Тетрадь с гоблинами

– Ладно, – вздохнул я. – Смотри. Рецепт такой: берешь соль.

– Так.

– Перец.

– Так.

– Лук.

– Так.

– Смешиваешь.

– Та-а-а-а-к.

– И ешь.

– Блин, Дима! Не смешно! Почто издеваешься? Видишь, мне страшно по-настоящему? В этой твоей тетради – там должно быть написано, что делать, если все пойдет наперекосяк. Покажи мне.

– Там ничего нет.

– Открой.

Я достал тетрадь с гоблинами, положил на стол, и пролистал до страницы Вирадана.

– Вот, – сказал Рома. – А говоришь, ничего нет. Прочитаешь вслух? Почерк неразборчивый.

Я попытался не выдать своих эмоций, но меня начало трясти. На соседней с Вираданом странице появилась запись. Мелким, сложным, красивым шрифтом, и как будто она была там давным-давно. Еще один ритуал. Зуб даю на отсечение, утром его…

Я сделал два глубоких вздоха (спокойно, Дима, чернила, возможно, невидимые, и на них повлиял дневной яркий свет в столовой или, например, запах пирожков) и прочитал первую строчку.

Тебе следовало внять предупреждениям!

Тень не сумеет явиться в мир, но она явится к тебе. Станет частью тебя. Ты станешь Тенью. Она будет помыкать тобой через сны.

Служебная заметка (написано сбоку, красной пастой): написать про сонный паралич на странице Грохида.

Я отложил тетрадь.

– Что такое? – спросил Рома.

– Чепуха.

– Прочитай вслух.

Я открыл тетрадь на странице с монстром в мантии университетского преподавателя и с «моноклем» в глазу, но с таким же, как у остальных, боевым оскалом. Поделится ученостью. Соседняя страница была пустой.

– Что ты там листаешь? Ты можешь вернуться на страницу с защитным заклинанием?

– Рома, блин, дай мне время! И ручку.

– Что?

– Ручку.

– У тебя своей нет?

– Нет, я дома оставил.

– Боже, ты же в школу пришел!

Он вытащил из рюкзака ручку с обгрызенным колпачком – Рома, когда нервничает (а нервничает он каждые полтора часа), заказывает сам у себя это любимое блюдо – и остервенело жует.

– Что ты там писать собрался?

– Сейчас.

Сонный паралич, – вывел я на пустой странице и – вот дурак! – принялся ждать. Разумеется, желтоватый потертый лист никак не отреагировал на мою “Р”, похожую на виселицу.

– Ладно, держи ручку.

Я вернулся к Вирадану и пробежался глазами по тексту:

Один есть способ отвернуть Тень от тебя. Вирадан. Благородного происхождения корф из рода Рахинд ре Абран – изобрел этот путь. Он – властелин мостов и путей. Не люди любимцы Теней, но – корфы. Даруй ей одного из нас. Даруй того, кто будет создан твоими руками.

Далее шло последовательное описание действий, абсурдных и стремноватых. Я почесал затылок.

– Смотри, Роман-Романиссимо, – сказал я, пытаясь разобраться с ритуалом. – Мы должны нарисовать корфа.

– Кого?

– Судя по всему, эти чуваки в тетради – не гоблины… Загуглишь, кто такие корфы?

– Продиктуй по буквам.

– К-о-р-ф.

– Такого нет.

– Короче, суть такова. Во-первых, нам нужно два зеркала. Во-вторых, мы должны нарисовать такое существо, как в тетрадке, – я небрежно пролистал страницы, – на любой поверхности. Затем направить зеркала одно на другое, чтобы образовался зеркальный коридор, и отражаться в нем должен тот, кого мы защищаем, а также нарисованный корф.

– Что-то сложно.

– Это еще не все. В зеркальном коридоре мы должны отсчитать шестую дверцу и мысленно попросить этого гоблина-корфа, чтобы он увел Тень, ибо, как сказано в тетради, именно шестая дверь всегда полуоткрыта.

– Я ничего не понял, но ты мне объяснишь по ходу дела.

Рома достал из рюкзака учебник по астрономии и беспощадно выдрал из него листы.

– Рисуй, – сказал он нервно, – быстро. Немедленно!

– Подожди, – мне пришла в голову великолепная идея. – Давай сделаем это изящно. Оставим после себя след. И, может, таки снимем наше “Послание”.

