Страница 2 из 64
— Ай-яй-яй… Как же так? Хранитель Севера, за что наказываешь?
Девочка поморгала, но глаз так и не открыла, ротик только. Повертела головой, нашла сосок.
— Глупенькая, — со вздохом сказала ей Зулла. — Пусто здесь. Погоди немного. Отогреешься, я тебя Пронькиным напою. — Засмеялась: — Щекотно! Ну, ладно, соси. Мне не жалко.
Закрыла глаза, привалилась к тёплому боку печки и стала вспоминать мужнины ласки. Он тоже бывало играл, трогая губами её сосцы. Груди небольшие, упругие. Налитые. Одна беда — не выкормили никого.
Девочка постепенно отогрелась. Зулла прижимала голенькое тельце к себе и заворожено смотрела, как старательно малышка сосёт грудь-пустышку.
— Сильная, — удивлялась женщина, — как тянет!
Длилось это долго, Зулла опасалась, что заснёт и уронит ребёнка. Нужно устроить подкидышу колыбель. Она вытащила сосок из маленького ротика и заметила на порозовевших губах девочки каплю, похожую на растопленное масло.
— Что?
Надавила на грудь, изумлённо наблюдая, как из соска сочатся такие же капли.
— Хранитель Севера благословил, — прошептала женщина. Она не слышала, чтобы у нерожавшей появлялось молоко, и восприняла это как чудо.
Красивые детские вещи спрятала. Нарвала из старых простыней подгузники и пелёнки. Освободила сундук и устроила в нём постель для доченьки. О настоящей матери, о том, что с ней случилось, даже думать не хотела.
— Пусть не я рожала, подарить жизнь можно и так: спасти от холода и голода, — говорила Зулла, обращаясь к входной двери, за которой простиралась белая пустыня, забравшая мужа.
Новые приятные заботы захватили Зуллу, наполнили жизнь, придав ей смысл, и затмили прежние печали. Снежана — так называла ребёнка. Прежде всего за необыкновенно белую и нежную кожу, а ещё потому, что на правой щеке, у самого ушка девочки была родинка в форме изящной снежинки.
С тех пор всё стало иначе. Фатху навещал их чаще. Один лунный месяц в году они жили дружной семьёй, и в другое время наведывался: то корзину грибов принесёт, то кукан рыбы, то кузовок морошки. Снежана радовалась отцу, скучала, когда долго не видела, и мать любила. Никогда не спрашивала, почему так не похожа на них. Фатху светлорусый, но смуглый. Зулла темноволосая и черноглазая, с желтоватой обветренной кожей, а девочка хоть и росла, а всё оставалась беленькой и нежной, словно ангел.