Страница 4 из 20
— А нигде еще не живу. Спал там же, в кабаке. Одно хорошо — тепло там было. Да что мы все обо мне, тёть Оль? Сама-то где живешь-работаешь?
Ольга Петровна в точности повторила Пашкин фырк. Живешь-работаешь… Именно так. Где работает, там и живет.
— Привратница я. В Корпусе наездников и пастухов. — Парень вытаращился на собеседницу с благоговейным недоверием и жгучим любопытством. Наслышан, видать. Ольга ему даже посочувствовала. И было отчего: самое таинственное учебное заведение континента, в котором преподают искусство обращения с легендарными нгурулами. Об этих зверушках знали все, но вживую видели немногие. Пашка в своем кабаке такого о них наслушался! И ядовитые-де они, и шипастые, а уж огро-омные… А кто-то брехал, что не крупнее детеныша обычного тяглового тирла, только не гладкошерстные и полосатые, а мохнатые и из носа рог торчит. Но все слухи сводились к одному: уж очень опасные твари — мощные и ядовитые. Всеядные, между прочим, могут репки пожевать, а могут человечинкой закусить.
Нгурулов видеть Ольге случалось — работа такая, а вот наездников — лишь издалека. Разведка «Моссад» так не шифруется, как эти наездники. Вместо ожидаемых расспросов о работе Ольга получила осторожный тычок локтем в бок. Пашка сделал большие глаза и неожиданно потянул ее вставать.
— Засиделись мы тут. Видишь того мужика через дорогу? Этот чел в квартале за порядком смотрит. Типа мент тутошний. Я его знаю, не раз в распивочной толстого Тима местных пьяниц гонял. Идти надо, теть Оль. Он привязчивый.
— И то верно. Пойдем. А лучше — поедем. Извозчика сможешь нам поймать?
— Это ведь дорого. — И засуетился перехватить корзину.
— Не дороже свободы, мой мальчик. Не дороже свободы. Тебе же все равно куда, а я еще не готова тебя отпустить. Поживешь пока со мной?
Пашка расплылся в совсем уж неприличной лыбе, красуясь щелкой между зубами, и оттого сделался родным.
— А тебе разрешат, тёть Оль?
— Ну, я не припомню, чтобы мне гостей запрещали.
— Буби! Буби! — выкликал Пашка извозчика и, что удивительно, довольно быстро дозвался. Насупленный мелкий мужичонка и вякнуть не успел, а высокий, бедно одетый парень уже усаживал на лучшее место какую-то занюханную старуху. Проворная старушка оказалась. Ишь как резво в экипаж шагнула. Ни кокетливой неуверенности, ни суеты с длинным подолом, которыми грешат состоятельные клиентки. Срам один, а не пассажирка! Извозчик совсем было решился призвать на помощь городового, но мельком заглянул в корзину, которую парень бережно пристраивал на колени. А там — сплошь дорогущая иномирная еда. Похоже, деньжата у седоков водятся.
— Задние ворота Корпуса наездников, — уверенно обозначила цель поездки старуха на диво мелодичным голосом. Точно заплатит, успокоился извозчик, но на всякий случай озвучил цену:
— Серебряный четвертной.
Парень не уловил на лице спутницы сомнения и согласился.
— С чаевыми. И не больше. — Все-таки кварталы вокруг торговых рядов — это почти центр, и Павлу случалось время от времени наблюдать, как ведут себя приличные люди. Наблюдать и подмечать. А потому позвать извозчика он умел и, как ответить наглецу, заломившему цену за поездку, знал. Конечно, обоих землян интересовали окрестности и виды, но достопримечательности и архитектурности никуда не денутся, а вот узнать друг друга получше и побыстрее хотелось настолько, что они забыли привычно остерегаться говорить по-русски. Ну, сообразит возница, что пассажиры из другого мира, так не высадит же, заработать всем охота. Тем более такие деньжищи. Пашке столько за неделю положено было, если только толстый Тим не изобретал способ оштрафовать бесправного подавальщика. Возница может даже попрезирать немножко, если признает в седоках иномирцев, так это его проблемы. Подумаешь, истинный сын Нрекдола, плевать на него.
