Страница 151 из 202
— Тебя не смущает, что это протестанты? — тихо зашептала мне на ухо Уилсон. — На твоем жетоне написано, что ты был католиком.
Ответить мне помешало появление пастора Гудси. Он вновь, словно призрак, вынырнул откуда-то из церковных помещений и тяжелым шагом устремился к трибуне. Угрюмый взгляд из-под седых бровей, обласкавший острым лезвием каждого присутствующего, заставил всех умолкнуть.
— Сегодня я хотел бы отойти от привычной нам всем беседы, — воинственно возвестил Гудси. — События пятницы внесли свою лепту в нашу с вами встречу.
— Я думала, он должен вещать о боге, — недоуменно покосилась на меня Кейт.
— Видимо, у пастора свой подход.
— Так что там с верой? — напомнила Уилсон.
Я наклонился к ней чуть ближе.
— Учитывая, что я потерял веру, мне без разницы, хоть протестанты, хоть буддисты, — едкая усмешка сама собой появилась на губах. — Теперь это не имеет никакого значения.
— Горести и испытания нашей общины, посланные господом, говорят нам: «Где ваша вера? Где ваша сила духа?», — пастор выставил подбородок вперед, будто собирался кинуться с обвинениями на каждого прихожанина.
— Почему католицизм? — не унималась Кейт, не обращая внимания на речи пастора.
— Все просто, — мне приходилось практически шипеть ей на ухо. — Итальянцы — католики. Мой дед был католиком, и бабушка сменила веру, когда вышла за него замуж. Мама, соответственно, тоже католичка, и мой отец так же сменил веру.
— Ради нее? — вопрос прозвучал слишком громко.
Какая-то женщина обернулась и неодобрительно посмотрела на нас.
— Ради нее, — я не отказал себе в соблазне мягко поцеловать Кейт в шею.
— Люцифер, — она рвано вздохнула, — мы же в церкви.
— Тем интереснее, — новый поцелуй в ухо, следом обжигая кожу горячим дыханием. — Согрешить с Люцифером в церкви, по-моему, весьма соблазнительно. Не находишь?
— Мы должны быть сильными! — Гудси вскинул сжатый кулак. — Мы должны быть едины! Сплочены!
— Ты дьявол, — Уилсон закрыла глаза, наслаждаясь моими поцелуями.
— Я знаю, — едва слышно шепнул, прихватывая мочку уха зубами. — Дьявол очень соскучился по тебе.
— Никакие невзгоды не должны расколоть наше общество! — речь пастора набиралась экспрессии, передающейся и всем присутствующим. — Дьявол захочет испытать вас. Вашу веру. Вашу стойкость. Не поддавайтесь ему! — практически на ультразвуке кричал он.
С губ Кейт сорвался тихий порочный смешок. Она положила руку мне на ногу и плавно повела ее выше.
— Говорят не поддаваться дьяволу, — Уилсон повернулась ко мне, наши лица оказались слишком близко.
— Какие глупости, — я провел большим пальцем по пухлым приоткрытым в греховном порыве губам. — Сменила бы веру ради меня? Если бы верила.
Гудси разрывался за своей трибуной, движимый религиозным экстазом. Я смотрел в голубые, затуманенные легким возбуждением глаза Кейт и без лишних слов видел, что вся ее напускная отстраненность рушится, стоит мне начать взаимодействие. Она увязла во мне, как и я в ней. Больно, пугающе, опасно, но так сладко.
— Не задумываясь, — выдохнула она мне в губы и сама вовлекла в поцелуй, игнорируя собственные убеждения.
— Молодые люди, — осуждающий голос прервал рискнувший затянуться поцелуй. — Вы вообще-то в церкви.
Все та же женщина едва ли не испепеляла нас взглядом.
— Разве господь не велел любить ближнего? — саркастическая шутка родилась в моей голове моментально.
Женщина недовольно скривилась.
— Срам какой! — она отвернулась, игнорируя нашу парочку.
— Наша община понесла потери! — крикнул пастор и тут же умолк.
Уилсон впервые за всю службу отвлеклась на речи священника.
— Дин Салливан, служитель закона погиб на своем посту, — пастор тяжело дышал, каждое последующее слово давалось ему с трудом. — Миссис Пинглс ушла тихо и в одиночестве, никем не замеченная. И это наша с вами, — он обвел присутствующих, выставив указательный палец, — ошибка.
