Печаль моя светла

Клавдия выслушала новость о гибели мужа ровно. В селе быстро слухи разлетаются, и ее припухшие от недавних слез глаза были тому подтверждением. А на скомканные объяснения Федьки о том, что семья ее не бросит, лишь усмехнулась. Значит истолковала намеки верно и сразу поняла, что быть ей теперь мужней женой младшего брата. И то лучше, чем горевать одинокой вдовьей участи. Да и по любви не все тогда женились. Ему сказали – бери, ей сказали – иди, вот и вся любовь. Родители подобрали, родители порешали, так тому и быть.

А вот Настька едва сдерживала слезы, стараясь казаться при этом гордой и независимой – как стемнело Федька вызвал ее в сад.

– Настенка, попрощаться я пришел, – начал он, сурово сдвинув брови.

Только она все равно не видела выражения его лица. Темно было, да и смотрела она в другую сторону, облокотившись о ствол дерева и сцепив за спиной руки. Настя молчала, прикусив губы и боясь вздохнуть, а вместе со вздохом расплескать теснившиеся в груди рыдания.

– Скажи хоть словечко, – не выдержал тишины Федька.

– Попрощаться, говоришь, пришел? Ну прощевай, коли не шутишь, – выпалила Настька, собравшись с силами, чтобы не расплакаться. – Только не пойму я, к чему все это? Я тебе не жена, чего прощеваться то пришел, – ее голос, стальной как струна, резал Федьке слух.

– Люба ты мне. Давно люба. И не врал я, что женюсь на тебе. А тут вона как вышло, – Федька сплюнул, подчеркивая тем самым всю поганость сложившейся ситуации. – А только жить я с ней не буду. Слышь, нет? Я на фронт решил пойти. Утеку сразу, как нас окрутят. В ту же ночь. И в постелю с ней не лягу, и не трону ее. На бумажках пущай женой будет. Ан только на деле не бывать тому. Если погибну, то так тому и быть. А если живой вернусь, разведусь и на тебе женюсь.

– Миленький, родименький, не уезжай, – Настька бросилась к нему и сейчас рыдала на его груди. – Лучше уж с постылой будь, но живой.

– Не хочу с постылой. С тобой хочу. Ты не бойся, Настенка, жди меня. Меня любовь твоя беречь от пуль и смерти будет. Побьем фрицев и вернемся героями, – Федька и сам уже смахивал одной рукой свои слезы, а другой крепко прижимал ее к своей груди.

– Не пущу, слышишь? Костьми лягу, не пущу, – ее слова грели ему душу и одновременно с этим рвали ее на части. – Или с тобой пойду. Санитаркой буду, они на войне тоже нужны. Кто же вас, вояк, спасать будет.

Они сбежали из деревни вместе. Вместе прошли в учебке короткие курсы, Федька – молодого бойца и связиста, Настя – медицинские. И уже совсем скоро эшелон увозил их в числе других прямиком в пекло и ад. Сидя в вагоне на соломе, они жались друг к другу и держались за руки, волнуясь перед предстоящей неизвестностью. Вражеские самолеты, ранее не долетавшие до тех мест, откуда двигался состав с новобранцами, разбомбили их эшелон в считанные минуты. Поседевший за мгновение, оглушенный и ошалевший Федька сидел в дыму и огне, ничего не видя и не слыша. Летели обломки, летели ошметки человеческой плоти, все летело в тартарары, а он крепко прижимал ее руку к своей груди. Остальное тело Насти, как и тела большинства других, ехавших с ними, разорвало на части прямо на его глазах.

Про связь, связи и выбор

В дачном поселке «Железнодорожник» уже давно не было собраний, поэтому сегодня люди с удовольствием собирались на центральной площадке. Все понимали, что выборы нового председателя – дело важное. Событие, которое не стоит игнорировать. Но помимо основной миссии, каждый шел на собрание и с другими намерениями. Себя показать да на людей посмотреть. Узнать последние новости, своим видением опять же поделиться.

Старушки-пенсионерки надели свои выходные платья и повязали нарядные платки. Они сейчас кучковались вместе, обсуждая посевной календарь и свои саженцы. Те, у кого рассады с избытком было, обещали делиться. Мужички-пенсионеры тоже собрались своей компанией, только в сторонке, подальше от любопытных глаз: они сейчас дегустировали наливочки собственного производства, поправляя тем самым здоровьишко и настраиваясь на дискуссионный лад. Немного, без перебора, так – для настроения, азарта и профилактики сердечно-сосудистых заболеваний. Молодое поколение в большие группы не собиралось, перемещаясь от одних знакомцев к другим и обмениваясь приветствиями. Детвора резвилась и носилась повсеместно, радуясь хорошей погоде и путаясь у взрослых под ногами.

