Страница 6 из 53
Как переносили морскую прогулку дамы с "Буссоли", освобожденные из лап дикарей –я предпочитал не думать.
Дамы эти оказались представителями народа месье, уроженками Республики Арелат. Наши бывшие союзнички по Великой Войне, однако... Тевтоны здорово проредили их мужчин, выбили чуть ли не половину поколения — и свободные мадмуазели поехали искать работу и счастье в Колонии. Таков настоящий капитализм — их взяли на фабрики и заводы, чтобы заменить ушедших на фронт отцов, братьев и мужей на время войны, а после — выкинули на улицу.
Опытные фабричные рабочие были нарасхват в бурно развивающихся городах океанического побережья, обрабатывающая промышленность там набирала обороты, и потому арелатки вполне могли рассчитывать на нормальную жизнь и хороший заработок. Еще пятьдесят лет назад такое было бы немыслимо — их ждали лишь "ярмарки невест" — в лучшем случае, или бордели — в худшем. Но — война изменила слишком многое, и женской эмансипацией теперь удивить кого-то было сложно.
Одно дело — эмансипация, другое — возможность ее реализовать. Вон, дикари были готовы продать их какому-то странному типу, которого звали "Большой Серый" — судя по всему, очередной то ли контрабандист, то ли пират с амбициями. Зачем ему женщины? На южном континенте полно факторий, поселков и городков колонистов, где подавляющее большинство населения — мужчины. Некоторые крупные компании даже в контракт включают пункт о наличии женского пола. Так что выкрасть партию переселенок или взять на абордаж судно — это здесь в порядке вещей.
Говорили даже, что башибузуки во время Гражданской именно этим и промышляли — угоняли в рабство женщин, чтобы потом перепродать дельцам из Колонии. Ничего сверхужасного по меркам тех лет их не ожидало — чаще всего брак с каким-нибудь постылым сорокалетним фермером или остепенившимся старателем и размеренная жизнь захолустной домохозяйки. "Порченные" или искалеченные женщины тут были не нужны — мужья-покупатели разве что в зубы не смотрели, подбирая себе спутницу жизни, а потому — и наши почти родные враги-соседи, и местная племенная братия старались с живым товаром обращаться поаккуратнее.
Мадмуазели же из Арелата принадлежали к категории высшей — помимо самоценности как женщины, они были квалифицированными специалистами, и посему уверились в своей безопасности — компания гарантировала! Однакополучилось так, как получилось.
Капитан Тулейко, вымыв руки и лицо от крови и пороховой гари, поинтересовался у неожиданных пассажирок о пункте их назначения и был вполне удовлетворен ответом — они направлялись в Гертон, который после начала проблем с гемайнами и закрытия Тахенбакских рудников перепрофилировался на обработку колониальных товаров — хлопка, чая, кофе, табака. Девушки были ткачихами с текстильных фабрик Каркассона, и работы для них было полно.
— Компания заплатит вам за нашу доставку, — уверенно заявляли они, и Джек Доусон — выживший с "Буссоли"— это подтверждал.
Документы у них были в порядке— аборигены женщин не обыскивали, так что у Тулейки появилась возможность дополнительного заработка.
Я во всех этих разговорах не участвовал, ибо в пьяном виде с прекрасным полом общаться опасался. Зато — слушал много и мотал на ус. Особенно полезным собеседником был Доусон — за малую толику бренди он был готов трепаться часами.
— ... всё равно меня не оставят на "Гленарване". Плотник тут есть, а матросом я не пойду — я в парусах ни черта лысого не смыслю. Кочегаром можно — но работенка адова... Еще стюардом могу, но начерта стюард на "Гленарване"? Пассажиров-то тут раз-два и обчелся... Нет, нужно на лайнер наниматься, богатых леди и джентльменов обхаживать. Глядишь, и найду себе какую-нибудь Розу...
— А почему — Розу? — удивился я.
— Ну, можно Маргариту. Или там, Чулпан.
— Что за чулпан?— мне стало совсем непонятно.
— Чулпан — имя такое. У башибузуков означает "тюльпан".
