Маркиза Лекавалье

– Я тоже, – чуть слышно отозвалась Сандрин и улыбнулась, накрыв его ладонь своей.

Конечно, их мимолетная беседа не укрылась от посторонних глаз, но на то они муж и жена, чтобы им было позволено чуть больше, чем не состоящим в браке.

– Сила ваших чувств, спустя столько лет после свадьбы, не престает меня воодушевлять, – произнесла хозяйка дома, как только все дамы оказались в малой гостиной, чтобы обсудить последние сплетни.

– Эта тайна вполне объяснима – когда-то мы доверились мудрости родителей и вступили в брак, – произнесла Сандрин чистую правду.

Их версия знакомства и замужества с Анри была проста и понятна: союз, предрешенный родственниками, и они – молодые, покорившиеся им. В этой истории не было нестыковок и странностей, потому что большую ее часть замалчивали. И о том, что воля была высказана в отношении младшей дочери Вилье, и о самовольстве старшей, отправившейся в чужой дом к чужому тогда еще мужчине, и о приказе короля стать тенью маркиза Лекавалье. Тенью, которая все видит и слышит. Сейчас это все было так далеко и так фантастично, что узнай хоть кто-то из присутствующих в этой комнате дам толику правды, никогда бы ей не поверил. Иногда Сандрин и сама забывала, почему на самом деле сказала «да» этому мужчине, и как потом провела вдали от мужа так много времени.

Лишь иногда, просыпаясь ночами, она открывала глаза, чтобы увериться в своих ощущениях, что спящий рядом Анри – не сон. Но сейчас, в гостиной, освещенной мягким светом уплывающего за горизонт солнца, прошлое казалось совершенно нереальным. И не хотелось думать ни о чем, кроме предстоящей поездки домой и последующей за ней жаркой ночью в объятьях любимого мужчины. Да тихой болтовни соседок, убеждающей Авелин Маргокс совершить удачную брачную партию.

– Я так счастлива за свою дочь, – улыбнулась хозяйка дома. – Сейчас у нее отличный муж, а впереди долгая и счастливая семейная жизнь. Рада, что она выбрала именно Мартина, а не этого Алена Габена, прислушавшись к моему мнению. А вам спасибо, мадам Сандрин, что вовремя подсказали обратить внимание на семейство Габен. И точно, когда вы мне это сказали, я сама припомнила, что слышала, будучи во Франции, что его отец нехорошо обошелся с кредиторами и даже чуть не угодил в долговую яму.

– Право, не стоит благодарности, – улыбнулась маркиза. – Просто иногда наша память нас подводит, забывая важное. Но стоит только кому-то напомнить, все вновь встает на свои места. Я рада, что ваша дочь счастлива, это лучшая из наград.

– Я всегда говорила, что старшие плохого не посоветуют, – откликнулась мадам Марис, седовласая сухонькая дама, к которой завтра все были приглашены на танцы. И многозначительно обсмотрела в сторону девушки, которая тут же опустила глаза.

Проблема заключалась в том, что Авелин противилась воле матери и желала «создать абсолютно неподходящую партию» с молодым человеком, который ей нравился, но родители прочили ей в мужья абсолютно иного молодого мужчину. И хотя Сандрин понимала, что сердцу не прикажешь, в этой ситуации была полностью на стороне старшей половины семейства Маргокс.

Избранник девушки, несомненно, обладал обаянием и был красив. И все бы ничего, если бы список его отличительных особенностей на этом заканчивался. Но отнюдь. К достоинствам прилагалось большое количество недостатков, и достаточно серьезных. Таких, что перекрывали все скудные положительные качества: лень, расточительство, любвеобильность.

– Филипп замечательный молодой человек из хорошей семьи, – поддержала разговор мадемуазель Венуа, младшая сестра матери Авелин, которая разменяла третий десяток, но так и не вышла замуж. – Тебе нужно непременно подарить ему тур завтра. А может, даже посвятить танцам с ним весь вечер. В конце концов, страдания бедного юноши должны быть вознаграждены: столько раз он безуспешно предлагал прогуляться по округе в компании старшей дамы.

– Тетушка! – снова вспыхнула девушка.

