Страница 15 из 23
Но, к счастью, ставшая вдруг молчаливой утренняя трапеза завершилась. Первым ушёл герцог, пожелав всем прекрасного дня и сообщив, что с каждой из нас он ещё непременно встретится лично. Уж при каких обстоятельствах — то осталось загадкой. Так и вовсе можно начать вздрагивать при виде любого встречного мужчины, а то и женщины, гадая, не очередная ли это личина его хвостато-хитроумной светлости.
Вслед за Вигхартом начали подниматься с мест и эфри. Никому, кажется, уже больше не хотелось обсуждать его, как и сыпать колкостями в сторону друг друга.
Даже Эбреверта, эта малахитовая принцесса, мрачно молчала. Думается, и за ней вдруг выросла пара грешков, о которых знал Хардвин, но не должен был знать Вигхарт, оттого и скверное настроение.
Лотберга всё так же восседала на своём месте и наблюдала за нами, кажется, делая какие-то свои выводы. Каждая девушка на прощание приседала в почтительном книксене перед графиней, но стоило приблизиться мне, как та мягко ухватила меня за руку.
— Задержитесь, эфри, — уронила она холодно.
Всё. Кажется, уже сейчас меня начнут отчитывать, укорять, а может быть, даже словесно препарировать. Уж строгое лицо графини обещало мне все краски моральных мучений. Только она, скорей всего, не знала, что мне по большому счёту всё равно. Но кто любит, когда его отчитывают, правда?
Сохранив вполне смиренный вид, я присела рядом с ней на свободный стул, провожая удаляющихся товарок-поневоле взглядом. Лишь Николь, которая, кажется, успела проникнуться ко мне необъяснимой симпатией, обернулась напоследок.
— Вы очень открытая девушка, — проговорила графиня, внимательно изучая моё лицо. — Это может быть как благом для вас, так и проблемой.
Странно, что она вообще об этом заговорила. Да и как успела понять? Мы всего-то обменялись парой фраз.
— Мне нет надобности скрывать свои мысли, ваше сиятельство. Я здесь не для того, чтобы снискать благосклонность герцога фон Вальда. Уж простите.
— Зачем же тогда вы здесь?
— Да меня, кажется, никто не спрашивал, когда забирал со свадьбы, — я невольно чуть повысила голос. — Есть бумага, на которой написан указ. Есть королевская печать. И откажись я ехать, для тех, кто был на свадьбе, всё окончилось бы плохо. Наверное.
Графиня покачала головой.
— Вигхарт не карает просто так.
— Кажется, об этом уже поздно говорить после того, как закончилась война. Во время которой он карал вволю.
Лотберга улыбнулась.
— Вы ещё и проницательны. — Она помолчала. — Сегодня ближе к вечеру я пришлю за вами служанку. Можно сказать, зову в гости. Поболтаем. Мне хочется узнать вас получше.
— Именно меня или?..
— И вас тоже, — лаконично закончила она возможные пререкания.
— Знаете, я не вижу в том особого смысла, — я пожала плечами, — и не желаю участвовать во всей этой гонке до постели его светлости.
— Я против гонок до постели кого бы то ни было, — голос графини стал вдруг жёстче. — Но ведь можно оставить место для обычного человеческого разговора? Раз уж вы здесь.
Она так смотрела на меня в этот миг, словно мои циничные слова задели её лично. Похоже, к племяннику она относится весьма тепло, хоть, если честно, я и не понимала, чем этот каменный ящер заслужил подобную любовь. Да его взглядом можно из каждой эфри сделать по ледяной статуе для сада.
— Хорошо. Я приду, ваше сиятельство, — пришлось согласиться.
Надо же как-то коротать здесь время до тех пор, пока его многоликая светлость не отправил меня восвояси.
И как бы безразлично я ни старалась относиться ко всему, что теперь творилось вокруг меня, а всё равно перед личной встречей с графиней волновалась. Мы не встретились с ней ни на обеде, ни за ужином — как будто она куда-то выехала из замка. Герцог тоже не почтил эфри своим присутствием, а когда я попыталась напроситься на встречу с ним, его оруженосец ясно дал понять, что сейчас его светлость очень занят.
