RAL

У Хенджина были не менее обеспеченные родители, чем у Бан Чана, но он хотел быть самостоятельным и доказать прежде всего самому себе, что он способен себя содержать и без поддержки со стороны.

Компания росла, сотрудников становилось все больше, дел было невпроворот.

Дружба Хенджина и Минхо продолжалась в фоновом режиме, они стали чуть меньше встречаться по выходным, потому что те редко совпадали, но каждый твердо знал: в случае чего есть крепкое плечо, на которое можно опереться, да и в офисе они каждый день, хоть мельком, но виделись.

Все изменилось с появлением в жизни Хенджина Ли Йеджи.

Активная, напористая, инициативная, талантливая — она была мало похожа на тех девушек, с которыми Хван общался раньше.

Те были в основном либо скромницами, роняющими тихие вздохи ему вслед, либо просто подругами без романтического интереса с обеих сторон, либо наглыми красавицами, которые сдувались очень быстро, когда не встречали ответной симпатии.

Хенджин в отношения не вступал никогда, ему это было почти не интересно, всегда находилось что-то еще, что забирало все его внимание: учеба, работа, танцы, рисование. Любитель посидеть в своей комнате в полном одиночестве и изоляции, он почти никогда не оставался один, от чего очень уставал, но к чему сам и стремился, считая, что от жизни надо брать все, а отдохнуть можно как-нибудь потом.

В какой-то момент Хенджин понял, что теряет часть себя: он обожал рисовать, но почти перестал этим заниматься. На буднях не было времени, по выходным же он много раз брал в руку кисть, но ничего путного не получалось. Множество набросков так и остались валяться в его мастерской использованными комками бумаги, которым никогда не стать полноценными картинами.

Хенджину требовался какой-то толчок, который бы подстегнул его к творчеству, поэтому он пошел на курсы в изостудию, где и познакомился с Йеджи.

Они как-то сразу поладили, между ними не возникло привычной в начале знакомства неловкости. Тривиальная история — она уронила свою клячку ему под ноги, а он поднял. На следующем занятии она одолжила у него карандаш, а после урока пригласила сходить поесть.

Это не была головокружительная история любви, их сближение происходило постепенно, поэтапно, они медленно пришли сначала к дружбе, а потом и к отношениям.

Хенджин просто понял, что пора. Ему захотелось проводить вечера не только с друзьями или одноразовыми подругами, ему захотелось уюта и близости, человека, с которым можно не только трахаться, но и поговорить после.

Откровенно говоря, Йеджи не была пределом его мечтаний, она не была красавицей или очень умной, но вместе им было неплохо. Кроме того, Йеджи была чуть ли не единственным человеком, с которым Хенджин мог обсудить искусство, дорамы и моду. Также она рисовала намного лучше и Хвана подтягивала за собой; бесчисленные часы, проведенные за мольбертом, сблизили их.

Хороший секс, общие темы для разговоров и одно хобби на двоих, горячие ужины — чего еще желать? Конечно, будучи по натуре эмоциональным человеком, Хенджин иногда мечтал о невероятной любви, за которую не жалко и умереть, но он также был очень прагматичен, а потому прекрасно осознавал, что такие страсти бывают только в кино и недоступны обычному человеку, работающему по графику, чтобы заработать себе на жизнь.

Спустя полгода, как они начали встречаться, невероятно долгий период для самого Хенджина, он решил познакомить свою пассию с Минхо. Одобрение друга ему было важно не меньше, чем материнское благословение.

Они встретились втроем в кафе, а потом пошли все вместе в кино. Хенджин почувствовал что-то неладное сразу — никогда он не видел от Йеджи таких восторженных взглядов в свою сторону, какие она кидала на Минхо. Списав все на свою мнительность, он не стал акцентировать на этом внимание, да и Минхо вправду был классным собеседником, стоило ли обижаться, что он заинтересовал его девушку?

Постепенно их семейные вечерние посиделки за мольбертами сменились вечерними же прогулками, или походами в спортзал, или походами в бар, неизменным оставалось лишь то, что всегда к ним присоединялся Минхо, чаще по просьбе Йеджи, а иногда Хван и сам его звал.