У него, видимо, был какой-то пунктик с цветочными именами. Он вообще был весь какой-то дерганный, этот Джек. Вроде и симпатичный, с резкими, типично коннахтскими чертами лица и летящей челкой, которая, наверное, нравится дамам. Но манера говорить и двигаться выдавала в молодом человеке некий внутренний надлом.
— А вы и башибузуков видали? — спросил я, снова протягивая ему фляжку.
— Благодарю... — Джек отхлебнул и поморщился, — Видал, помотало меня... Лаймы-то фрахтовали наши пароходы— будь здоров! И винтовки возили, и маковое молоко, и гашиш — там спрос будь здоров!
Я чуть не дал ему в морду. Винтовки, значит, и гашиш... А потом они на пулеметы перли, как умалишенные...
— А назад что?
— Известно что... Вон, — он кивнул в сторону кают-компании, которая была отдана на откуп мадмуазелям, — Таких же, только попроще. Они, как из лап баши к нам попадали, рады-радехоньки были. Ну, не все, конечно... Какая уж тут радость, коли на твоих глазах всю семью прирезали. Я так понимаю, там особо не церемонились, когда поставки обеспечивали.
"Поставки", "там" — это он про наших поселянок, про империю! Лаймы фрахтовали... Конечно — Колония в Альянс не входит, формально — независимое объединение вольных городов, как на Аппенинах. В действительности — в каждом акционерном обществе, каждом тресте — более половины долей у островных джентльменов. Бизнес есть бизнес!
Джек увидел, как переменилось мое лицо, слегка отодвинулсяи произнес чуть ли не умоляюще:
— Ну это... Не мы — так другие бы... Просто бизнес, ничего личного.
Над голыми, покрытыми водяной пылью реями вились чайки и орали благим матом. И это было ни разу не романтично.
Погода улеглась, буря кончилась — как раз в тот момент, когда мы покинули пролив и миновали маяки Аламбо, которые мерцали призрачным светом в утренних сумерках. Встречный бриз заставил снова развести пары — и "Гленарван" медленно, но верно продвигался вперед, к Гертону.
— Взгляните! — крикнул Рафаэль Мастабай.
Встречным курсом двигался странный корабль — его паруса были ярко-алого цвета, они раздувались от ветра и несли судно вперед с неистовой стремительностью. С палубы слышались звуки музыки, затем вдруг раздались пушечные залпы и небеса раскрасились огнем фейерверков. Что вообще тут, черт возьми, происходит?
— Граф Грей чудит. Наверное, у его супруги день рождения или годовщина свадьбы... — Доусон оказался тут как тут со своими пояснениями.
Ну — граф, ну — день рождения... Но паруса?
— Какого хрена паруса алые? — предвосхитил мой вопрос инженер.
Джек Доусон выразительно глянул на нас, присвистнул и покрутил пальцем у виска.
— Это вы еще в Каперне не были, где у них усадьба стоит. Там вообще чертте что творится, ей-ей, эти господа с придурью!
Мне очень сильно захотелось побывать в этой Каперне — журналист я, в конце концов, или нет? Да и паруса произвели на меня сильное впечатление, что уж там...
Размеренная поступь капитана заставила нас обернуться:
— Меняем курс. К обеду будем в Гертоне, — сказал он, — Надолго не задержимся, только выгрузим почту и проследим, чтобы с нашими гостьями всё было в порядке.
Это прозвучало таким тоном, что мы с Рафаэлем переглянулись и отправились собирать вещи. Морское путешествие подходило к концу, нас ждала Колония.
Краем глаза я увидел, как Джек Доусон снял кепку и говорил что-то капитану. Тулейко насупил брови и сделал категоричный жест рукой:
— Нет! Это имперский корабль, а не колониальная вольница. Иностранных граждан в команду я не набираю — и точка. Вы выходите вместе с пассажирами — в Гертоне. Примите это как данность, господин Доусон.
Солнце поднималось всё выше, ветер менялся и свежел, разгоняя последние облака, и матросы, повинуясь зычным командам старпома, торопились поднять паруса, которые один за другим раскрывались на мачтах, направляя "Гленарван" к гавани.