RAL

С разницей в несколько минут приходят сообщения от Феликса, оповещающего, что они спустились в бар, и от Рико, что он вернулся в отель и сидит в лобби.

Черен пишет последнему, что пойдет сразу в питейную и чтобы он ждал ее там. Она не особо нуждается в его компании, но остро нуждается в любой поддержке.

Она кидает последний взгляд в отражение, остается им минимально довольна, обувается и спускается вниз, по ощущениям — как на эшафот.

Она уточняет на ресепшн дорогу и направляется в бар. Чем ближе к месту назначения — тем больше замедляется шаг. Некстати вспоминается, как Хенджин упорно избегал общения на работе, вплоть до ее увольнения, как заблокировал ее в социальных сетях и как не открыл дверь, когда она пришла к нему в квартиру.

Все, что произошло тогда в Сеуле после того, как Минхо раскрыл им секреты друг друга подернуто туманной завесой, Черен старается лишний не раз не думать об этом, блокирует все мысли и всю боль, и только во снах переживает случившееся из раза в раз по кругу.

Однако ей кажется, что сделано не все возможное, что все еще можно было бы вернуть, если бы они хотя бы раз нормально поговорили.

Они разбежались, не закрыв ни один гештальт, и теперь Черен не может спокойно жить дальше. Пан или пропал, но ей нужно узнать наверняка, действительно ли все кончено или обиды можно искупить. Она жалеет о потерянном времени, но знает, что ей тоже нужна была пауза на подумать. В последнее время ее мышление приняло несколько фатальный уклон, и не ясно, настигло ли просветление или все же это укоренилась апатия, пустив корни в и без того потерянную душу.

В баре шумно, гул посетителей несколько приглушается живой музыкой, играют джаз и это вполне себе редкость для тусовочной Паттайи. Черен пробегается глазами по макушкам людей, но не видит ни Феликса, ни Хенджина, ни Чанбина, зато Рико в новой пестрой рубашке в гавайском стиле находится моментально у барной стойки. Он уже о чем-то болтает с барменом, а тот смущенно улыбается, параллельно наливая в стакан пиво.

— Как всегда уже нашел компанию, — притворно дует губы Черен, присаживаясь рядом, — нельзя тебя и на минуту оставить.

— Меня трудно найти, легко потерять и невозможно забыть, — хитро подмигивает бармену Рико и заливается смехом.

Черен морщится от заезжанной фразы, больше подходящей ванильным девочкам для статуса в какой-нибудь соцсетке, а не прожженному жизнью мужику, снисходительно улыбается и просит бармена, раз уж он рядом, сделать ей май тай на ломаном английском. Кислота и сладость приятно щекочут вкусовые рецепторы, а крепость напитка обжигает горло, ударяя градусами прямиком в голову. Черен чувствует себя чуть более расслабленно, вертит головой, ищет.

— Феликс писал, что они тут.

Рико жмет плечами, он уже не очень трезвый и ему откровенно скучно, а красивый кокетливый бармен отвлекает его внимание от проблем подруги. И не так уж и важно, что бармен флиртует только для того, чтобы глупый европейский турист сделал заказ побольше, да не жался на чаевые, Рико, на самом деле не дурак, но ему все равно, если в обмен на деньги ему уделит чуть больше внимания парень такой заманчивой внешности.

— Тут есть второй зал с бильярдом, может, они там? Сходи, посмотри.

Черен кивает, залпом осушает свой стакан, просит повторить. Она расплачивается за выпивку, берет коктейль в руки и клянется бармену, что вернет бокал назад, хотя пальцы дрожат и она вообще не уверена, что не разобьет его по дороге.

Она проходит в соседний зал, игнорируя свист себе в след от подвыпивших белых мужчин, и сканирует столики у стены. За одним она видит их, тех, кто совсем недавно считались ее близкими друзьями, а теперь статус неизвестен.

Феликс не говорил, но Хенджин теперь снова брюнет. Его волосы короче, чем раньше, мешают ему, и он постоянно заправляет их за уши.

Хенджин выглядит немного уставшим, хотя он по идее на отдыхе, Черен хочется верить, что это потому, что он думал о ней, а не просто какое-нибудь злосчастное выгорание от работы.

