RAL

Член Хенджина еще абсолютно мягкий, но ее не смущает, лишь мотивирует усерднее двигать языком. Спирали вокруг ствола выбивают из уст Хвана первый рваный выдох, острый кончик языка, которым Черен дразнит головку, заставляет первый раз застонать. Хенджин упирается руками в кровать чуть позади себя, часто дышит и старается думать о брауни Феликса и котах Минхо, чтобы не кончить за две минуты или, не дай бог, раньше.

Черен чувствует, что окончательно затвердевший член у нее во рту уже не помещается, но амплитуду сохраняет, только помогает себе рукой, обхватывая ладонью в кольцо у основания. Солоноватый привкус предэякулята никогда ее не возбуждал, а сейчас почему-то да. Черен игнорирует, как мокнет собственное белье, пока пальцами второй руки аккуратно массирует мошонку под приятный слуху аккомпанемент из стонов Хенджина.

— Эй, подожди, сбавь обороты, — останавливает вдруг он, — я так кончу сейчас. Твоя инициатива слишком возбуждает.

— В этом же и цель? Конечная цель. — смеется Пак, на мгновение отстранившись. Она вытирает рот тыльной стороной ладони, смотрит на него снизу вверх широко открыв глаза, знает, как это обычно заводит мужчин.

Хенджин странно выглядит: его взгляд потемнел и будто покрыт пеленой, а сам он недобро щурится, будто по щелчку пальцев изменил личность. По коже Черен бегут мелкие мурашки: эта сторона Хвана ей еще неизвестна, а все запретное манит. Двоякость партнера, таинственная личина-на этот крючок она попадается не в первый раз, это ее ахиллесова пята.

Он наклоняется к ней, тихо шепчет в самое ухо:

— Тогда бери все, что дам.

Черен, честно говоря, не совсем догоняет, о чем, в общем-то, речь, но внезапно властным голосом Хенджин приказывает, помогая сообразить:

— Открой рот пошире.

Он запускает пальцы ей в волосы, массирует, слегка сжимает и тянет, заставляет откинуть голову назад.

— Ну же, я жду.

Черен машет ручкой последней здравой мысли в голове и полностью отпускает контроль.

Реальность кажется размазанной и нечеткой, белый шум вместо внутреннего голоса позволяет оставить бесконечно долгое напряжение в прошлом.

Она послушно открывает рот и готова мурлыкать от счастья, слыша похвалу:

— Хорошая, молодец.

Хенджин придерживает член рукой и ведет им по ее губам, по языку, по небу, размазывает по лицу девушки смесь из ее слюны и его смазки. Это грязно и пошло, как в дешевой порнухе, но Хенджин именно так и любит, с брезгливостью в сексе он не знаком. Ему нравится смотреть, как член входит и выходит из широко открытого рта Черен, это распаляет, но такой стимуляции слишком мало, чтобы кончить.

— Скажи, если не понравится, — он старается говорить громко и отчетливо. Едва различимый кивок головой служит согласием, хотя мысленно Черен кривится от отсутствия логики в его словах: с хуем во рту разговаривать довольно сложно.

Кулак на ее затылке сжимается, стягивая волосы почти болезненно, Хенджин резко толкается тазом вверх, одновременно удерживая ее голову, проникает внутрь глотки глубоко, задевает небный язычок, стремится протолкнуть в гортань. Черен смыкает губы вокруг основания члена, сглатывает от неожиданности, а Хенджин пронзительно стонет.

Ей хотелось бы сказать, дескать, але, дегенерат, а если бы меня сейчас стошнило, было бы тебе приятно? Приличные люди о таком предупреждают! Но, на радость Хвану, рвотного рефлекса у нее почти нет, и она позволяет ему продолжать вбиваться все глубже и глубже: Черен старается лишь расслабиться, чтобы было легче принимать.

Горло дерет от поступательных движений, воздуха не хватает, она едва успевает вдохнуть между фрикциями. С уголков губ, по подбородку и дальше вниз течет слюна, из глаз — слезы. Хенджин управляет ее головой как секс-игрушкой, гонится за своим удовольствием, совершенно забыв об ее. Черен плевать, в сознании по-прежнему мягкая розовая вата, она ощущает себя слегка пьяной, только вот ни капли не пила. Почему ей так приятно быть марионеткой в чужих руках она подумает как-нибудь потом, а пока что продолжит делать, как сказано и возьмет все, что ей дадут.

