RAL

Он начинает нервничать, когда замечает на лице Черен странный румянец, а, когда он касается ее кожи, то кажется будто приложился к печи. Хенджин испуганно отдергивает руку, не менее испуганно трясет ее за плечи.

Черен просыпается, осоловело смотрит на него, не узнавая, а потом блюет прямо на белую простынь, которой укрывалась.

***

Хенджину кажется, что все в этом мире против него и судьба та еще злодейка. Утро, начавшееся не с кофе, а с уборки рвотных масс, последующий осмотр врача и вердикт, что Черен прихватила какой-то там вирус, возможно из бассейна, возможно откуда-то еще и продолжать поездку не может, претендует на звание самого хренового в его жизни.

Он выносит уже третий тазик, отпаивает Пак водой из ложечки и с трудом впихивает ей в глотку прописанные сорбенты. Из положительных моментов — в их группе оказался хороший доктор, у которого были с собой самые простые препараты, и он ими поделился, уверив Хенджина, что ничего страшного не произошло и девушке для выживания требуется лишь отлежаться и не обезвоживаться. Плохие новости — вся группа уехала и Хенджин остался с больной один на один, а за отель пришлось доплатить нехилую сумму, чтобы остаться тут еще на два дня. Хенджин опустошен морально, немного физически и не знает, что делать, когда эти два дня закончатся и как добраться обратно в Паттайю. Руки чешутся написать Феликсу, немного порыдать в трубку и попросить мамочку разрешить проблему. Хенджин героически отказывается от мыслей слабака и выбирает путь самурая, сидит и отчаянно гуглит.

Сутки она проводит почти без сознания, а на второй день болезни Черен до усрачки плохо, настолько плохо, что ей уже плевать, как она выглядит в глазах своего фаворита, из всех желаний только сдохнуть и спать. Торчащий рядом Хенджин чуть облегчает ее положение и существенно снижает желание выпилиться, она тянет руку за стаканом с водой, делает глоток и молится, чтобы инъекция прижилась, на всякий случай прицеливается в стоящий у кровати тазик.

— Хенджин, — хрипло зовет ссутулившегося на стуле парня, отрывая его от телефона, — кажется, мне лучше.

Вывод сделан на основании одного невыблеванного глотка воды, Хван смотрит на нее с написанным на лице скептицизмом и недоверчиво щурит глаза. Она выглядит откровенно плохо: слипшиеся от пота волосы, бледное лицо с заострившимися чертами, потрескавшиеся губы с синеватым оттенком. С другой стороны, она в сознании и способна к диалогу, а не только к просьбам дотащить ее до унитаза.

— Это очень хорошо, — он подходит к кровати и старается глубоко не вдыхать, ибо пахнет далеко не розами. — Нам скоро выселяться из отеля, как думаешь, сможешь на своих двоих отсюда выйти?

Черен задумчиво шевелит пальцами ног, опирается на локти и пытается привстать. Слабость ощутимая, но, наверное, сил дойти до автобуса, плюхнуться на сиденье и больше не вставать до самой Паттайи у нее хватит. Она вяло кивает головой, тут же опускаясь обратно на подушку.

— А как мы доберемся?

— Я ищу способы, — отводит глаза Хенджин.

— Дай мой телефон.

Спустя полтора часа силами Рико находится какой-то его знакомый, который согласен их отвезти обратно за внушительную сумму, но зато готов забрать их уже через два часа.

Хенджин с облегчением выдыхает, одновременно с этим злится, опять какой-то левый человек и не известно, кем они с Черен друг другу приходятся, но альтернатив нет, поэтому, скрепя зубы, он собирает вещи и идет на ресепшн сообщить о выселении и сдать ключи.

Через два часа они уже загружаются в тачку к говорливому тайцу и едут обратно. Черен засыпает на заднем сиденье и дрыхнет всю дорогу до отеля, отвлекаясь только на то, чтобы сходить в туалет и выпить водички. Хенджин оказывается в крайне неприятном для себя положении: в компании незнакомца и без возможности вести диалог. Ему некомфортно, тайцу тоже, в результате тот врубает радио, и они слушают зажигательные хиты весь путь, а Хенджин ведет переписку с Феликсом о том, чтобы тот договорился и доплатил за второго гостя в его номере.

