Я Фона - это моё проклятие?

Эпилог 2часть

Давыд проводил меня до спальни.

Я переоделась ко сну. Обычно без Косты я спала в его любимых коротеньких и до безумия сексуальных ночных сорочках. И даже сейчас он умудрялся обеспечить мне большой выбор, учитывая мою изменившуюся фигуру. Да одевала одну из них, подсознательно надеясь, что он сам снимет её с меня. Это уже происходило на автомате, отпечаталось в подкорке мозга.

А перед сном долго расчёсывала, снова отросшие до пояса волосы цвета молочного шоколада. Улыбаясь, вспоминала, как он настоял, чтобы я вернула свой натуральный цвет волос. Сам Коста выглядел сейчас немного старше, ритуал «обратного зова» не мог пройти бесследно, но седины как у Михайлова, у моего «потомка» не было.

Но это не мешало мне любить его, а может наоборот. Он уже не мальчишка, а взрослый мужчина, принимающий взрослые решения.

Хоть мы точно так и не знаем, будет мальчик или девочка, но мой Коста признался, что уже на острове хотел пройти слияние и привязать меня к себе на всю жизнь. И говорил, что мы только потеряли пять лет жизни, а могли бы уже быть родителями пятилетнего сына. Но винил в этом он только себя, потому что считал, что не смог тогда понять мои страхи и доказать их беспочвенность.

Но это всё в прошлом, теперь мы жили настоящим, и ценили каждый миг, проведённый вместе.

Обо всём этом я думала перед сном.

— Сколько бы нам не отмерила судьба лет, мы проживём их вместе. Как только завершится ритуал, девочки будут в безопасности, а мой Коста вернётся ко мне.

С этой мыслью и легла спать. Уснула сразу.

И снова мне снился ОН. Мой Коста.

Мой ФОН снова расцветал живым огненным цветком. Сейчас он не обжигал страстью, а грел меня и ребёнка, оберегая нас двоих. А когда рядом оказывался мой Коста, он всё так же реагировал на него, и были нежности и ласки и обещания страсти, после и любовь на грани возможного.

Вот и сейчас во сне я снова чувствую, как руки любимого прижимают меня спиной к его груди, Любимый мужчина нежно гладит мой живот и снова шепчет на уже родном мне языке. И теперь я понимаю всё что он говорит, и он знает это и тем значимее становятся его слова.

— Мой волшебный цветок! Моя Анюта!

И я снова хочу летать! Но что-то мешает. Но не пойму что?

Мой цветок! Мой огненный волшебный цветок он…

С ним что-то не то! Становиться так больно, как будто его хотят вырвать с корнем из меня.

Я кричу от боли и просыпаюсь.

Коста обнимает меня и, прижимая к себе, пытается успокоить.

А мне больно, душу прожигает пламя. Мой цветок, он как будто пытается сжечь меня изнутри. Нет, он не превращается снова в мерзкое чудовище. Этого уже давно не происходит, но боже как же больно!

Я не могу сдержать крики.

В нашу комнату влетает Михайлов, а следом за ним Мария. Именно она оценивает ситуацию и начинает руководить.

— Миша, срочно спускайся за Антониной Игнатьевной. Костя бери Аню на руки и пошли, Вам нужно в нашу ванную.

— Маша, зачем им в ванную? — спросил её Михайлов, уже стоя в дверях нашей спальни.

— За тем, что она рожает и походу у нас тут всё-таки девочка, с мальчиками проще. Миша иди! Я одна не справлюсь, а Антонина Игнатьевна, ты же знаешь, ещё маму Кости принимала — прикрикнула она на своего «потомка».

Я сквозь боль всё это слышу, а тело горит. Коста, а он действительно был здесь, а не приснился мне, поднимает меня на руки и, идя следом за Марией в их хозяйскую спальню и минуя комнату, заносит в ванную.

Мария командует дальше и Коста в одежде, прямо со мной на руках, садиться в ванной, устраивая меня перед собой и снова обнимая меня со спины. И Мария, открывая душ, начинает потихоньку обливать меня прохладной водой. Становиться, легче дышать.

— Маша, что происходит? — смогла я сформулировать вопрос, когда боль немного утихает.