— Миссис Пинглс? — я изумленно посмотрел на Кейт. — Твоя соседка? Она не Принглс?
— Оказалось, да. Вчера, когда Джино привез меня домой, я встретила ее дочь в коридоре. А в квартире возились полицейские и медики.
— Сейчас они в лучшем из миров! — не унимался Гудси. — Господь с ними.
— Так она все же существовала, — заключил я.
— Выходит, что да, — Уилсон пожала плечами. — Я не знала. Никогда ее не видела.
— Помолимся за милость Господню и спасение наших душ, — пастор театрально взмахнул руками и открыл псалмы.
— Пойдем, — я начал подниматься. — Подождем на улице.
Близость к выходу из церкви помогла нам незаметно скрыться, не словив новую порцию осуждения. Буквально через десять минут прихожане потянулись к выходу, кучкуясь семьями. Некоторые из них подходили к пастору, любезно напутствовавшему желающих. Он стоял в своем черном облачении неподалеку от нас, являя собой строгость и смирение. Чем больше я на него смотрел, тем больше мне казалось, что за этим смирением и пылкой речью он прячет собственный постыдный грех.
Знакомые со мной семьи ограничивались сдержанным кивком в мою сторону, никто не горел желанием тесного общения. Людей было очень много. Убийца действительно мог выбирать свою жертву здесь, имея безупречную возможность рассмотреть любого присутствующего. И в этом разрезе пастор Гудси вызывал у меня вопросы. Он видит всех и каждого, его взгляды не вызовут подозрения, а облачение служителя церкви не позволит пустить мне пыль в глаза. Особенно меня насторожила его неприкрытая антипатия в нашу с Кейт сторону во время встречи в магазине.
— Пастор, — как только схлынул поток людей, я взял его в оборот. — Потрясающая речь. Очень вдохновляет, — стараясь сдержать язвительность, поблагодарил я.
— Спасибо, — он расправил плечи, надменно разглядывая нашу пару. — Моя обязанность —сплочать жителей. Убеждать их держаться вместе, ведь мы единая семья.
— Семья, значит, — не мог не уцепиться за столь категоричную формулировку. — Помогаете и выручаете друг друга? Стоите за каждого горой?
По мере слов лицо пастора мрачнело, морщины словно углублялись, а седые брови съезжались на переносице. Он уловил нотки угрозы, которыми я старался выбить его из колеи, прощупать на предмет лжи и укрывательства.
— На что вы намекаете? — Гудси наградил меня высокомерным взглядом.
Обезболивающее потихоньку заканчивало свое действие, ожоги ныли, а необходимость трясти каждого жителя этого чертова городка порядочно утомила.
— Что вы, никаких намеков, — я искусственно улыбнулся. — Хочу знать насколько дружен этот город. Насколько жители доверяют своему пастору, — я делал паузы между предложениями, ловя малейшие изменения во взгляде Гудси. — Насколько они честны с властями.
— Линден тихий городок, жители здесь добрые и ведут праведную жизнь, — встал на защиту пастор. — Если вы ищете грехи, способные заинтересовать власти, то вы их не найдете.
Он сказал последнюю фразу с такой уверенностью, словно мог залезть в голову каждого прихожанина и убедиться в этом факте.
— А что насчет вас?
Гудси, казалось, остался невозмутим, не выдав себя ни единым движением мускула.
— Я божий человек. Праведное существование для меня не цель, а образ жизни, — отчеканил пастор, не моргая и глядя на меня прямым, уверенным взором.
— Отец, — к нашей компании присоединился Джино. Он протянул мне руку. — Я думал, ты пробудешь в больнице не меньше недели.
— Терять время не в моих правилах, — я принял крепкое рукопожатие. — Завтра же выпишусь и сразу займусь расследованием.
Кейт громко зафыркала, без слов давая понять, что я до безобразия упертый.
— А ты как? — обратил на нее внимание сын пастора. — Освоилась дома у Джека?
— Не особо, — честно призналась Уилсон. — Предпочла бы жить у себя дома. И раз уж завтра Люцифер вернется, то можно не стараться привыкнуть.
— Я собирался домой. Если нужно, могу подвезти, — радушно предложил Джино.
Гудси с отвращением хмыкнул и брезгливо скривил лицо.