Специальный корреспондент

Капитан всхрапнул и обмяк на лестнице. Он, черт побери, спал! Я встал, и в моей голове вдруг вспыли строчки — Бог знает откуда.

— Жили книжные дети, не знавшие битв,

Изнывая от мелких своих катастроф...

Коллинз услышал и заинтересовался:

— Это чьи стихи?

Я пожал плечами:

— Так, навеяло. Слышал где-то. Надо бы капитана в каюту перенести, а то как-то невместно получается — нам в порт заходить, а он вот так вот тут расположился.

— Хр-р-р-р-р! — выдал трель Фокс и сполз по ступенькам на палубу, и свернулся клубочком.

Шхуна должна была дождаться очереди на разгрузку и стала на якорь на внутреннем рейде Лисса. Меня взялись перевезти на берег вездесущий Джимми и еще один парень, которого звали Келли. Они ловко управлялись с веслами, и Коллинз сказал:

— Мы ведь можем зайти пропустить по рюмашке, а? Я знаю отличное местечко за углом!

Келли молчаливо одобрил такое предложение.

Я сидел на носу и восхищенно пялился на взмывающие в воздух бумажные фонарики. Сотни и тысячи огоньков взлетали в ночное небо. Эта традиция — воистину великолепна! Звуки музыки добавляли происходящему некоего романтического флёра, настраивали на несерьезный лад...

— А ну как такой в вантах засядет? Ума у лиссцев — как у курочек. Подожгут корабли к бесу... — ворчание Келли моментально спустило меня с небес на землю.

Действительно — в гавани сплошь парусники! Какие, к черту, фонарики? Сумасшествие.

Ялик, пользуясь практически полным отсутствием прибоя, причалил к самому пляжу, матросы вытащили лодку на берег.

— И что, никакой таможни? — удивился я, спрыгивая на мокрый песок, — А контрабанда, преступники?

— Сэр, в Лиссе — каждый второй — контрабандист, каждый третий — имел в прошлом проблемы с законом посерьезнее, каждый первый — авантюрист, — Коллинз повел носом, будто принюхиваясь, и добавил: — Это не считая дам, пожалуй. Самые красивые женщины Колонии — в Лиссе! И самые веселые. Вот, сейчас сами всё увидите!

И вправду — к нам приближалась группа танцующих девушек в полумасках. Они были босиком, их яркие шелковые юбки струились и развевались, маняще приоткрывая загорелые ноги. Корсеты делали более тонким и более округлым то, чему следовало быть тонким и округлым. Распущенные волосы они украсили живыми цветами, на запястьях и лодыжках звенели браслеты. Карнавал всё-таки!

Они окружили нас, напевая и пританцовывая — прекрасные, как нимфы.

— Эй, морячки, нынче без маски в город нельзя! Купите маску! Все собранные средства идут в фонд помощи беглым рабам!

— Твою мать, — сказал Джимми Коллинз, — А как помогать-то кафрам будете?

Девушки были хороши, двигались грациозно и одуряюще пахли. Не всё ли равно, куда пойдут деньги? Я сунул руку в карман и щелкнул большим пальцем, отправляя в полет имперскую серебрушку. Высокая, жгучая брюнетка хлопком ладоней поймала монету и попробовала ее крепкими белыми зубами. Над верхней губой у нее виднелась обаятельная родинка, глаза блестели, а губы были алыми и влажными.

— Дайте три!

— А ты не местный! И не морячок! — девушка обошла меня кругом и ткнула пальцем в грудь, — И денежки у тебя водятся. Ты откуда такой красивый взялся?

Она явно заигрывала, и мне казалось это странным. Я не привык к такой непосредственности, но, в конце концов — я действительно был тут совсем чужой, и терять мне, в общем-то, был нечего.

— С другого конца света, — мой голос звучал неестественно, — И очень хочу посмотреть Лисс.

Она надела на меня черную полумаску и затянула на затылке шнурки. Ее подружки то же самое сделали с Коллинзом и Келли.

— Девочки, я забираю его себе! Увидимся в "Унеси горе", в полночь!

Ей-Богу, она подхватила меня под руку и потащила за собой наверх по узкой, мощеной булыжником улочке, едва освещенной и утопающей в зелени:

— Давай, я заберу сандалии, и пойдем гулять по городу. Я покажу тебе всё и даже больше! — энергия у нее так и била через край, она даже пританцовывала, — Кстати, меня зовут Джози, а тебя?

