Страница 11 из 76
— Д-дааа… — протянуло, лихорадочно вспоминая, — Арзар, Ная, Даяна… они за нами увязались, шли последними и, кажется, в какой-то момент потеряли нас из виду и свернули не туда…
А вот остальные. Она не помнит — наверное, потому что не хочет вспоминать. Потому что с какой-то стати в произошедшем тогда винили её. Как же — их дети погибли, а она — дочь ведьмы — выжила. Их можно понять. Можно. Но вот принять и простить — нет. Она болела тогда очень долго — а, когда все же встала на ноги, поняла, что осталась совсем без друзей, наедине с людской ненавистью, сплетнями и осуждением.
— Ты и сама уже все поняла. Память людей прячет все плохое на дне, но это не значит, что оно исчезло.
— Но… как это связано с тем, что мать продала меня вам? За что?!
— А ты правда настолько глупа, что не догадываешься?
Хищное лицо нависло совсем близко, обдало вдруг холодом. Но, проклятье, отчего-то рядом со светлыми было гораздо страшнее, чем теперь.
— Она меня выходила, — ответила, не сердясь, медленно, пробуя каждое слово. Сердце уже не обливалось кровью — все давно отболело, это лишь ещё один штрих её прошлого, — но… если вы говорите, что я умирала — а мать давно не обладала прежними силами, значит, едва ли она могла меня исцелить сама. Она заняла силы у вас?
— Почти, — вдалеке пророкотал гром, и промелькнула яркая вспышка света, тут же накрытая клубящейся тьмой. Айна сжалась. Забыла совсем, что происходит там, совсем недалеко — за деревьями, — не волнуйся, дитя древней крови, мы не отдаем свое, — жесткая ладонь легла на плечо, странным образом успокаивая.
— Так вот, говоря о твоей матери… она истратила собственные силы, не хотела тебя терять, — быстрый взгляд из-под ресниц. Он правда надеется, что она поверит в сказку о дружной заботливой семье? — поскольку уже успела договориться о брачном договоре для тебя к первому совершеннолетию.
Вот так новости! Право слово, матушка и тут удружила.
— Последствия, судя по всему, могли быть серьезными.
— А кто был женихом? — рискнула вмешаться, напоровшись на ощутимо недовольство — так и прянуло жутью.
— Мне это не было интересно, — неуловимое пожатие плеч, — кто-то по ту сторону гор.
Сердце неприятно заныло. Слишком много совпадений.
— В любом случае, она, сама до конца не осознавая, что делает, попросила возместить свои силы — ведь выгорание ведьмы ведет к её смерти. Что ж, это была неплохая сделка, хотя она, как и всегда, думала, что сможет обвести нас вокруг пальца. Меня поражает наивность смертных…
Тьма всколыхнулась кольцами, вызывая дрожь на кончиках пальцев и странное томление.
— Она думала, что не придется меня отдавать?
— Она решила обхитрить нас и оставить ни с чем. Но никому не позволено нарушать правила сделки, — тонкие ноздри раздулись, словно втягивая неведомый ей аромат, — как только она начала осуществлять свой обман — умерла, — закончил равнодушно.
Вот оно что. Он от неё ждет криков и истерики? Жалко. Немного. На самую капельку её окаменевшего «ублюдочного» сердечка, как выражалась матушка. Ровно столько, сколько было бы жаль, услышь она такую историю о совершенно не знакомом человеке.
Спина от воспоминаний о счастливом детстве ноет до сих пор.
Она так задумалась, что даже не заметила, как из леса прилетел тонкий золотой луч, впившийся в запястье с неожиданной силой. Не поняла, не успела осознать, как брызнула на землю кровь. Боль пришла мгновение спустя — когда луч стал вгрызаться в плоть, казалось, напитываясь её болью.
Неуловимое движение сбоку. Бросок. Тень пронеслась мимо неё, ломая кусты. Раздался оглушительный треск. Вопль боли — и по траве покатилось что-то круглое, странной формы. Кажется, это была голова того светлого, который хотел её увезти. Ради собственного спокойствия она не вглядывалась — не до того.
Из-за деревьев выступила подернутая флером хаоса фигура, тихо смеясь и мурлыча что-то под нос. Пахнуло безумством. Длинные когти были покрыты темной пленкой, которую знакомый рыцарь-слуа небрежно стряхнул на траву.
— Сохрани вас Лес, — она ещё успела улыбнуться, когда подогнулись ноги.
Прохладные руки легко удержали на весу.
— Ох уж эта смешанная кровь… — пробормотали над ухом, — ладно, спи. В этот раз моя вина…
Лес что-то шептал и шелестел, напевая свои песни, делясь горестями и печалями, голова клонилась, пока не упала бессильно на плечо спутнику, и сознание облегченно уплыло в сон.