RAL

— Ты спишь? — тихо спрашивает он.

Предположение, что, возможно, это попытка его соблазнить, разбивается о прикосновение к ее коже: Черен горячая и ее лихорадит. Как хороший человек он должен пойти за лекарством прямо сейчас.

Хенджин на негнущихся ногах, походкой вразвалочку, плещет в стакан воды и кидает туда шипучку, несет обратно и ставит на тумбочку рядом с кроватью. Надо бы разбудить больную, но он замирает, рассматривая теперь уже и голые бедра, с которых она тоже стянула одеяло.

— Полежу пять минут и разбужу, — договаривается он сам с собой.

Хенджин снимает рубашку, шорты и ложится в кровать. Он не хочет удержаться и обнимает Черен со спины, перенимая несвойственный для ее тела жар. Хенджин давным-давно привык, что это он — источник тепла, потому проваливается в этот удушающий зной без подготовки.

Он просовывает под Черен руку, сгребает ее в кучу и тянет к себе вплотную. Она продолжает беспокойно ворочаться, что-то кряхтит, но не просыпается. На глаза наворачиваются слезы, Хенджин утыкается носом в ее загривок и проливает несколько капель на ее еще чуть влажные волосы. Он плачет, психует и злится, ведь резьбу срывает и хочется большего, а не тех шатких крох дружбы, скорее взаимовыручки, что между ними образовалась. Руки Хенджина существуют отдельно от его тела: он гладит бедро Черен, поднимаясь все выше, нежная кожа манит ее испортить и заклеймить, ему хочется укусить, поцарапать, хотя бы оставить засос. Хенджин проводит зубами по темени, лижет вспотевшую тонкую шею, уделяя особое внимание часто бьющейся синей жилке. Его вторая рука ложится на полную женскую грудь и бесцеремонно сжимает ее до красных полос, вертит между пальцами острый сосок. Хенджин погружается в воспоминания, мысленно он в тех днях, когда между ними все было хорошо, а удовольствие приносили не только ласки, но и немного дозированной боли. Он увлекается, Черен недовольно бурчит себе под нос, но пока еще не в сознании, хотя уже и ощутила дискомфорт.

Хенджин чувствует нездоровое тепло, видит распаренную как после бани кожу, ее нездоровый розовый оттенок, просит себя прекратить и одновременно разрешает себе потрогать еще чуть-чуть. Его ладонь поднимается все выше, от бедра до талии, он сходит с ума от того, как приятно сжимать и разжимать мягкие ягодицы и возбуждение разливается сладкой истомой по телу. Теперь жарко уже не только Черен, Хенджину душно, он тяжело дышит ей в затылок, распыляя аромат ее волос себе в легкие, отравляет этим себя, заражает похотью. Хенджин закрыл глаза и больше не ведет внутренних диалогов, не пытается быть хорошим, тем более, если этого никто не видит, его тормоза отказали. Его руки хаотично бродят по телу Черен, сжимая и разжимая, гладя, царапая. Ее кожа краснеет еще больше, уже не от температуры, Хенджин чувствует себя наркоманом, получившим долгожданную дозу.

Когда он наконец открывает глаза, решимость уже сформирована. Он аккуратно укладывает Черен на бок, подтягивает ей одну ногу наверх, а вторую оставляет прямой, спускает с себя боксеры, мучительно сдавливающие его возбуждение. Хенджин наваливается на Черен сверху, удерживает свой вес на предплечьях, целует ее шею и вдоль линии челюсти, а затем вводит в нее член, слегка придерживая его у основания. Смазки мало, Черен, очевидно, не готова к сексу, и было бы минимальной заботой с его стороны воспользоваться хотя бы презервативом.

Несколько первых толчков насухую почти заставляют Черен проснуться, она пытается приподняться на локтях, но упирается спиной в грудь Хенджина и падает обратно.

— Что происходит? — слабо шепчет она, с трудом разлепляет глаза, но попыток встать больше не предпринимает. Ее распирает от жары, тело мокрое, и голова почти не соображает, все подернуто сиреневой дымкой и кажется, что она еще спит.

— Это я, не бойся, — Хенджин замирает на минуту и гладит ее успокаивающе по щеке.

— Я не боюсь, — она улыбается и закрывает глаза, погружаясь обратно в дрему. — Это же ты, Джинни, чего мне бояться?

