ХВ Дело № 3

— Сообщение от «Махаона» о гибели опергруппы подтвердилось, Яков Саулович. К сожалению.

Адъютант-порученец подал папку с текущими донесениями, сделал шаг назад и продолжил докладывать, вытянувшись перед столом начальства по стойке «смирно».

— Вчера вечером на Ловозеро прибыл гидроплан — полёт состоялся в соответствии с утверждённым графиком, для доставки припасов и проверки состояния. Группы в назначенном месте не оказалось. Пилот в полном соответствии с инструкцией прождал три часа, но оперативники так и не появились. Согласно той же инструкции, он проверил закладку, где они в непредвиденном случае должны были оставить записку в плотно завинчивающемся латунном цилиндре, но тайник оказался пустым. Кроме того, лётчик, уже по собственной инициативе обыскал берег и лес в радиусе примерно полукилометра, но никаких следов группы не обнаружил.

— Какие ещё там поиски? — Агранов недовольно поморщился. — Он же не пограничник, искать толком не умеет…

— Согласно инструкции. — порученец постарался, чтобы его тон демонстрировал полнейшее согласие с начальством. — В любом случае, время у него было.

— Резервную группу уже подготовили?

— Так точно, в составе четырёх человек. Снаряжение, оружие — как у их предшественников, рации нет. Сейчас они в Архангельске. Отправлять?

Агранов задумался.

— Повременим, пусть пока ждут. Сколько там лететь?

— Около двух с половиной часов. Если погода позволит, разумеется.

— Согласно сводке, в ближайшие дни с погодой проблем не будет. — Агранов перебрал листки из поданной папки, выудил метеосводку. — Вот: скорость ветра… видимость… облачность не ожидается, благодать, да и только! Так что, обеспечьте готовность к вылету в течение часа после поступления приказа, и пусть гидроплан всё время будет наготове. Лучше всего использовать тот же самый, что доставлял припасы — маршрут пилоту знаком, место посадки тоже, не заблудится.

Порученец щекой. Агранов немедленно насторожился — обычно это означало очередное неприятное сообщение.

— Боюсь, не получится, Яков Саулович. Вчера к ним летал поплавковый МР-1, а в него больше двух пассажиров не влезет.

— На чём же забрасывали группу на озеро?

— На доброфлотовском «Юнкерсе-13» с бортовым номером «137». Самолёт совершал агитационные полёты по побережью и островам Белого моря, для этого его поставили на поплавки, поскольку годные площадки, есть далеко не везде — вот мы и одолжили на время. Но, к сожалению, две недели назад машина получила серьёзные повреждения при посадке, и её отправили на ремонт в Германию.

— Ясно. — Агранов выудил из папки другой листок, но читать не стал. — Что насчёт других гидропланов?

— Можно попросить у военных.

Предложение прозвучало осторожно — порученец догадывался, как оно будет принято.

И не ошибся.

— Пожалуй, не стоит. — Агранов отрицательно покачал головой. — Такой вопрос придётся решать через главный штаб ВВС в Москве, а я пока не хотел бы… м-м-м… афишировать. Другие варианты имеются?

— У «Комсеверпути» есть два «Дорнье», их используют для ледовой разведки. Кажется, один из них как раз в Архангельске.

— «Кажется»? — хозяин кабинета нахмурился. — То есть, вы не в курсе?

Порученец кивнул, признавая просчёт — патрон не терпел неточностей в докладах. Особенно — по таким важным вопросам.

— Уточню, Яков Саулович.

— Непременно уточните и доложите.

Порученец ещё раз кивнул, но с места не сдвинулся, давая понять патрону, что доклад не закончен.

— Ещё что-нибудь?

— Рапорт сотрудников, которым поручено наблюдение за Трилиссером. Только что получено, не успели перепечатать для вас.

— Да и ладно. — Агранов махнул рукой. — Неси, как есть, не до церемоний.

Согласно порядку, раз и навсегда заведённому им самим, сведения, поступающие от «наружки», перепечатывал и приводил в удобочитаемый вид сам порученец. Но в данном случае имело смысл сделать исключение — конечно, неохота ломать глаза, разбирая каракули полуграмотных «топтунов», но слишком важна сейчас любая информация на бывшего начальника ИНО, которого Яков Саулович считал вместе с Бокием главным вдохновителем этого головоломного заговора.