Захар Иванович стоял в окружении женщин и что-то им объяснял, активно размахивая руками. Маша и Иван стояли рядом и время от времени тоже что-то говорили. Надежда, разрумянившаяся и улыбающаяся, лишь молча кивала головой, как бы подтверждая слова Захара Ивановича.

Роза болтала с каким-то молодым мужчиной представительного вида, который не отрывал от нее глаз, и явно кокетничала. Незамужние девицы завистливо косились в их сторону. Но увлеченные друг другом молодые люди, казалось, не замечают ничего вокруг.

Вика стояла с мужем и тихонько рассказывала ему последние сплетни. Саша целыми днями пропадал на работе, поэтому не следил за местными новостями, а по вечерам приходил таким уставшим, что Вика не решалась вываливать на него ушат не самых важных событий и досужих домыслов.

– Вон те, видишь, под деревом стоят? Развелись, говорят. – Вика заговорщически кивнула глазами, и Саша повернулся в ту сторону. – Да не смотри туда. Развестись то развелись, а продолжают вместе жить. Скорее всего фиктивный развод оформили.

– Зачем? – удивился Саша.

– А кто же их знает? Проворачивают, наверное, что-то, – предположила Вика. – Зачем еще фиктивные разводы оформлять. А вон те, наоборот, сошлись. Столько лет бок о бок по-соседски жили, все искали счастье на стороне, а оно рядом оказалось.

– А это кто? – спросил Саша. – Вон тот, с Розой разговаривает. Что-то я его раньше не видел.

– Не знаю, я тоже его впервые вижу, – Вика подумала с минуту и переключилась на другое. – Захар Иванович, как петух в курятнике, важный-то какой! Ты в курсе, что его хотят выдвигать? – Вика заулыбалась.

– Нет, откуда. Ты же у нас ответственная за сбор информации, – Саша тоже улыбнулся и посмотрел на жену. – А еще какие кандидатуры?

– Честно говоря, не знаю. Я вот думаю Ольгу Арнольдовну выдвинуть. А что, она умная, деловая. Мне кажется, у нее получится навести тут порядок. Ты как думаешь?

– Не знаю, – Саша пожал плечами. – Не задумывался как-то над этим. Кстати, что-то ее не видно.

Вика огляделась по сторонам, выискивая глазами соседку, но тоже ее нигде не обнаружила. Тем временем на середину площадки поставили стол, и жители стали подходить поближе, образовывая полукруг. Слово взяла Надежда.

– Дорогие соседи. Все вы знаете, какое несчастье у нас приключилось – умерла Валентина Дмитриевна. Всем нам ее искренне жаль. Но жизнь, тем не менее, продолжает идти свои чередом, и нам нужно определиться с новым председателем. В нашем поселке сто сорок семь домовладений, восемнадцать из них пустуют. Согласно нашему Уставу при голосовании должны присутствовать более половины собственников. Пустующие участки в расчет не берутся. Это сколько значит будет? – Надя принялась вычислять в уме, но ей уже начали подсказывать отовсюду. – Не менее шестидесяти пяти? Хорошо. Сейчас я попрошу собственников домовладений поднять руки, я сосчитаю.

Пока подсчитывали кворум, к Вике с Сашей подошла запыхавшаяся Ольга Арнольдовна и тоже подняла руку.

– За что голосуем? – весело спросила она у Вики.

– Количество присутствующих собственников выясняем, – ответила Вика. – Вы где были? Я вас потеряла.

– В магазин нужно было. Немного не рассчитала со временем. Но, кажется, успела, – Ольга Арнольдовна оглядывалась по сторонам и кивала головой знакомым в знак приветствия.

Тем временем подсчеты были завершены, и Надя продолжила.

– Итак, присутствует восемьдесят три собственника, что является большинством. Значит мы можем продолжить. Прошу отметить это в протоколе, – она повернулась к двум женщинам, сидящим за столом и делающим записи. – А мы с вами приступаем к обсуждениям. Прошу выдвигать ваши предложения.