Привязанность (ЛП)

— Я знаю, что тебя уволили. Я не знал некоторых других вещей. — Я стал сторонним наблюдателем этих событий совсем недавно. Мне нужно было вернуться в прошлое и проверить электронную почту и файлы. — Я здесь ради вашей версии.

— Моя версия… Картрайт вел себя странно — просто сам не свой. Я не могу объяснить это лучше. Лорел ничем не выдавала себя, ну, по крайней мере, до тех пор, пока не закончилась встреча. Даже тогда она вела себя не так, как Рассел. От всего этого мои нервы были натянуты до предела. После встречи я упомянул ей кое-что о «Синклер Фармасьютикалз». Я попросил ее пока оставить это между нами. Она отказалась, сказав, что доверяет Расселу. — Он пожал плечами. — Лорел сказала мне, что он пришел к ней домой после встречи. Может… они были…? — Его усталые голубые глаза нашли мои. — …больше, чем коллеги. Если это так, то имеет смысл, что они вместе. Но куда?

— Почему ты беспокоился о Синклере?

Морщины вокруг его глаз углубились, он прищурился.

— Кто вы и откуда так много знаете?

— Я тот человек, который решит, какую таблетку ты примешь — не доживешь до завтра или просто проснешься утром с дырой в памяти.

Олсен глубоко вздохнул.

— Я тоже подготовился к встрече, — сказал я. — Я здесь для того, чтобы ты мог заполнить пробелы. Кому ты доверяешь?

— Никому, — ответил он как ни в чем не бывало.

— Кому ты доверял?

— Боюсь, слишком многим. Я верил, что мы работаем все вместе ради одного и того же.

Чертовски похоже на Лорел.

— Что и было… — подсказал я.

— Чтобы вывести состав Лорел и Рассела на рынок.

— Я прочитал статью, в которой говорилось, что университет продает исследования, которые у него есть. Кому продают? «Синклер Фармасьютикалз» или другой организации?

Олсен покачал головой.

— Никому. Ни одной из организаций. Все пошло коту под хвост. И это кажется таким глупым! Мне стало известно, что «Синклер Фармасьютикалз» предложила непристойную сумму денег за права на проведение исследований и продолжение работы по патенту. По этому предложению велись переговоры до тех пор, пока оно не вошло в рамки договорных принципов, чтобы сохранить участие университета. Последнее, что я слышал — перед тем, как меня вывели из помещения, Оукс отклонил все сделки. Я думал, что он и Дэмиен Синклер планировали это с самого начала, — сказал Олсен, — но теперь Синклер так же облажался, как и остальные из нас.

— Остальные, — повторил я. — Кто входит в число остальных?

— В основном, весь наш отдел. Лорел и Рассел все еще пропавшие без вести. Большинство других преподавателей и сотрудников были переведены или им было предложено искать работу в другом месте. Я ухожу. Клинические испытания прекращены. Участников заставили подписать соглашение о неразглашении, как будто ничего не было. Всех причастных заставили подписать аналогичные документы. — Он пожал плечами. — Это была еще одна из моих великих трибун — рубеж. Я отказывался молчать. Результаты были слишком многообещающими.

— Итак, ты не подписал соглашение о неразглашении?

— Подписал. Я сдался. Сначала я этого не сделал, и моей наградой было увольнение. Единственная причина, по которой я в конце концов подписал контракт, заключалась в том, что, если бы я этого не сделал, как и исследование, мои пенсионные пособия исчезли бы. Почти сорок лет службы в университете, и я потерял бы все — работу, карьеру и пенсию. — В его глазах снова появилась влага. — Моя жена и семья… у нас были планы. В любом случае, я не мог спасти ни состав, ни исследования Карлсон и Картрайта. Он исчез. Лаборатория закрыта. Соглашения о неразглашении подписаны. Как будто ничего никогда и не было. Моя единственная надежда, что они все еще где-то у них.

Мне вспомнился рассказ Лорел. Она была частью закрытого исследования. Посреди ночи они перевезли их на вертолете, а затем на самолете, как будто исследования никогда не проводились.

— Вы верите, что материалы у них? У Карлсон и Картрайта, — уточнил я.

Олсен покачал головой.