Она скрылась за калиткой, пройдя под аркой из замшелых камней, и я прислушался к звуку ее босых ног по садовой дорожке. Дурацкий ранец за спиной — не очень-то погуляешь с ним! А где мне было его оставить? И фотокамеру тоже — ночью от аппаратуры не было особого толка. Когда-нибудь, наверное, научатся делать пленку с большой светочувствительностью, усовершенствуют вспышку... А пока — придется довольствоваться собственными глазами и мозгом.

— О! — сказал кто-то,— Джози привела очередного хахаля.

— Какая плохая девочка, ужас!

— А мы вот сейчас у этого мистера и спросим...

Я обернулся. Три фигуры в светлой одежде были видны вполне отчетливо — даже в неверном свете соседского уличного фонаря. На лицах у них тоже были полумаски — карнавал же!

— Доброго вечера,— не нашел ничего более уместного я.

— Слышите, ребята, как он говорит? Он не здешний, точно. И одежка вот эта... Может ты гемайн, дядя? Хотя — не похож, не похож... Давай с тобой так поступим — сымай ранец, доставай из кармана кошель и иди прочь. А с Джози мы договоримся.

Они вразвалочку приближались ко мне. Лисс стремительно переставал мне нравиться.

— И сапоги у тебя что надо... Сымай и сапоги тоже.

Я сунул руку в карман и ответил:

— Нет! — у меня уже имелся печальный опыт общения с подобными типами, и я прекрасно представлял себе, что произойдет дальше. А потому — спустил с плеча ранец и примостил сверху сумку с фотопринадлежностями.

— Нет— так нет, сапоги оставим, почему не пойти навстречу такому понимающему мистеру?

Он очень опрометчиво наклонился и протянул руки к моим вещам, за что был наказан мощнейшим ударом сапога в подбородок. Выгнувшись, падкий до чужого добра молодчик опрокинулся на спину и ударился о землю еще и затылком.

— Э, да ты чего... — послышалось со стороны его подельников.

Моя рука из кармана появилась уже сжимая револьвер.

Я не собирался стрелять — ткнул второго дулом в солнечное сплетение, прерывая попытку достать нож из-за голенища, а потом двинул в коленку твердым носком, и, соскребая сквозь брюки кожу на голени, оттоптал пальцы ноги. Этого хватило, чтобы вывести противника из строя — он скорчился, пытаясь вдохнуть и ухватиться за поврежденную ногу одновременно.

Последний оставшийся на ногах блеснул в темноте клинком.

— Ты дурак? — спросил я и взвел курок.

В этот момент появилась Джози — в изящных сандалиях. Девушка пискнула от неожиданности и отпрыгнула обратно за калитку.

— Мы тут общались с твоими друзьями... — я понятия не имел — это классическая подстава с ее стороны, или она была ни при чем, — Они решили, что уже уходят.

Джози склонилась над лежащим в беспамятстве типом, шелк юбки выгодно очертил ее крутые бедра и я отвел глаза.

— Тарт, ну ты и придурок... Хорошо еще, что живой! — распрямившись, она уперла кулачки в бока, — Ему, наверное, нужен доктор. Тащите его к Филатру, живо!

Парень с отбитой ногой наконец отдышался, и они с товарищем подхватили бедолагу за руки и ноги и понесли прочь. Мы некоторое время смотрели им вслед — кажется, пару раз эти типы всё-таки выронили свою живую ношу.

— Круто ты с ними... — девушка закусила нижнюю губу и сверкнула на меня глазами из-под бровей.

Этот пассаж я проигнорировал и спросил:

— Я могу оставить у тебя вещи до утра, Джози?

— Конечно, милый. Им здесь абсолютно ничего не угрожает, — с ангельской улыбкой сказала она. А потом добавила в сторону и практически одними губами: — Уже.

Лиссом правил карнавал.

Огромная площадь была окружена высокими зданиями в колониальном стиле, с портиками, барельефами и сложной лепниной. Буйная зелень увивала их стены, исполинские деревья шумели в ночной вышине своими кронами. Желтый свет фонарей и окон смешался с отблесками факелов, костров и жаровен.