Сами мы не местные

Глава 16

Блины пошли прекрасно, не зря мне Сашка мешок пшеничной муки прислал. Надо будет ещё запасти. Икра, как я и думала, понравилась обоим, а вот овощи они поделили: Азамату по вкусу пришлась капуста, а матушке понравилось хрустеть огурцами, особенно под чому. А вот попавшуюся в банке засоленную головку чеснока они практически растащили зубами. Он тут то ли не растёт, то ли неизвестен, а спрос явно есть.

После обильной трапезы матушка решительно объявила, что у неё послеобеденный сон, и удалилась в свой угол за печку. А мы пошли размяться. На улице всё ещё снег, но солнце уже тёплое, а море синее-синее и довольно спокойное. Мы немного прошлись вверх по дороге вдоль скал, поизучали следы местной фауны и вернулись. Азамат решил, что он уже достаточно переварил обед, чтобы заняться полезными делами: дров нарубить, дверные петли смазать, сантехнику проверить… Я довольно бестолково верчусь рядом. Пользы от меня почти никакой, разве что инструменты подавать, а в доме сидеть не хочется.

Чуть поодаль от домика стоит большой сарай. В нём обнаруживаются какие-то домашние птицы, похожие на глухарей, такие же чёрные и огромные. Ещё там помещаются две козы и маленькая косматая лошадёнка. Азамат выводит копытных на улицу и — после того, как я десять минут канючу, — даёт мне щётку для вычёсывания лошади, а сам принимается чистить стойла.

— А ты нанять для этого кого-нибудь не можешь? — спрашиваю.

— Да можно, наверное, но сейчас всё равно делать нечего. Тем более, ты заметила, наверное, какая мать прижимистая. Она ворчать будет, что я растратчик, и всё в таком духе. Ладно уж, не помру, тут на час работы.

От работы и я бы не померла, но уж очень пахнет. Страшно подумать, что тут бывает летом, когда жарко.

В общем, занимаемся мы полезными делами. Лошадь у матушки смирная, как поставили, так и стоит. И вычёсывание ей очень нравится, по-моему. Азамат что-то напевает потихоньку, я поглядываю вокруг, на синее небо, на снежные горы… на калитку. А там одна доска ме-е-едленно отодвига-а-ается, и из образовавшейся щели появляется рука и тянется к щеколде.

— Азамат, — зову тихо. — Там кто-то калитку взламывает.

Азамат выходит из сарая и становится рядом со мной, внимательно следя за вторжением. Калитка слегка скрипит и открывается, в проёме стоит мужик — матушкин ровесник. На нём взъерошенная шуба, в руках большая корзина.

— Здравствуйте, — громко говорит Азамат. Мужик аж подскакивает.

— Ой! Здрасьте! Это откуда же… — он замолкает, а потом взмахивает рукой над головой, дескать, догадался. — А-а, вы, должно быть, тот самый старший сын Ийзих-хон?

Азамат кивает.

— А-а, — радуется гость. — А я тут живу через дом, — он машет рукой вдоль по улице. — Вот, вернулся с рыбалки, хотел ей рыбки принести, а то ж она приболела… Я ж не знал, что вы приедете. Ну вы ей тогда передадите рыбу-то?

— Да мы с собой много еды привезли, так что вы лучше себе оставьте. Спасибо вам большое, что заботитесь о матери, но ей теперь на пару недель хватит.

— Уж ладно, уж возьмите, — настаивает сосед. — Мы же на её долю нарочно наловили. Пускай заморозит, потом съест. Или с собой заберёте, у вас в столице-то поди такой рыбы не сыскать, гляньте!

Он наклоняет к нам корзинку. Там такие туши, что я только на фотографиях и видела. Азамат подходит поближе восхититься уловом. Дальше они с соседом долго обсуждают, какие тут виды рыбы водятся, да у какой сейчас нерест, а у какой ход, сыплют непонятными словами и получают от этого массу удовольствия.

— Может, в дом зайдёте? — предлагает Азамат.

— Да не, я только на минутку заскочил, а так надо ещё еды наварить… А вы не хотите завтра с утра с нами в море? Ийзих-хон вроде говорила, у вас сноровка есть…

— Да была, правда, я давно не рыбачил. Но, может, ещё не всё забыл. Я бы с радостью к вам присоединился, если вы не против.