Хенджин чувствовал, что они отдаляются, но старательно делал вид, что ничего не происходит. Он привык к Йеджи, они почти уже вместе жили, менять ничего не хотелось.

Минхо тоже был не дурак и понимал, что эта девушка — не то, что нужно его другу. Он не мог не обращать внимания, как Йеджи все время пытается сесть рядом с ним, прикоснуться к нему, как смеется с его специфических шуток, которые и близким друзьям заходили через раз. Она явно испытывала к нему не дружескую симпатию, хотя Ли демонстративно игнорировал все намеки, параллельно приходя в ужас от того, что Йеджи творит это все на глазах у своего парня.

Минхо, вообще-то, за справедливость.

И, если Хенджин не хотел прозреть самостоятельно, то Минхо заставил его это сделать.

Ради благополучия самого же Хенджина.

Минхо никогда не был сторонником полумер, а потому решил проблему радикально: пришел к Йеджи в гости с твердым намерением вывести ее на чистую воду, зная, что Хван тоже собирался к ней после работы.

Хенджин, у которого были ключи от ее квартиры, был неприятно шокирован, увидев, как его лучший друг разложил его девушку прямо на полу в прихожей.

С Йеджи он расстался, а отношения с Минхо дали глубокую трещину.

Несмотря на все объяснения товарища и заверения в том, что он сделал это только для того, чтобы наглядно показать, какую сомнительную спутницу выбрал себе Хенджин, легче не становилось.

Они все также виделись на работе, но почти не общались. Только слепой не заметил бы, что между этими двумя пробежала черная кошка. В конце концов, устав что-либо доказывать, Минхо перестал и пытаться. Он счел, что Хенджин просто неблагодарный, раз не смог принять и понять благородные порывы.

Со временем их молчаливый конфликт подугас, они даже могли переброситься парой-тройкой фраз, как раньше, но дальше этого не заходило. Они больше не вели переписок, не встречались по выходным. Хенджин нашел себе нового лучшего друга — Феликса, а Минхо все же затаил обиду на бывшего товарища, что так легко смог от него отказаться из-за какой-то мелочи.

***

Черен проснулась от жары. Казалось, будто она заснула у печки, а воздух вокруг стал густой, как кисель, спертый и противный. Дышать было трудно, неестественная тяжесть во всем теле заставила девушку глухо простонать от дискомфорта. Черен с трудом разлепила веки и обнаружила, что в кровати она лежит не одна, а ощущение, будто на нее свалилась гора объяснялось очень просто: на нее со спины навалился какой-то мужик. Если отбросить мгновенно накрывшее, стоило пошевелиться, головокружение, и абсолютно незнакомую обстановку вокруг, ситуация все равно не становилась лучше, Черен еще помнила, в чьем доме она находится, а вот в чьей компании — нет.

Тело рядом подало признаки жизни, стоило ей попытаться спихнуть с себя руки, цепким кольцом обхватившие талию и колено, что нахально было протиснуто между ее бедер.

— Слезь, блять, с меня, — задушено прохрипела она и ткнула локтем куда-то назад.

— Эй, чего дерешься, — простонал не менее хриплый голос, в котором Пак мгновенно узнала своего наставника и коллегу.

Что ж, это не был самый худший из возможных вариантов, но дело все равно оставалось дрянь. В голове Черен с трудом и скрипом двигались шестеренки, она пыталась сообразить, что же произошло вчера и чем ей это будет грозить в будущем. Память услужливо подкидывала воспоминания, от которых захотелось взвыть.

Черен чувствует себя грязной и использованной, не понимает, почему позволила этому произойти. Она же не хотела такого? Или хотела? Запуталась сама.

Собственная кожа кажется противной и липкой, волосы в легком беспорядке, глаза Черен лихорадочно блестят от ужаса: кажется, будто все сразу поймут, чем именно они с Минхо занимались в сортире, и каждый осудит ее.