II

— God damn it[1]! Откуда у большевиков здесь самолёты?

Офицер, возглавлявший авиагруппу «Колоссуса» в этом вылете (он носил звание флайт-лейтенанта, что соответствовало армейскому капитану) не мог поверить своим глазам. Однако факты упрямая вещь: в двадцатикратный морской бинокль ясно видны были два больших гидроплана приткнувшиеся к дощатым наплавным пирсам — в одном, трёхмоторном, он после недолгих колебаний опознал немецкий «Юнкерс», второй же счёл новым русским тяжёлым бомбовозом «АНТ-4», поставленным, как и германский самолёт, на поплавки.

…А ведь разведчики ни о чём подобном не докладывали! Флайт-лейтенант сам несколько дней назад высаживал их на большой остров в северной части озера и сам же заибрал назад. Выходит, пропустили мерзавцы? Такое пахнет трибуналом…

Он наклонился со своего сиденья и позвал, стараясь перекричать гул двух пятисотсильных «Нэйпиров»:

— Мистер Кроули, подойдите, если вам не трудно...

В тесном пилотском кокпите не хватило бы места ещё для одного человека, а потому гостю пришлось протискиваться в самый нос, туда, где обычно помещался штурман со своим пулемётом, картами и секстаном.

— Откуда они здесь? — спросил пассажир, опуская бинокль. Флайт-лейтенанту его представили, как заместителя начальника экспедиции по научной части; сам начальник, носивший мундир коммодора Королевского Флота, остался на «Пегасусе», собираясь лететь вторым рейсом.

— Вот и я задал себе такой же вопрос, мистер Кроули!

Перекрикивать рёв двигателей им не пришлось. Штурман уступил пассажиру свой шлемофон, подключённый к переговорному устройству, так что и он и командир авиагруппы хорошо друг друга слышали.

— Они смогут нам помешать?

— Вряд ли русские успеют поднять свои машины в воздух — разве что они у них заранее были готовы к вылету. Есть два варианта: можно обстрелять их с бреющего полёта, а можно поступить так, как планировали с самого начала.

— Сесть на воду как можно ближе к кромке берега и прочесать русский лагерь из пулемётов?

— Да, после чего — высадить десант. — кивнул флайт-лейтенант. — Нам даже жечь их гидропланы не понадобится, захватим целыми и в исправности. Но я бы всё же предпочёл сначала обработать их с воздуха — если у них тоже есть пулемёты, это даст нам значительное преимущество.

И снова уткнулся в окуляры.

— Ага, засуетились, забегали! Пожалуй, мистер Кроули, мы так и поступим, не хочу рисковать. Ступайте к пассажирам, и пусть штурман займёт своё место. Придётся немного пострелять.

Учёный торопливо кивнул, согнулся в три погибели и полез по фюзеляжу в сторону хвоста.

…Да, мистер, это вам не в библиотеке штаны просиживать, злорадно подумал флайт-лейтенант. Добро пожаловать в реальный мир, где всё решают такие как он сам — парни в кожаных лётных куртках и шлемофонах…

Три секунды спустя он уже думать забыл о пассажире. Летающие лодки обогнули лагерь русской экспедиции по большой дуге, и флайт-лейтенант видел, как на всех четырёх машинах стрелки повернули стволы «Льюисов» на цель. Он качнул штурвал влево, заставляя гидроплан уменьшить радиус поворота. До палаток и стоящих у берега гидросамолётов не более полумили, прикинул офицер, и надо бы сократить дистанцию, чтобы огонь пулемётов был эффективнее.

Командир авиагруппы пошарил рукой в брезентовой сумке, подвешенной изнутри к борту кокпита, и извлёк большую латунную ракетницу. Переломил с клацаньем, загнал в ствол патрон, поднял и нажал на спуск. Красный комок огня взлетел по крутой дуге вверх и рассыпался искрами на фоне белёсого приполярного неба. За ним последовала белая ракета — сигнал, означающий «делай как я». Штурман в носовом кокпите поворачивал на турели свой «Льюис», кося взглядом на командира. Флайт-лейтенант хотел выждать несколько секунд, чтобы ещё уменьшить дистанцию, но тут мотор одного из русских гидропланов выплюнул облачко сизо-голубого дыма, и офицер понял, что ждать больше нельзя — чёртовы большевики оказались-таки готовы к вылету!