— Да мы только за! — воодушевляется сосед. Они уславливаются встретиться на рассвете где-то на берегу, а потом гость всё-таки всучает нам свою корзинку. И уходит, по привычке задвинув щеколду сквозь щель в калитке.

— Ну вот, Лиза, — улыбается Азамат. — Ты спрашивала, как соседи тут ходят. Вот так и ходят!

— А он меня совсем не заметил? — интересуюсь я.

— Да нет, заметил, только постеснялся спрашивать. Мать ему, небось, рассказала, что у меня за супруга, вот он и побаивается на себя твоё божественное внимание обращать. А чего ты хочешь, тут ведь такая глушь…

Матушка восстаёт от послеобеденного сна в прекрасном настроении, суетится по дому, даже прибирает бардак в комнате.

— Тебе не помочь, ма? — участливо спрашивает Азамат, глядя, как старушка запихивает вещи на полки, до которых еле дотягивается.

— Да, ты поможешь, я потом не найду ничего в жизни. Ты сегодня и так помог, сиди уж теперь, отдыхай. Ой, да, кстати! — она внезапно перебегает в другой конец комнаты, где в углу стоит внушительных размеров сундук. Открывает его, перегибается через бортик, да так туда и закапывается по пояс. Даже одну ногу приподнимает для эффективности. — Я тут порылась, — слышится её приглушённый голос, — хотела тебе сварганить что-нибудь. Нового ничего не успела, зато старое нашла, что Арон тогда привёз из твоего. — Она наконец выныривает с холщовым мешком в охапке. — Постирала, перешила кой-чего. Вот, погляди, может, пригодится.

— Ой, ма, да не надо было! Мне вон Лиза шьёт, что ты напрягаешься… — тушуется Азамат.

— Ты и шьёшь? — удивляется матушка, обернувшись ко мне. Я уже говорила, но она в тот момент, видимо, была слишком поглощена вопросом откармливания Азамата. — Ну и здорово, но это ж одёжка, её много не бывает. Тем более, чего она тут у меня место занимает? Ты возьми, что подходит, а из остального я лучше наволочек нашью пёстрых, хоть польза будет.

— Тоже верно, — соглашается Азамат и садится разбирать вещи.

Боже, какое всё яркое, у меня аж в глазах рябит! Тут и тесёмочки, и вышивка, и мережки, и шитьё, даже кружева кое-где, хоть и мужская одежда. В отдельном мешочке целая вязанка бус, браслетов и колец.

— Ой, это только если подарить кому… — вздыхает Азамат. — Куда мне теперь бусы…

— Ты погоди дарить-то, — хмурится матушка. — Сын вырастет, вот ему и отдашь. Тут ещё моего отца камни есть, ты это из семьи не выводи!

— Да ты что! А какие от твоего отца? Я и не знал…

— А ты бы слушал хоть раз, когда я тебе про них рассказывала, — усмехается матушка. — А то надел и побежал. Вот эти, вот эти, ещё вот то кольцо… А вот это маленькое, детское, может, на Лизу пойдёт?

— А я не ношу колец, — развожу руками.

— Ну ты же иногда надеваешь украшения всё-таки, хоть и нечасто, — говорит Азамат.

— Только бусы и серьги, а на руки ничего. Они мне для работы нужны.

— Вот это я понимаю, причина, — смеётся матушка. — А ты всё на внешность валишь. Ты, Азамат, учись у Лизы. Не хочешь бусы носить, говори, а, они за косу цепляются, мне мол неудобно!

Потом мы заставляем Азамата перемерить по крайней мере половину одежды из мешка. Штаны на нём почти все отлично сидят, а вот рубашки в плечах маловаты.

— Ты руки-то насосом накачал, что ли? — хихикает матушка. — Эх, жалко, такие вещи красивые. А вот эту померь, она вроде побольше, да и неяркая…

Азамат берёт рубашку и тут же кладёт обратно.

— Нет, эту даже мерить не буду. Ты помнишь, кто её шил?

Матушка морщит лоб.

— Невеста твоя, что ли?

Азамат кивает.

— Вот гадюка подколодная! — матушка всплёскивает руками. — То-то я и смотрю, тускло как-то и вышивки мало. Хорошо всё-таки, что ты на ней не женился.