Глава 4. Шар светится

Белая стена в мужском туалете бесила меня всегда. Даже больше скажу: в топ-миллиард вещей, которые меня бесят (мой любимый топ), она занимает уверенную середину. Приходишь на унитаз расслабиться или, например, прогулять урок, а попадаешь как будто в больничную палату.

На этой стене и будет красоваться мой шедевр. Особенно хорошо то, что прямо напротив нее висит огромное зеркало.

– Великое полотно защитной магии войдет в века, – сказал я вслух и распростер руки. – Ты снял?

– Нет, – сказал Рома. У него и телефона-то в руках не было. – В таком формате мы “Послание” записывать не будем. Нас заставят платить штраф за порчу казенного имущества.

– Тогда ты останешься без “Послания”.

– Главное – изгнать злого демона.

Я сказал тихо:

– Кто бы злого ссыкунишку из тебя изгнал…

– Что?

– Ничего. Приступаем.

Красками, карандашами и маркерами, которые мы прихватили в комнате отдыха, мастер мог бы создать настоящую красоту. Но они, к счастью, попали ко мне. И я взялся за работу.

Корф (ну и слово, чем им “гоблин” не угодил?) не получался: с каждым штрихом он все меньше походил на антропоморфное[8] существо. Благо в описании ритуала разрешалось нарисовать тяп-ляп. Еще и Рома мешал:

– А что обычно делают Тени с людьми? Это может привести к… БОЛЕЗНИ? Если что, вот нашатырь, я на раковину поставил. А к смерти может привести? Кто вообще такие Тени? О них мало информации. Это что-то из древности? Они заразные?

– В Тетради сказано, что их нельзя поминать всуе. Иначе плохо. Не прогоним.

Мое вранье на Рому подействовало. Он замолчал и стал сновать за моей спиной, подходя то с одной стороны, то с другой – следил за работой. Но в какой-то момент не выдержал:

– Сейчас завуч придет. Поймает и отведет в кабинет.

– Рома, это мужской туалет.

– Ну она мужчина.

Я не ответил, потому в точности не знал. С завучем у меня напряженно. Как-то она схватила меня за локоть в холле и наорала при всех: “В вашем возрасте человек должен знать свою жизнь на десять лет вперед! – кричала она, – и стремиться к великим целям!” На это я ответил, что у меня есть цели, и я стремлюсь к ним каждый день. Она спросила, какие это цели, и я сказал, что покушать.

Я сосредоточился на зеленых пальцах монстра: пока они походили на сардельки с сыром и немного на огурец, но не на конечности. Ей-богу, пальцы – самое сложное в рисовании, при условии, что ты лох (не ты, дорогой читатель, а, предположим, Рома). Сложнее только нос и внутренний мир художника.

В какой-то момент я (с ужасом) обнаружил, что у меня нет красного карандаша, а так хотелось нарисовать корфу красный пупок! Пришлось довольствоваться желтым.

– Так, – сказал я. – Теперь ты тоже должен что-нибудь нарисовать. Ритуал-то на тебя в первую очередь направлен.

Рома подрисовал какие-то узоры на костюме корфа и вернул мне мелок.

– Так достаточно?

– Наверное. – Откуда мне было знать? Я ориентировался на полупонятные записи в тетради, без видео-обзоров и отзывов пользователей. – А теперь становись. Вот сюда, да, прямо к корфу. Держи зеркальце (эту дамскую штучку мы нашли в комнате отдыха).

Хитрость ритуала (и это мы обнаружили, только когда приступили к активной части), заключалась в том, что “поймать” коридорчик внутри зеркал – очень сложно. А тем более – отсчитать шестую дверцу, да еще и сделать так, чтобы в отражение попали и Рома, и корф.

– Не могу.

– Сосредоточься, Рома, это вопрос жизни и смерти!

Я включил камеру, чтобы зафиксировать происходящее, и, чем черт не шутит, – все-таки смонтировать смешное “Послание”. Рома шевелил губами, подсчитывая стенки зеркала. Он стоял рядом с корфом, держа в руках зеркальце, и выглядел серьезно. “Этот герой сражается со сверхъестественным”, – тихо сказал я.

8

Не удивляйтесь, что я знаю это слово, я часто запоминаю какую-то фигню.