Он гладит ее по волосам, шепчет на ухо глупости, и она опять засыпает.

Хенджину тошно от самого себя и опять хочется плакать, он вытаскивает успевший обмякнуть член и идет умываться. Холодная вода немного приводит в чувство, он мочит полотенце и несет его в комнату, чтобы протереть ее вспотевшее тело, а потом укрывает одеялом.

— Выпей, — вновь будит, чтобы она приняла лекарство и вновь она засыпает, стоит лишь голове коснуться подушки.

Хенджин ложится рядом и долго смотрит в потолок пустыми глазами.

***

Черен разглядывает себя в зеркале, отмечает чуть более выступающие, чем обычно, ребра и тазовые косточки, плотно обтянутые кожей ключицы. Кажется, за ту неделю, что она проболела, ушло несколько килограмм. Последние два дня она чувствует себя значительно лучше, третий день, как она начала хоть как-то есть и время решать проблемы наступило.

Хенджин топчется на месте, он рядом, но при любой возможности убегает к друзьям. Феликс и Чанбин иногда проводят время и с ней тоже, но это до сих пор немного неловко. Черен дает себе обещание, что однажды она поговорит начистоту с этими двумя, и найдет способ, как восстановить их дружбу. Преимущественно, конечно, нужно сделать упор на Чанбина, Ликс в курсе практически обо всем. Рико приходил ее навещать пару раз, а теперь снова на Пхукете, он не мог сидеть на одном месте слишком долго и уехал, оставив ее в хороших руках, предварительно поболтав обо всем с Хенджином, который, хоть изначально и смотрел на Рико волком, быстро понял, что девушки того не слишком интересуют и волноваться не о чем.

— Через два дня мы уезжаем в Сеул, — Хенджин с величайшим интересом рассматривает свои пальцы. — Ты поедешь с нами?

— С вами?

— Со мной.

Черен чувствует, как внутренности скручивает в тугой узел, болезненное волнение расходится по телу. Сладость или гадость?

— Я не смогу, — отвечает она и Хенджин вздрагивает. — Мне нужно забрать свои вещи, они все на Пхукете, там ноутбук, шмотки… Нужно попрощаться с Рико, он тоже там. А потом я вернусь домой.

— Нам нужно поговорить обо всем, как считаешь? — он смотрит на нее твердо и решительно. — Если ты себя чувствуешь в должной мере хорошо.

— Да, нам нужно.

Они собирают свои вещи в сумки, оставляя лишь самое необходимое на эти пару дней, складывают их у стенки, и уходят на улицу. Взявшись за руки, они берут по арбузному смузи и неспешно прогуливаются вдоль Сиамского залива, находят местечко потише, стелят плед под тень пальмы.

— Как ты здесь вообще оказалась? — задает давно волнующий вопрос Хенджин.

— Я знала, что ты собираешься в отпуск, знала, что собираешься ехать в Таиланд. Я приехала сюда раньше, только на острова, а, когда узнала, что ты в Паттайе, решила использовать этот шанс.

— Откуда же ты узнала, куда точно ехать? Мой отель?

Хенджин хмурится, пытаясь понять, а Черен прикидывает, как именно будет убивать ее Феликс, если раскрыть его маленькую предательскую личность. Но она столько скрывала раньше, недоговаривала, и к чему это все привело?

— Пообещай не обижаться на моего информатора.

— Это Феликс, угадал?

Хенджин усмехается, и по растерянному лицу Пак понимает, что попал в точку.

— Угадал, а как?

— Он мне ближе всех, и в последнее время так аккуратно выбирал выражения в твой адрес, намекал, что мне не стоит рубить с плеча и всякое такое… Хотя, когда мы только расстались с тобой, зверствовал, ругался.

— Не злишься на него?

— Нет, — Хенджин пожимает плечами, — он мой друг и он чувствует, что мне действительно необходимо. Может, даже раньше понял, чем я сам.

— И что тебе необходимо?

Хенджин допивает свой смузи и отставляет пустой стаканчик в сторону. В руке у него палочка, которой он выводит странные символы на песке.

— Кажется, мне необходима ты.

Сердце Черен пропускает удары, и она сжимает пальцы в кулаки.

— Ты хочешь быть вместе? — стараясь сдержать дрожь в голосе спрашивает.