Страница 3 из 4
Надо сказать, что влиянием своим пользовался он при этом с достаточной деликатностью. Не сделался ни чванлив, ни заносчив, как это часто случается с фаворитами. Был прост в обращении, не вмешивался в дела правления, не забывал своих благодетелей: полковник Вишневский вырос на два чина, а чемерский дьячок был вызван в Петербург и назначен смотрителем одного из дворцовых садов.
Получив звание генерал-майора, Разумовский воскликнул:
– Государыня, ты можешь называть меня хоть фельдмаршалом, но никогда не сделаешь из меня даже порядочного адъютанта. Смех да и только!
Кстати, через несколько лет он получил и фельдмаршальский жезл.
Умирая, Елизавета Петровна взяла с наследников обещание не обижать Разумовского, что и было исполнено: бывший фаворит, уйдя в отставку, поселился в подаренном ему Аничковом дворце. Екатерина II оказывала ему всяческое уважение, которого он и был по-человечески достоин: по многим свидетельствам он всю свою жизнь «чуждался гордости, ненавидел коварство и, не имея никакого образования, но одарённый от природы умом основательным, был ласков, снисходителен, приветлив в обращении с младшими, любил представительствовать за несчастных и пользовался общею любовью». Одним словом, приличный был человек, не шантрапа.
Обожая музыку и не забывая прошлого, Алексей Григорьевич завёл собственный хор певчих. Благодаря ему такие певческие коллективы стали модными. Многие вельможи стали устраивать их в своих домах, а помещики – в усадьбах. Отбирая туда крепостных детей. Впрочем, отбирали не они, а специально приглашённые хормейстеры. В основном это были приезжие французы.
Когда на прослушивание приходили способные мальчики, хормейстер, какой-нибудь мсье Трике, зачислял их в хор. А когда попадались тугоухие и безголосые, говорил:
– Нет, этот не запоёт!
Да, да, он говорил:
– Chantera pas! (Шантра па!).
И слово прижилось в русском языке, многократно расширив своё значение. Что такое шантрапа? Пустые, никчёмные, ни на что не способные, никуда не годные люди.
Громко-тихо
Раз уж мы завели разговор о музыке, продолжим его. Речь пойдёт о струнных музыкальных инструментах. История их уходит в глубокую древность. Первой, вероятнее всего, появилась арфа. Её изображения на камне, датируемые пятым тысячелетием до нашей эры, находят при раскопках поселений Древнего Египта. Позже в древней Греции появились кифары – лиры. На Руси – гусли. Потом возникли струнные смычковые. Потом – струнные ударные. Потом – струнные клавишные. Их история началась ещё в ХIII веке с клавикордов. Первоначально это был небольшой прямоугольный ящичек, из которого наружу выходили деревянные клавиши; когда на них нажимали, небольшой шпинёк вроде гвоздя ударял внутри по струнам. Играли на клавикордах двумя пальцами.
Позже изобрели спинет. При нажиме на клавишу воронье перо, укреплённое на проволочке, зацепляло струну и вызывало звук. Со временем спинет вырос и превратился в клавесин. Это был очень распространённый инструмент, на нём исполнялась самая разнообразная музыка. Но и на клавикордах, и на клавесине силу и громкость звука было регулировать очень трудно.
Наконец, в 1709 году итальянский мастер Бартоломео Кристофори, хранитель музея музыкальных инструментов князя Фердинанда Медичи во Флоренции, создал новую музыкальную машину. В ней молоточки, обтянутые лосиной кожей, при нажатии на клавиши один за другим ударяли по натянутым струнам разной длины и толщины; под ними располагалась резонансная дека – тонкая еловая доска, усиливающая звучание струн. Две специальные педали управляли продолжительностью и силой звука. Теперь можно было получать как громкие, так и тихие звуки с постепенным переходом от одних к другим. Поэтому Бартоломео Кристофори назвал свой инструмент «громко-тихо».
Развитие музыки к этому времени достигло такого уровня, что изобретение «громко-тихо» стало жизненно необходимо. Практически одновременно с итальянцем и совершенно независимо от него свои варианты инструмента представили француз Жан Мариус и дрезденский преподаватель музыки Кристоф Готлиб Шретер.
«Громко-тихо» показали Иоганну Себастьяну Баху и Вольфгангу Амадею Моцарту. Они высоко оценили качества инструмента. Когда же в 1767 году в Лондоне с публичной демонстрацией новинки выступил Иоганн Кристиан Бах, сын великого композитора, изобретение оценили почти во всей Европе. Новые инструменты вошли в моду, их стали изготовлять и усовершенствовать в Германии и Англии, и только в Италии по иронии судьбы о создании Бартоломео Кристофори как-то на время забыли. Не прижилось там фортепиано. Да, да, фортепиано. Именно так назывался сделанный им инструмент: forte – «громко» и piano – «тихо».
Фортепиано завоевало мир. В России оно появилось в 1771 году и быстро стало чуть ли не предметом первой необходимости. Одно из объявлений в «Санкт-Петербургских ведомостях» за 1774 год гласило: «На Невской першпективе, неподалеку от Аничкова моста, продаётся бочками голштинское масло и два английских фортепиано».
К началу нашего века в одном только Петербурге было двенадцать больших и маленьких фортепианных фабрик.
Каких только разновидностей фортепиано не производили в мире! В 1795 году венский мастер Карл Леопольд Релинг представил публике маленькое, размером чуть больше гитары – для музицирования на прогулках и исполнения серенад. Только звук у него был очень слабый.
Фортепиано делали в форме обеденных и письменных столов; специально для композитора Рихарда Вагнера инструмент построили в виде бюро с конторкой для работы; фирма «Оффенбахер и ККК˚» рекламировала фортепиано «с эффектами арфы и мандолины, 750–850 руб., прейскурант бесплатно». А фортепиано крыловидной формы получило название рояль, что по-французски означает «королевский».
А справедливость по отношению к Бартоломео Кристофори всё-таки восторжествовала: в 1876 году на родине изобретателя, в Падуе, благодарные музыканты воздвигли ему памятник.
Банки, склянки и другие морские слова
В былые времена новые слова приходили пешком, приезжали на лошадях, приплывали на кораблях… Да, да, и на кораблях тоже приплывали гости-слова! Некоторые из них так и остались гостями: галс и шкот, лоцман и флагшток… Да мало ли их, в которых сразу узнаёшь чужеземцев! Что ж тут такого? Другие заморские гости, общаясь с хозяевами, входили в их круг, меняя иностранный облик на местный. И это, в общем-то, правильно: со своим уставом не лезь в чужой монастырь.
До сих пор есть на флоте такое выражение: «бить склянки», то есть отмерять время. Одна склянка – полчаса. Но никаких склянок, никакой стеклянной посуды при этом не бьют! Произошли склянки от английского clang – звон, резкий металлический звук. Потому что, когда бьют склянки, то бьют в рынду. А рында, между прочим, по-русски – телохранитель московского князя. Но, когда бьют склянки, телохранителя московского князя вовсе не колотят, можете не беспокоиться. Это было бы уже слишком, тем более для гостей. Просто, отбивая склянки, английские моряки привыкли ring the bell – бить в колокол. Моряки русские у них этот обычай переняли. А чтобы язык зря не ломать, придали одному слово удобное и понятное для себя звучание, а всё остальное сократили.
Вот что-то непонятное английский шкипер кричит, наверное приказывает, а матрос-англичанин ему так же непонятно отвечает…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.