Она сжимает бокал ослабевшими пальцами, едва не роняя, блокирует желание подбежать и обнять любимого, выдыхает и идет навстречу судьбе.

Первым ее замечает Чанбин. Пак криво улыбается ему, умоляет глазами не отвергать, а тот растерянно поджимает губы, не зная, как реагировать на нежданную встречу. В итоге просто хмыкает, чешет затылок и переводит взгляд на Феликса, который старательно изображает удивление. Актер из него вышел хреновый, кого он мог бы провести этим округленным буквой «о» ротиком и писклявым «не может быть!»? Чанбин с подозрением смотрит на него, но молчит, а единственный поверивший в этот спектакль, Хенджин, просто замер на месте как истукан.

— Привет? — спрашивает или здоровается Черен.

Она ждет хоть какого-то ответа, хоть какой-то реакции, но все молчат.

— Ну здравствуй, — Чанбин хмуро скрещивает руки на груди, явно настроенный недоброжелательно.

— Пошли, поиграем в соккер, — Феликс взлетает со своего места и решительно тащит друга к бильярдным столам.

Тот для виду сопротивляется, но, если честно, он никогда не был любителем драм и становится свидетелем намечающейся ему хочется меньше всего на свете.

Черен тут же занимает их место напротив Хенджина и жадно всматривается в родные черты лица, будто бы в первый раз. Она отпивает коктейль, чтобы набраться храбрости, а набирается лишь паники, ей страшно заговорить первой и остаться неуслышанной.

— Какими судьбами? — сухо спрашивает Хенджин.

Он тоже пьет что-то алкогольное, и ему тоже страшно, только не заговорить, а поддаться своим желаниям. Его стена забвения идет трещинами, близость столь желанной, но опасной для него женщины ломает жалкое сопротивление разума. Хенджину нельзя с ней разговаривать, он знает, потому что слаб и не устоит, а устоять жизненно необходимо.

— Случайность, — голос Черен едва слышен. Все слова, которые она хотела ему сказать, вдруг вылетели из головы. Она смотрит на его губы, потрескавшиеся от безжалостного солнца, и хочет прикоснуться к ним хоть на мгновение еще раз. — Мы можем… поговорить?

— О чем? — Хенджин отводит глаза, не желая искушать себя, прикидывает, как лучше свалить отсюда: сказать, что надо в туалет и не вернуться или просто позорно сбежать без объяснения причин прямо из-за стола.

Но он остается на месте.

— Я, ты знаешь…— Черен мямлит и не может собрать себя в кучу. — Я соскучилась.

Она чувствует, как слезы подступают и грозят пролиться водопадом, а Хенджин даже не смотрит на нее. Она всегда была гордой, а сейчас наступает на горло своей гордости, но не это пугает. Может, он разлюбил все-таки? Может, она ему противна?

— И чего ты от меня ждешь? — он прикрывает глаза руками на пару секунд и окидывает ее колючим взглядом. — Тебе лучше уйти.

— Не будь так жесток, — не требует, но просит. — Позволь мне объясниться.

— А что это изменит? — Хенджину становится плохо. Он разваливается на части, и, если не уйти прямо сейчас, то потеряет последние капли достоинства. Ради такого ли исхода он терпел раньше? Он не хочет ее слушать, не хочет услышать то, что заставит передумать и отступиться. Хенджин расклеился и размяк, как бумажный кораблик в грязной луже, но раствориться во лжи он себе не позволит, лучше горькая правда. — Твое слово против слов других людей, которым нет смысла врать. И, знаешь, я помню наш с тобой разговор однажды, ты спрашивала у меня, кто больше всех зарабатывает. Я сказал, что Минхо, и вот, недолгое время спустя вы уже вместе. Даже этот факт о многом говорит. Если прибавить то, что я узнал от Субина и услышал от Минхо, складывается слишком однозначная картина.

— Ты имеешь право мне не верить, но, прошу тебя, вспомни не только слова, но и то, что было между нами. Разве я просила у тебя что-то? Мне нужен был тогда и нужен сейчас ты сам, не деньги.

Хенджин усмехается горько, зло, делает глоток алкоголя и смотрит на нее в упор. Все та же, но другая. Черты ее лица заострились, а в глазах — тоска. И что тому причиной, по нему ли горюет?