Гимназист

В ту же секунду, моя правая рука начала свой ход из классического положения в каратэ от пояса, и слегка закручиваясь, влетела сжатым кулаком точно под верхнюю губу гимназиста.

Голова Петра тотчас отлетела назад, а парень вместо удара схватился за лицо, начиная невнятно кричать, а его полный друг, увидев эту картину, нашёлся первым, и сразу хотел ударить меня своим массивным кулаком по лицу.

Я же дернувшись в бок, отбил классическим блоком из каратэ его ударную конечность вверх, после чего сразу провёл контратаку, разбив толстяку губы.

— Мерцавец! — Взревел кто-то из присутствующих, и на меня рванули все, кто явился с Петром.

Отпихнув самого прыткого от себя ногой, я хотел было отпрыгнуть назад, но был сметён с ног навалившимися на меня скопом Гимназистами.

По лицу сразу прилетело, несколько хлестких ударов кулаками, от чего в глазах заиграли чёртики, а на губах появился солёный вкус крови.

— Шельма! Будешь знать, как на дворян руку поднимать. — Кричал кто-то из толпы.

Я же, в это время, получая удары по рукам, которыми прикрывал лицо, а также по рёбрам, приступил к сотворению ключа серого круга.

— А ну прекратили балаган! — Раздался уверенный строгий мужской голос.

Удары по мне тотчас прекратились, а гимназисты в спешке отстранились от моего поваленного на землю тела.

— Судари, о какой чести аристократов может идти речь? Когда семеро, словно толпа крестьян бьют одного. Или вы решили посрамить ваши фамилии таким негожим поведением? — Словно ничего не произошло, буднично говорил Александр Романович Ехитов.

Гимназисты потупились, но не все. Арсений стоял, даже не опустив взгляд, смотря на пожилого мужчину.

— Была задета честь всех нас. И каждый хотел отплаты, — заговорил блондин. — В следующий раз, мы будем более сдержаны, ожидая каждый своей очереди наказать наглеца.

— Я надеюсь на это, Арсений Петрович, — улыбнулся ему Александр. — А теперь ступайте. Скоро начнётся урок. Негоже в первый учебный день опаздывать, и получить наказание.

Арсений сдержанно кивнул, и первым развернулся от мужчины, начиная идти, прочь от места драки.

Толпа не до дворян покидало это место, а зеваки в лицах гимназистов тоже разбредались кто куда. Я же утерев кровь с разбитой губы тыльной стороной ладони, корчась от боли в теле, поднимался на ноги, под взгляд всё стоящего по близости Александра Романовича.

— Как бы сказали французы сэ ля ви, — улыбнулся мне Александр, — и голубчик, — посмотрел он мне в глаза. — Вам пока рановато использовать родовую силу. Не останови я вас, эти мальки могли серьезно пострадать. Однако не могу ни отметить уровень вашего прогресса от затравленного падения с высоты, до дачи отпора недругам с желанием использовать техники родовой силы.

— Спасибо, что оградили меня от лишних проблем. — Произнёс я, понимая, что этот человек, даже в такой сваре, смог разглядеть мою попытку применить одну из заученных техник, которые я пытался освоить.

— Не благодарите меня Григорий Александрович, — отмахнулся от меня пожилой мужчина. — Я может, забегаю вперёд, и мои знакомые, это не одобрят. Но я попрошу вас после всех уроков, зайти ко мне в кабинет. Пообщаемся с вами тет-а-тет. Ведь вы как мне думается, уже поняли уклад этой гимназии, а также ваше не очень завидное положение между двух огней. Тридцатый кабинет. Здание военных залов. Ровно в восемь вечера. Прошу не опаздывать. — Кивнул он мне в знак окончания нашего разговора, после чего непринужденной походкой направился к мощёной булыжником дорожке.

Я стоял и смотрел ему в лед, теперь точно понимая, что Александр Романович напоминал мне одного из самых пожилых моих учителей, коим был Виктор Борисович, некогда состоявший в КГБ СССР.