— Что-что? Рожаешь ты, вот что! — ответила она мне, а на Косту шикнула — не мог дождаться утра! Почему не стал ждать родителей, один приехал?

— Там сложности с «обратным зовом», они остались до принятия решения Советом, а я почувствовал, что должен быть здесь — ответил он Марии.

— Должен он! Как чувствовала твоя мама, что ты сорвёшься. Эрика позвонила мне и попросила приехать. Вот чтобы ты делал тут один? Чистокровную только Фона может принять. А я юрист, а не повитуха, но по твоей милости придётся — ругалась Фона Михайлова на моего Косту.

В этот момент в ванную комнату влетела Антонина Игнатьевна.

— Что, уже началось? Как чувствовала, сегодня цветок зацвёл!

Я не вслушивалась, о чем они разговаривали с Марией. Но явно о чём-то спорили, только и смогла за болью разобрать обрывки фраз.

— …. Игнатьевна, это вы дол… это уже делали… Эрика

— … во мне давно ФОН…. это убьёт… нельзя прикасаться… помо…

Когда боль отпустила снова, я смогла спросить, фокусируясь на последних словах любимого.

— Коста, что с зовом? Какие сложности?

— Анюта потом, всё потом расскажу — шепчет он мне и целует висок.

— Рассказывай уже, ей нужно отвлечься от боли — велела Мария ему, а мне сказала — Эрика не хотела тебя пугать, но будет очень больно. ФОН он в тебе, а для рождения дочери части его нужно будет отделиться, тебе будет больно, не просто физически разродиться, но и разделить ФОН! Но ты сильная, ты справишься. Просто тебе нужно меньше его чувствовать. Как ты его воспринимаешь в себе? Я вот раньше и не думала, что он во мне реально есть. Но теперь думаю, хотя уже знаю, у меня это кошка, что внутри меня, и порой она живёт по своим правилам, но при этом просто жить не может без НЕГО, Медведя чёртового. А у тебя?

В этот момент я почему-то обратила внимание на Михайлова что стоял в дверях и смотрел сейчас на свою Фону. И снова в его взгляде было столько всего!

— А Эрика видит и чувствует его как рыжую лисицу — продолжила Мария, но, не услышав мой ответ, проследила направление моего взгляда и увидела своего Медведя.

— Значит, мне досталась кошечка, которая жить не может без меня — протяжно говорит он.

— Михайлов, это родильная палата считай, так что выметайся отсюда. И запомни, ты не слышал, что я сказала, а я этого не говорила — грозно сказала Мария, и развернулась ко мне.

— Вам действительно лучше выйти, Михаил Михайлович, у вас ещё будет такая возможность, вот придёт черед Машеньки, девочку рожать, вот и будите принимать непосредственное участие, а пока идите — говорит Антонина Игнатьевна.

Мария не успела и прокомментировать эти слова, как Михайлова и след простыл.

Наблюдая за ними, мне действительно было легче абстрагироваться от боли. Интересно, а когда Эрика, мама Косты успела с Марией обо всем поговорить?

Так стоп, Эрика сейчас с девочками, что с зовом?

Я поворачиваю голову и смотрю на Косту.

— Что случилось, ритуал не сработал? У Леси фон обнулился? Франи не суждено пройти полное слияние?

— Нет, Анюта, у обеих успешно прошёл «обратный зов». Просто результат спорный. Вот теперь и разбираются.

— Что значит спорный? — спрашивает Мария у Косты, а у меня — так каков той ФОН?

— Огненный цветок, а потом птица, что рождается из пепла, когда цветок сгорает и снова птица и снова цветок и так всегда, когда я с Коста.

— Огненный цветок и феникс, ну у тебя и фантазия девочка! — констатирует Мария.

Когда мы заговорили о ФОНе, я снова начала чувствовать его пламя, и снова боль! Невыносимая боль! Тело выгибается.

Коста прижимает меня к себе, Мария поливает водой. Наша одежда промокла, Коста одет полностью, а я в одной сорочке.

— Так что там с ритуалом? Что не так? — пытается отвлечь моё внимание от боли Мария.

— Фон есть у обоих, и у обоих он сильный — начал говорить Коста