Страница 133 из 134
Судебная карьера Пожарского имела продолжение. В 1636 - 1637 годах он стал начальником московского Судного приказа. Он разбирал различного рода споры и тяжбы между членами думы и столичными дворянами.
Па склоне лет Пожарский вел жизнь великого боярина. Он благоустроил родовое гнездо в дедовской вотчине - селе Мугреевг. В старину со но имело еще одно название - Ьолосышшо. В селе на косогоре стоял двор боярский, подле него деревянная церковь с шатровым верхом и еще одна дерквушка поменьше, к которой прилепились шесть дворов с жившими в плх нищими. В мугреевском приселке Могучсве располагался еще один двор вотчинников ближнего озера па вотпшиой земле ютился небольшой мопастырек с четырнадцатью старцами. Некогда владелец Мугреева ничем не выделялся среди соседей. Теперь ему принадлежало несколько тысяч четвертей пашни, и оп был самым крупным землевладельцем в округе. В тринадцати верстах от Мугреева находилось село Нижний Лап-дех, немногим дальше - Верхний Ландсх. Оба этих села тянули к обширному селу Мыт. Все эти земли давно стали вотчиной Пожарского и его любимого сына Петра. Подлинной столицей княжеских владений стал «посадец» Холуи. Князь Дмитрий держал тут два господских двора, «иосадец» располагался на бойком торговом месте. Дважды в год тут собирались ярмарки. Заполучив Холуи, Пожарские стали владельцами двух соляных варниц - «Орла» и «Усолок». Работники без устали черпали рассол из четырех колодцев-шахт. Над варницами постоянно дымились трубы.
Боярин заново отстроил столичный двор. Новые хоромы мало походили на прежнее жилище Пожарских го-дуиовской поры. Княжую семью теперь обслуживала большая дворня. Во дворе на Сретенке жили его крепостные мастера: Тимошка-серебряник, Петрушка и Павлик -, брошшки, Матюшка-алмазник, Пропка - портной мастер, Антошка-седельник и другие. Князь Дмитрий носил расшитый золотом кафтан с поясом и шубу из бархата; «золотного, цветного, персидского». Боярин выходил на,1 крыльцо, и ему подводили коня - «жеребец аргамак сер», седло кованное в чекан, золоченое, покрытое бархатом «золотыым» уздечка серебряная. Со двора князь выезжал в сопровождении целой свиты из вооруженных слуг и холопов. При торжественных встречах иноземных послов Пожарские высылали на заставу до семидесяти даточных людей на конях и в цветном платье.
После Смуты усилилась тяга русского общества к про-, свощению. Пожарский не отставал от своего времени.. Оп собрал порядочную библиотеку. В его доме хранились три тома Четьи Минеи, некогда изготовленных для Ивана Грозного в Александровской слободе. Со временем эти тома попали в книгохранилище Соловецкого монастыря.
Еще одна «Общая Минея» из библиотеки Пожарского поступила в собранно Троице-Сергиева монастыря. Многие 1шиги Пожарского - Четьи Минеи (12 книг), Псалтырь, '«Толкование на деяния апостольские», «О иконном поклонении» и другие - перешли в собственность Спасо-Ефимьеза монастыря в Суздале. Семья и люди Пожарских питали особое пристрастие к чтению вседневной литературы. Известен случай, когда крепостной Пожарского Иван Попов продал «Общую Минею» некоему торговому человеку и собственноручно подписал проданную книгу.
Пожарские проводили много времени в столице. Покидая Москву, Дмитрий Михайлович уезжал чаще всего в родные места под Стародубом Ряполовским. Минуло лихолетье, и пахарь с сохой вновь обживал места, где еще недавно разбросаны были пустоши. В Холуях возродили древнее ремесло богомазы. Сельские жители охотно покупали произведения их кисти. Народная манера не слишком импонировала церковным ортодоксам. «Поселяне Холуя, -~ вещал патриах, - пишут иконы без всякого рассуждения и страха». Патриаршую грамоту читали мпо-го лет спустя после смерти Пожарского. При жизни князя искусство художников Холуя и Палеха еще не считалось зазорным. Пожарский покровительствовал народным живописцам. В ого вотчинах привольно жилось скоморохам. Их веселые представления теншли всю округу. Скоморохи звали себя людьми Дмитрия Пожарского да Ивана Шуйского. Шуйские и Пожарские были соседями по вотчине.
И а свои средства Пожарский выстроил несколько церквей. В Медведкове под Москвой его крепостные мастера воздвигли храм Покрова. От се шатра, вознесшегося над Яузой, веяло заветпой стариной. В столице он своей казной выстроил Казанскую церковь в Китай-городе, а па вотчинной земле под Нижним Новгородом возобновил Макарьевский монастырь.
В первом браке у князя Дмитрия было трое^ сыновей - Петр, Федор и Иван. Средний сын умер в расцвете сил. В пятьдесят семь лот Пожарский лишился жены. Сам патриарх отпевал княгиню Прасковью в церкви на Лубянке. Князь глубоко горевал о жене. Но его дом ие мог остаться без хозяйки. Прошло время траура, и Пожарский посватался к Голицыным. Его второй женой стала Феодора Андреевна Голицына, пережившая его на девять лет. Свадьбу весело отпраздновали в усадьбе на Лубянке. Во втором браке у Пожарского не было детей. Но первая жена наградила мужа, помимо сыновей, еще и тремя дочерьми. Семья Пожарских была богата и знаменита^ и аристократы, прежде презиравшие воеводу за худородСгво, теперь набивались ему в родию. Старшей дочери князь Дмитрий дал имя Ксения в честь несчастной царевны. Ее мужем стал князь Василий Семенович Куракин, Ксения умерла молодой. Вторая дочь, Настасья, была замужем за князем Иваном Петровичем Пронским, а младшая, Елена, - за князем Иваном Федоровичем Лыковым.
Шли годы, а слава Пожарского не глохла, а разрасталась. Некий литератор сложил такую похвалу знаменитому воеводе:
«Многие бо люди дивятся мужественному твоему храбрству.
И радуются, что бог тебя принес к великому государству,
Попе (же) всегда против супостатов лица свото по щадишь,
К богу, царю и ко всем человекам правду творишь».
Вирши были витиеваты и нескладпы. Но люди того времени, еще не слишком хорошо владели тайнами стиха. Мужество, любовь к правде и справедливости - вот что воспел в Пожарском неизвестный поэт. Вирши завершались похвалой доброты и щедрости знаменитого воеводы к бедным людям. «И уж не вем, - писал поэт, - как о конец сказать твоей великой щедрости, як о помогавши многим людям в конечной бедности». Семья Пожарского никогда не оставалась глухой к чужим бедам. Среди кичливой знати князь Дмитрий всегда выделялся тем, что не презирал своего народа и не предавал его.