К вечеру они оказываются там, откуда началось нежданное путешествие: в лобби отеля. Чанбин и Феликс помогают дотащить Черен до номера Хенджина, вопросов не задают, но выглядят удивленными. Пак им благодарна, потому что последний ресурс на эту жизнь она уже использовала, да и не знает она, насколько прочна их с Хенджином связь. Можно ли считать, что они помирились или происходящее — это акт милосердия от доброго самаритянина? Она подумает об этом в другой раз.

В номере чисто и уютно, они бросают сумки на пол и Черен уже готовится завалиться на кровать, чтобы вновь поспать. За прошедший день ей стало действительно лучше, но слабость осталась.

— Тебе надо помыться, — Хенджин останавливает падение ее тела на чистые простыни одним резким движением и брезгливо морщит нос недвусмысленно намекая.

Черен вскипает и тут же остывает. С обонянием у нее все в порядке и ей действительно хорошо бы смыть накопившуюся грязь и помыть голову.

Несмотря на настойчивое предложение Хенджина помочь сходить в душ, она отказывается, неуверенная, что простоит на ногах столько, сколько нужно. Вместо этого Черен отмокает в горячей ванной, кое-как споласкивает волосы с шампунем и зовет Хвана. Он старается не смотреть на ее обнаженное тело, когда вытирает осторожными касаниями пушистого полотенца, а потом накидывает на нее большой не по размеру халат.

Черен ложится спать, а Хенджин спать сейчас не может, хоть и чувствует себя вымотанным. Телефон разрывается вибрацией от непрерывного потока сообщений от его друзей, зовущих в бар поговорить о насущном.

— Так и что, ты принял ее прошлое? — Чанбин громко отхлебывает пиво и вытирает тыльной стороной ладони пенку с верхней губы. — Вы снова вместе?

— Я не знаю, — Хенджин пьет уже пятый приторно-сладкий коктейль за прошедший час и благословенное опьянение растекается по венам. — Мы потрахались, а поговорить ни о чем не успели.

— А ты хочешь этого? — Феликс тоже изрядно захмелевший, они с Чанбином сидят тут чуть дольше и выпили тоже больше.

— Да? Нет? Я не знаю? Какой-то мужик помог нам сюда добраться, и мне сразу стало так стремно. Я столько страдал после нашего расставания, а она…

— Ты же не знаешь, может, это просто друг? — Феликс говорит тихо, кладет свою маленькую ладонь поверх большой ладони Хенджина и пристально смотрит тому в глаза. — Не делай поспешных выводов.

— Я и не делаю, — Хван икает, понимает, что пора закругляться. — Я устал мучаться, честно.

Разговор как-то не клеится несмотря на то, что тем для обсуждений скопилось немало. Хенджин обещает поговорить обо всем в другой раз и уходит.

Он вваливается в номер с грацией бегемота, вставшего на коньки, громко хлопает входной дверью, громко хлопается сам об пол, запнувшись о носки собственных кроссовок, громко матерится. Он наспех раздевается, моет руки в санузле и пытается хотя бы чуток протрезветь. Умывание холодной водой не помогает, он смотрит на им же забрызганное зубной пастой зеркало и видит в отражении уставшего бороться с собой человека.

Хенджину алкоголь не рекомендуется в таких количествах, однозначно, но возлияние уже произошло.

Он растирает лицо полотенцем, бросает его небрежно на пол и думает лишь о том, что самая хорошая идея сейчас — это лечь спать.

На кровати лежит Черен, она не проснулась от того, что он вернулся и Хенджин вдруг злится. Она всегда была такая, не замечала мелочей, не могла оценить в полной мере, какое счастье ей досталось. В лице Хенджина само собой.

Она выглядит все еще болезненно, судя по всему, опять поднялась температура: на лице лихорадочный румянец, изредка она покашливает и беспокойно ворочается под одеялом. Она так и не переоделась после душа и лежит в отельном халате на голое тело. Очередное сонное движение приводит к тому, что одеяло сползает на уровень живота, а разошедшиеся в стороны полы халата уже не скрывают обнаженную грудь под ним. Хенджин нервно сглатывает. Он застывает в пространстве и времени, пока смотрит на то, как ее сосок встает и становится все более острым из-за прохлады в комнате.