И ближе к ночи я уже поверила в то, что графиня обо мне забыла, но от неё и правда пришла служанка — гораздо старше и солиднее моей Виги — и попросила следовать за ней.
Мы, кажется, ушли совсем в другую часть замка: здесь не было обширных круглых площадок, их сменили длинные переходы и коридоры. Покои графини, видимо, были огромными, потому что занимали едва не целый ярус в южном крыле Кифенвальда.
Лотберга ждала меня у камина, который в летнюю пору растапливался, похоже, очень редко. Маленький столик на гнутых ножках был накрыт к чаю, и по комнате струился тонкий фруктовый аромат свежезаваренного напитка.
— Проходите, — подозвала меня женщина, когда я в лёгкой нерешительности встала у дверей.
— Добрый вечер, — поздоровалась зачем-то. — Это вы, ваше сиятельство, или герцог Виесский?
Графиня только коротко рассмеялась на мои слова. А чего она хотела после того представления, что устроил Вигхарт?
— Герцог неохотно обращается женщинами. Только в самых крайних случаях. А наша с вами встреча к ним явно не относится. — Она указала рукой на свободное кресло, поднять или передвинуть которое, наверное, невозможно на голодный желудок.
И вообще, всё это обставленное солидной мебелью жильё, укрытое коврами и шкурами на полу, освещённое множеством свечей в тяжёлых канделябрах, отчего-то навевало на меня робость. Похоже, тётушка Вигхарта во всём любила основательность.
— Так откуда вы знали, что герцог здесь? — вдруг спросила она. Я, уже взявшись за подлокотники и собираясь садиться, застыла на миг. Но, даже не заметив моего смятения, графиня продолжила: — Ведь вы спрашивали меня о нём сегодня утром? Других мужчин, что подходили бы под ваше весьма образное описание, я здесь не видела. Где вы встретили его? О своём возвращении, кроме меня, он никому не говорил. И никто не знал, что он скрывается под личиной Хардвина.
Вот это очень щекотливый вопрос. Думала, мы к нему уже не вернёмся. И теперь, после встречи с фон Вальдом, я была уверена, что рассказывать подробности никому не стоит.
— Видела сон, — ответила я уверенно. — Знаете, бывают такие вещие сны. Очень яркие. Прямо-таки натуральные. Вот мне показалось, что со мной случилось нечто подобное. Только и всего.
Женщина слегка укоризненно прищурилась: не поверила. Да и ладно. Версия озвучена, соглашаться с ней или нет — дело уже не моё.
— Очень любопытно, — протянула графиня. — Мне кажется, вы таите в себе много сюрпризов. И я собираюсь сегодня выяснить, нет ли среди них совсем уж неприятных.
— Что значит, выяснить? — насторожилась я, едва пригубив терпкого чая из пузатой чашки. — И как, позвольте узнать?
Лотберга снисходительно усмехнулась, проведя кончиком пальца по краю своей чашки — пустой.
— Дело в том, что я уже разговаривала со всеми эфри. Вы же приехали только вчера. И потому я очень хочу поскорее заполнить этот пробел. Вы мне кажетесь очень интересной. Скажу больше: вы мне симпатичны. — Она чуть помолчала, давая усвоить её слова. Неожиданные, надо признать! — А потому я прошу вас с остальными девушками быть осторожнее. За светскими улыбками порой скрывается второй ряд очень острых зубов. Протянете руку — и вас больно укусят. А они все — не сомневайтесь! — так или иначе хотят быть на месте избранной Вигхартом. Ни одно сердце, в которое мне удалось заглянуть, не заполнено любовью и привязанностями настолько сильными, чтобы они помешали возжелать забраться выше в этой лестнице жизни.
— А ребёнок от герцога — это лестница? — я недоуменно улыбнулась.
— Это как посмотреть. Но вы, кажется, видите в том только ошейник.
— Да, их стало слишком много последнее время.
Я невольно коснулась вдруг с новой силой вспыхнувшей на плече метки. Она — тоже поводок, на котором меня держит его светлость. Неужели у всех остальных девушек такие же?