Про Нрекдол Ольга помнила и всегда мысленно фыркала, уж очень название на таблеточное похоже. Не мир, не планета — параллель реальности! Во как! А самоназвание — обхохочешься: Нрекдол. Она сделала себе мысленную зарубку — сравнить свои представления с Пашкиными. Откуда бы ей знать такое? А ведь знала, помнила откуда-то. Как помнила и то, что никогда ни с кем об этом не разговаривала. Будто у нее в мозгах припрятана флешка с общими знаниями о действительности и эти сведения распаковывались по мере надобности. Иногда сквозь хмарь неглубокого сна ей слышался занудный бубнеж — то ли лекция какая-то, то ли кто-то вслух начитывал информацию обо всем подряд: про денежные средства, устройство власти, элементарную географию и прочая, и прочая… Вроде бы на мгновение задумалась, а чуть не пропустила вопрос:
— Тёть Оль, а ты сама откуда? Я с батей в Зеленограде жил, под Москвой. Слыхала? — И расплылся улыбкой на утвердительный кивок.
— Я с Орловщины. Почти соседи.
— Да без разницы, — новоявленный земляк заулыбался еще шире, — ты русская, а там хоть из тмутаракани.
Так они и проболтали весь путь, стараясь хоть немного познакомиться друг с другом. И по сторонам поглядывать не забывали. Пашка же дальше своего квартала не заходил, когда ему было? Местность вокруг заведения толстого Тима он изучил, а вот дальше — для него все в новинку, как, впрочем, и для внезапно обретенной тетушки. Ходить она ходила, а из экипажа все смотрится иначе. Они обещали себе непременно наведаться сюда еще, вместе. И сюда. И сюда. Чтобы все как следует рассмотреть и повпечатляться от всей души. Не то чтобы город был как-то примечателен. В России таких не счесть, особенно в местах, которые не затронула война и где сохранились старые дореволюционные кварталы. Серьезные темы, не сговариваясь, оставили на потом, а пока просто привыкали к присутствию друг друга.
Торговый район внезапно уткнулся в небольшой лесной массивчик, и Ольга слегка огорчилась — поездка заканчивалась. И было чуточку жаль, что едут мимо. Хотелось еще разок окунуться в смолистый дух странного невысокого хвойника и прогуляться под кружевными шатрами разлапистых деревьев, похожих на клены, только мощнее. И тут же себя одернула — с тяжеленной корзиной было бы не до красот. Если пересечь лесок по скудной, щерящейся выпирающими корнями тропке, то выйдешь прямо к крепостному комплексу, в котором и размещался знаменитый Корпус, а там вдоль бесконечной стены по солнцепеку. Жарко. Платье у нее одно — форменное. Как бы узнать, а летний вариант экипировки есть? Или нужно самой о штатской одежде позаботиться? Не резать же рукава у крепкой еще одежки — пригодится по холодному времени.
Зебро-собако-лошадь чуть дернула, неудачно входя в поворот, толчок прервал многослойный поток размышлений — приехали. В аккурат перед исполинскими вратами притормозили. И это задние ворота, проскочила туманная мысль в голове Ольги, черный ход, так сказать. А каковы же главные? Проскочила думка и пропала, вытесненная новым недоумением: почему это раньше ее не интересовало?
Выйти из коляски оказалось на диво легко. Пашка, хороший мальчик, руку подать не забыл, да в этом и нужды-то не было. Делов-то — как с детской табуреточки соскочить. Зачем ладить повозку высокой, если тягловая скотина ростом не вышла? На Ольгу вдруг напало веселье — колесики хоть и вполне тележные, а не больше, чем у дочкиного подросткового велосипеда. С той лишь разницей, что вместо резиновых шин обод обтянут каким-то слоистым материалом толщиной пальца в два. Навскидку — толстая кожа и что-то вроде войлока склеены поочередно. А что? Для такой идеальной дороги — вполне себе амортизация.
Извозчик получил расчет и даже немного постоял, чтобы посмотреть, что будут делать странные пассажиры. Надо же, старуха заплатила не чинясь, а могла бы выторговать две-три медяшки, он бы уступил. Тоже ведь деньги. Ишь, гордячка.