Больше, чем желание (ЛП)

— Да. Это было так по-настоящему и свежо. Это была ты, — уверяет он меня, улыбаясь и ведет в темный угол. — Даже я это почувствовал.

Я благодарна ему за эту полуприватность. Поскольку кухня находится прямо за моей спасательной занавеской, на самом деле нет никакой возможности остаться одной. Так что я остаюсь с Гриффом.

— Ты? Но ты никогда ничего не чувствуешь.

Это заставляет его засмеяться.

— Я знаю. Верно?

Неправильно. То, как он говорит, дает мне понять, что в эти дни он чувствует нечто гораздо большее, чем ничего.

— А как ты с Бриттой? — я меняю тему.

Я лучше буду говорить о чужих проблемах, чем о своих.

Его лицо застывает. Улыбка превращается в мрачное сжатие губ.

— Мы с ней придем к пониманию. Мы еще не там, но я намерен убедиться, что мы это делаем.

Что Грифф имеет в виду, так это то, что он имеет в виду какой-то результат, что Бритта не сотрудничает, и что он ищет какой-то козырь, чтобы гарантировать, что она это сделает. Она должна знать, что ничто и никто не может остановить Ридов, когда они выбрали цель.

С другой стороны, Бритта не кажется пустяком. Может, она поставит Гриффа на место. Бог свидетель, ему это нужно.

— Надеюсь, ребята, у вас все получится, — дипломатично говорю я.

— Я тоже, — он притягивает меня к своей груди и протягивает салфетку.

— Еще раз прости меня, что не рассказала тебе о Джейми, когда я узнала. — Я действительно чувствую себя ужасно.

— Ты поступила правильно. Если бы ты рассказала мне об этом в ночь, когда Максон сбросил на тебя бомбу, я бы выследил Бритту и выдвинул бы ей все требования. И Максон бросился бы ее защищать. И мы бы никогда не помирились. Ждать несколько недель дерьмово… но это лучше для долгосрочной перспективы.

Облегчение плавит меня. Грифф не был таким понимающим, когда мы впервые заговорили об этом.

— Спасибо. Я рада, что ты понимаешь.

— Ты всегда поддерживала меня. Вытри слезы. Все будет хорошо. Эй, я думаю, что Гас заказал еще одно выступление, чтобы оживить место между вашими сетами. Хочешь посмотреть?

— Мне нужно в дамскую комнату поправить макияж. Я уверена, что…

— Три минуты, — говорит Грифф тоном убедительным и неумолимым.

Я открываю рот, чтобы возразить.

И тут я слышу мелодию песни, которую не слышала ровно две недели, с той сумасшедшей ночи, когда вытащила Максона в караоке.

Я напрягаюсь. Замираю. Смотрю на Грифа.

Он улыбается, выражение его лица снисходительное и высокомерное. Он знает, что случилось.

— Эта песня для красивой женщины, которую я глупо обидел. Я мог бы сказать ей, что люблю ее, но это всего лишь слова, а она заслуживает большего.

Мое сердце все понимает. Я узнала бы этот голос где угодно — во сне, за тысячу миль от цивилизации, в ожидании смерти.

Голос Максона Рида.

Задыхаясь, я оборачиваюсь и вижу его на сцене, в руках у него микрофон, а песня льется мне прямо в уши.

Он смотрит на меня, его лицо выражает извинение и любовь и что-то, чего я никогда раньше не видела.

Любовь.

Моя грудь вздымается. Я кладу руки на сердце, будто боюсь, что оно снова упадет к его ногам. Подступают новые слезы. Он действительно здесь ради меня? И он будет петь?

Он поет. И его способность ладить с мелодией так же ужасна, как и в последний раз, только сейчас он действительно знает слова и его не беспокоит, что подумают другие. Он изливает свою душу — в буквальном смысле. И он смотрит прямо на меня и клянется, что нуждается во мне больше, чем хочет. И что он будет хоть меня — только меня — всю свою жизнь.

У меня подгибаются колени. Я теряю самообладание.

Гриф поддерживает меня своими сильными руками и аккуратно ведет меня к брату. Максон уходит со сцены, чтобы встретить меня и обнимает меня рукой, нежно лаская пальцем мою щеку и вытирая мои слезы.

Когда начинается песня, он возвращает микрофон на подставку. Кого волнует, споет ли кто-нибудь остальное? Все, чего я хочу, это мужчина передо мной.