— На данный момент я даже не уверен, что они живы.

— Почему вы так считаете?

— Лорел Карлсон. Я знаю ее с тех пор, как собеседовал ее на эту должность. Хотя я не могу сказать то же самое о Расселе, о ней я знаю, что она не украла бы исследования из университета. Даже с оговоркой в их контрактах, которая позволила бы им перейти в «Синклер» или другую организацию, пока университет был аккредитован, она сказала, что не уйдет. Я верил, что ее сердце здесь, с университетом и работой. Без доказательств я не могу быть уверен, что она добровольно сбежала бы с этими данными.

— В качестве альтернативы, думаешь, что они могут быть мертвы? Что в этом исследовании подтверждает такой вывод?

Он покачал головой.

— Все остальное не имеет смысла. Если вы спрашиваете, кто убил бы их или почему они были бы убиты из-за состава, который мог бы уменьшить физические и психологические последствия травматических воспоминаний, я понятия не имею. И почему они, а не я? Если быть на сто процентов честным, я ожидал, что буду следующим. Вот почему я отослал жену.

— Ты отослал ее?

— Если вы здесь, чтобы убить меня, я не хотел, чтобы она стала случайной жертвой.

— Твоя судьба еще не определена. Продолжай быть честным со мной.

Олсен пожал плечами.

— Это… как исповедь. Я ни с кем не мог поговорить.

— Чем еще ты хочешь поделиться?

— Если я расскажу вам или кому-либо еще о своих страхах и опасениях по поводу того, кому еще может угрожать опасность, я либо параноик, либо предоставлю список других людей для расследования. — Его взгляд скользнул по таблеткам рядом с ним. — Или убийства.

— Картрайт, Карлсон, ты, — сказал я. — Кто еще может быть в опасности, если связь — это состав?

— Я слышал, что Синклер предлагал помощникам Рассела и Лорел выгодные должности. — Олсен покачал головой. — Наверное, я слишком стар. Я все еще жду звонка. В любом случае, если кто-то пытается заткнуть вовлеченных в исследование людей, у него это получается. Предложения не такие сочные, как у специалистов с докторской степенью, но намного жирнее, чем у других, возможно, даже больше, чем у меня, если быть честным. Их знания могли бы обеспечить им хорошие офисы с лабораториями в любом фармацевтическом гиганте, будь то в «Синклер» или нет. Я также думаю, что это может привести к тому, что они пропадут без вести, как Лорел и Рассел.

— Ты говоришь о Дженнифер Скиллс и Стефани Мур?

Олсен прищурился.

— Черт возьми, вы хорошо подготовились.

Я кивнул.

— Я не в курсе. Слышал о предложении от Синклера. Последнее, что я слышал, мисс Скиллс рассматривала этот вариант.

— А мисс Мур? — спросил я.

— Синклер не сказал. Я немного покопался и услышал, что она хочет дистанцироваться от всего. Она очень близка к защите диссертации и получению докторской степени. Ее образование и опыт делают ее ценной во многих ситуациях. Она не хочет, чтобы ее репутация была запятнана тем, что здесь произошло.

— Относительно пропавших исследователей?

— Нет, — ответил он. — Относительно слухов, что она связана с Расселом.

Мои глаза расширились.

Олсен поднял руку.

— Слухи. У меня нет доказательств. Статус ее диссертации — факт. То, что у нее с доктором Картрайтом романтические отношения, а также слухи о том, что она ищет возможности где-то на Восточном побережье, — это просто размышления офисных кумушек.

— Какие возможности?

— Я рассказал все, что знаю. — Он перевел взгляд с таблеток на меня. — Доживу ли я до завтра?

— Это как посмотреть.

— На…? — подсказал он.

— Ответ на следующий вопрос.

Олсен вцепился в подлокотники кресла, одна его рука все еще была завернута в кухонное полотенце.

— Если ты проснешься и у тебя останутся воспоминания, расскажи мне, что произошло сегодня вечером. С кем ты говорил?

— Если?

Я кивнул.

Его кадык дернулся.

— Я пришел домой поздно…

Когда он закончил рассказ, я поднял большую белую таблетку и положил ту обратно в контейнер. Кивнув на маленькую зеленую таблетку, я ждал.