Страница 10 из 16
Жадный восторг, которого не смог скрыть стражник — ему плеснули на ладонь, — дал понять Ольге, что клиент созрел и готов дружить — нежно, трепетно и вечно.
Через жалкий час вся компания сидела в ближайшей забегаловке и спешно обедала. Они почти не разговаривали, только обменивались веселыми взглядами да рассматривали друг друга.
Евгению на вид было лет двадцать семь. Скорее всего, меньше. Тяжелая работа и недоедание явно отразились на его внешности. Да еще эта профессиональная прокопченность… А так — обычный. Неуловимо напоминал актера Леонида Быкова в роли Маэстро, и от этого симпатия к нему только росла. Лицо молодое, а в глазах такое… Ел сдержанно, на сотрапезников поглядывал без навязчивой пристальности, хотя Оля на радостях ему любую бестактность бы простила. Это же надо! Русский!
Евгений, слегка контуженный резким поворотом в своей судьбе, с наслаждением жевал почти позабытое на вкус мясо и не думал о будущем. Не пропадет, главное — от ярма освободился. Да как! В лучших российских традициях — за бутылку. Как Ольга провернула этот финт, он так и не понял. О чем и спросил.
Пашка рассмеялся. А Сима уточнила:
— Все просто, Жень. Ты сколько этому жирдяю был должен?
— Семь с половиной золотых.
— А мы с Олюшкой накрутили ему штрафных на двадцать с лишним. Стражнику так хотелось заполучить эту выпивку, что он на все был готов согласиться. И на штраф, и на компенсацию, и тебя отмазать. Купчина, естественно, на дыбы — ну ты видел, да? Про взятки орал и прочее непотребство. А страже оно надо? Оля возьми и предложи компромисс — купчина твой долг аннулирует, стража бумагу магически заверяет. Купчина обходится испугом и парой монет низшим чинам, разводящий получает свою законную бутылку, ты на свободе и без долгов. Кстати, Оль! Что там за пойло было?
— Да вот. — Оля достала из кошелки, бдительно сохраняемой Митькой, второй штоф. — Покажи Цуэту, спроси, за сколько можно такое загнать? Я хотела на сахар сменять, но теперь не получится — Жене на обзаведение нужно будет.
Сима неодобрительно поморщилась — негоже аборигенов спаивать, но штоф взяла.
— Жень, — перевела она тему, — а кем ты был?
— И сколько тебе лет? — добавил Пашка.
— Зовут меня Евгений Семенович Кобзарь. Я с тридцать седьмого года. А работал в колхозе. На Белгородчине.
— Кем работал? — живо поинтересовалась Ольга, которая не верила своей удаче.
— Парторгом.
— Евгений Семеныч, родненький! Иди ко мне работать! Христом богом прошу!
Именно этот момент и выбрал лавэ Шенол, чтобы объявиться: негоже, если его помощница надает обещаний, которые не сможет выполнить.