Я смотрю на лицо Максона, его зеленые глаза ласкают меня с искренней преданностью, которую как я думала, никогда не увижу.

— Прости, — бормочет он. — Мне так жаль. То, что я сделал, было неправильно и необдуманно, и совсем не свидетельствовало о том, что в моем сердце ты всегда будешь на первом месте.

Мне не хватает слов. Я знаю, что он имеет в виду это не потому, что он говорил, а потому, что теперь он показал, что пожертвует всем — своей сделкой, своей потребностью превзойти брата, даже своей гордостью — ради меня.

Он любит меня.

Я рыдаю у него на груди.

Он поднимает мой подбородок пальцем.

— Эй, я здесь и никуда не уйду. Ты видела, во что я одет?

Я все еще надеюсь, что все это означает, что он хочет меня вернуть, когда я смотрю на него глазами, полными слез.

— Одет?

Какое это имеет отношение?

Затем он показывает мне часы на руке. Черный ремешок, белый циферблат с римскими цифрами. Картье.

— Часы моего дедушки. Я понял, что никогда не носил их, потому что не чувствовал себя человеком чести. Ты изменила это. Ты изменила меня.

Я посылаю ему слезливую улыбку. Я бы хотела перестать плакать, но я эмоциональная девушка.

Я также признаю, что сделала что-то не так.

— Прости, что я не сказала тебе правду о том, кто я и почему была здесь, когда мы познакомились. Клянусь. Я знала, что ты нужен Грифу в его жизни… и я полагала, что ты тоже нуждался в нем.

— Ты права. — Он отмахивается от моих извинений. — Если бы я знал, что ты пришла из-за Грифа, я бы не стал слушать ничего из того, что ты хотела сказать об изменении моей жизни и принятии любви. Этот человек не заслуживал правды — или тебя. Но я собираюсь провести остаток своей жизни, чтобы быть достойным тебя, потому что я люблю тебя.

Поцеловав меня в лоб, он опускается на одно колено и достает из кармана коробочку, затем открывает крышку. Простой бриллиант подмигнул мне из тонкой золотой оправы. Он поразителен, красив и идеален. Все внутри меня останавливается.

Он делает мне предложение?

Я задерживаю дыхание.

— Ты серьезно?

Он кивает.

— Выходи за меня замуж, солнышко. Пожалуйста, скажи да. Ничто никогда больше не будет для меня важнее тебя. Обещаю.

Я знаю, что некоторые женщины могут продержаться дольше, желая заставить мужчин страдать и корчиться. Они хотели бы убедиться, что он хорошо усвоил урок. Но я думаю, он усвоил свой урок, и я не такая. Я люблю его. Зачем мне снова рисковать потерять его? Если он облажается, я напомню ему о его приоритетах.

Я киваю и прошу его встать.

— Да!

— Черт, спасибо. — Он облегченно вздыхает.

Я смеюсь от радости. Зрители бурно аплодируют. Я снова плачу, когда он надевает кольцо. Оно точно обнимает мой палец.

— Я рад, что ты сказала «да», потому что у меня есть для тебя еще один сюрприз.

Он достает из кармана связку ключей и визитную карточку гамака на пляже. На нем написано «СОЛНЕЧНОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ КРОВАТЬ И ЗАВТРАК». Адрес совпадает с домом, в котором мы были вместе, где я представляла себе наше счастливое будущее. Владельцы Кили и Максон Рид.

Я задыхаюсь, взволнованное недоверие течет по моим венам эйфорией.

— Ты… ты купил дом?

— Для тебя. Когда мы встретились, ты сказала, что хочешь быть счастливой. Я собираюсь сделать тебя чертовски счастливой. Он улыбается мне. — Ты все еще хочешь этого?

— Да. — Я киваю как идиотка, потому что не могу представить себя более счастливой. — Он идеален.

— Хорошо. Я забронировал его на восемь недель. Это начало нашего будущего. — Он смотрит на мои слезы, держит меня близко, и я чувствую себя такой любимой. — Скажи мне, что любишь меня.

То, как он ищет глазами мое сердце, почти снова ставит меня на колени. У меня такое чувство, что он будет делать это каждый день.

— Я люблю тебя, Максон Майлз Рид, — клянусь я.

— И я люблю тебя, Кили Саншайн Кент.

Я хихикаю.

— Это не мое второе имя.