– И не начинай. Мы уже столько раз все обсуждали! – Женевьев Венуа назидательно посмотрела на племянницу.

«Зря Женевьев вступила в этот разговор, ох, зря», – подумалось Сандрин».

Мадемуазель Женевьев Венуа была тем персонажем, которому до всего было дело. И если во всех остальных вопросах на ее мнение семнадцатилетняя Авелин полагалась, суждения тетушки касаемо женихов в расчет не принимались. Еще бы – как может давать советы та, которая сама не вышла замуж.

И только Сандрин, единственная из находившихся в этой комнате, знала, что двадцатисемилетняя мадемуазель Женевьев Венуа, сохранившая и по сей день привлекательную внешность, в юности и вовсе была красоткой. Да такой, что за ней увивалась масса ухажеров. Но только все они были отвергнуты: девушка была верна одному единственному и любимому, который сразу после их помолвки отплыл по делам семейства в Индию, да так и не вернулся. То ли лихорадка его сгубила, то ли пираты настигли их корабль, но Женевьев больше его не видела. Обещавший написать по прибытии, молодой человек так и не прислал ни одного письма.

Когда прошли все сроки, которые полагались для поездки к далеким берегам, Женевьев предприняла целую кампанию, да только ничего не добилась. Когда она сама стала собираться в дорогу, несмотря на волю родителей и сестры, которая была старше ее на целых одиннадцать лет, категорически выступавших против такого путешествия, пришел ответ, что человек с таким именем и фамилией на землю Индии не ступал. Поездка становилась бессмысленной – не колесить же, в самом деле, по странам и континентам, разыскивая человека. И Женевьев оставила затею с поисками. Только в душе, все еще любя, надеялась, что он жив, и когда-нибудь судьба сведет их снова.

Она просто ждала. Ждала долгих семь лет. Радовалась за сестру, удачно жившую в браке с месье Маргокс, воспитывала племянницу, переехав вместе с ними на другой континент и каждый день, засыпая, думала о своей единственной любви.

И именно влюбленность и преданность стали причиной опыта мадемуазель Венуа в отношениях между мужчиной и женщиной. Познав настоящие чувства и понимая, насколько радостно и спокойно должно быть рядом с человеком, который тебе предназначен, она не желала полумер. И потому все воздыхатели получали отказ. Высший свет, как известно, очень чуток к обидам, а Женевьев была хорошо воспитана. Не желая бросать тень на семью, через несколько месяцев она настолько поднаторела в науке отказа, что женихи думали, что сами пришли к выводу, что она им не пара.

Каких только мужчин рядом с собой она не наблюдала! В последующем многие женились и обзавелись детьми, и все – на глазах мадемуазель Венуа. Следя за развитием событий в течение многих лет, сейчас Женевьев могла точно сказать, каким тот или иной молодой человек будет мужем и отцом, просто поговорив с ним несколько минут и посмотрев, как он ведет себя в обществе. И точно знала, что брак с Отисом, по которому вздыхала ее племянница Авелин, ни к чему хорошему не приведет: уж слишком молодой человек кичился своей внешностью, сыпал рассказами о несуществующих знакомствах с сильными мира сего и заодно – деньгами родителей.

– И слушать не желаю! – Авелин встала и сложила руки на груди.

– Дерзость – не лучшее лекарство от любовных переживаний, – отозвалась мать Авелин, мадам Маргокс. – В конце концов, Женевьев старше и потому больше понимает в жизни.

– Прошли те времена, когда мнение взрослых учитывалось только потому, что им больше лет! – почти выкрикнула девушка.

Все притихли, понимая, что разбудили бурю.

– Но Авелин, право, тебе совершенно некуда торопиться, – произнесла Сандрин. – Впереди целое лето, и нужно в полной мере насладиться его теплом и прогулками под открытым небом. Со всеми желающими. В конце концов, потом будет что вспомнить.

– Мне и так будет что вспомнить.

– Помню, в молодости за мной ухаживало, ни много ни мало, трое мужчин одновременно, – хихикнула Корин Лакрес, хозяйка дома. – Вот уж я повеселилась от души и натанцевалась на славу! Моя горничная только и успевала, что переодевать меня из одного платье в другое, а компаньонка, сопровождая меня, несколько туфель сносила, уж точно.