Хенджина хватает ненадолго, он ускоряется, слегка рычит и бурно кончает глубоко в глотку, прижимая голову Черен к себе. Она упирается носом в его лобок и старается вдохнуть хоть каплю кислорода, после того как проглотила семя.

Хенджин приходит в себя, отпускает ее волосы и отстраняет от себя. Он со странной и не совсем уместной нежностью, пытается стереть дорожки от слез большими пальцами, но по итогу лишь размазывает всю эту какофонию из слюней, соплей и слезинок по ее щекам. В его глазах вновь мелькает азарт, он берет ее за подмышки, заставляет привстать.

— Сядь мне на лицо, — просит тихо и хрипло. — Быстрее.

— Я не готова, — мямлит Черен, вдруг вспоминает, что в душ ходила днем, а сейчас уже почти вечер.

— О, боже, — Хенджин закатывает глаза и ложится на спину. — Мне не пятнадцать, я знаю, чем там у женщин пахнет. Садись давай.

Черен кряхтя поднимается с занемевших колен и пытается откинуть лишние мысли. Не думать, в конце концов, было так хорошо.

Она все еще одета, этот контраст с обнаженным Хенджином приятен, ей нравится смотреть на его тело. На его бедрах красные следы от ее пальцев и лунки от впившихся ногтей, она и сама не поняла, что так сильно сжимала его ноги во время минета.

Пак торопливо стягивает с себя штаны и нижнее белье, остальное решает не трогать. Она медленно залезает на кровать, перекидывает одну ногу через Хенджина и седлает его. С этого ракурса он особенно хорош: растрепанные волосы разметались по покрывалу, несколько капелек пота блестят на лбу, призывая слизать их, все его тело напряжено, отчего мышцы проступают особенно отчетливо. Полюбоваться собой Хенджин не дает, обхватывает тонкую талию двумя руками и тянет наверх. Черен тяжело вздыхает и перебирается ближе к его голове, замирает тазом прямо над его лицом, осталось лишь опуститься вниз. Она медлит, но Хенджину малоинтересны ее душевные терзания, пока что он просто смотрит ей между ног, ощущая, как узел возбуждения вновь завязывается, а его обмякший после эякуляции орган вновь подает признаки жизни.

— Чего ты вдруг такая стеснительная? — смеется вроде по-доброму, а сам уже гладит ладонью по внутренней стороне ее бедра, щипает, немного щекочет, ведет все выше.

Черен охает и следом громко стонет, когда он запускает два длинных пальца, указательный и средний, между половых губ, проникая внутрь. Скользит легко, очень мокро, Хенджин удовлетворенно щурится и вытаскивает пальцы обратно, но еще больше довольным он себя чувствует, когда видит, как ниточка густой естественной смазки тянется вслед за ними.

— Я сильно тебе нравлюсь.

Черен уже не может терпеть, сразу два желания, побыстрее кончить и заткнуть Хвану рот, провоцируют ее опуститься на его лицо. Хенджин, только этого и ждал, мгновенно обхватывает ладонями ее ягодицы и заставляет прижаться ближе. Его язык трахает ее, это заставляет видеть перед глазами звезды, но недостаточно, чтобы увидеть вспышку сверхновой. Она невольно качает тазом, чтобы получить больше стимуляции и Хенджин тонко улавливает настроение, смещает ракурс воздействия. Широко лизнув напоследок промежность, он присасывается к ее клитору не хуже пиявки, почти грубо втягивает воздух, создавая вакуум, быстро вращает кончиком языка на самой чувствительной точке. Черен кроет жутко, немеют пальцы ног, а бедра начинают мелко дрожать. Она заваливается вперед, опирается на локти и старается не придавить своим весом Хвана, но через пару мгновений забывает о благородном порыве не навредить.

Мышцы пресса сводит, Черен чувствует, как полк мурашек сгруппировался где-то там, где Хенджин творит языком свою магию, на краткий миг она лишается зрения, видит перед собой лишь черную завесу, судорога проходит через все тело, и она болезненно кончает, издавая жалкие всхлипы. Хенджин осязает языком и губами ее сокращения, возбуждается настолько, что хватает пары движений рукой по колом стоящему члену, чтобы финишировать. Черен грузно падает на бок, переворачивается на спину и пустым взглядом таращится в потолок, еще оглушенная оргазмом. Хенджин ложится рядом на живот, закидывает на нее руку и упирается носом в ее шею, жадно вбирая запах, как сумасшедший токсикоман.