Страница 110 из 113
У каминуса, на шкурах, сидели отец, Руа, Мундзук и сыновья последнего. Они грели руки у огня и о чём-то тихо беседовали.
— Эйрих, сын, — Зевта увидел вошедшего. — Садись с нами, согрейся и выпей вина. Альвомир, ты тоже давай, не стой столбом.
Мальчик и гигант уселись на шкуры и приняли от Фульгинс, второй жены Зевты, кубки с подогретым вином.
— Мы только что были на состязании, — сообщил отец. — Всё-таки, хорошая это вещь... Показывает настоящий воинский дух.
— Кто победил на этот раз? — поинтересовался Эйрих.
— Аравиг и Синяя команда, — ответил Зевта. — Правда, Эйнгар упал в свалке и получил копытом в грудь. Лекарь говорит, что если не умрёт до утра, то выживет.
— Жаль слышать, — вздохнул Эйрих. — Это опасное состязание.
— Тем ценнее победа, — усмехнулся консул. — Кстати о победах.
— Что-то случилось? — спросил Эйрих.
— Прибыл гонец от Ултзиндура, — сообщил Зевта. — Но Мундзук объяснит всё лучше.
Гунн почесал подбородок, после чего поднял взгляд на Эйриха. Взгляд его не выражал ничего, будто он находится где-то не здесь.
— Ултзиндур — это верховный шаман всего гуннского народа, — сообщил Мундзук. — С самого начала он не принимал ничью сторону, желая посмотреть, кто покажет себя лучше других, но теперь, когда воинство Руа стало сильнейшим в степи, всем понятно, кто возьмёт верх в борьбе за титул и лишнюю кровь лить не имеет смысла. Верховный шаман потребовал у Дариураша прекратить борьбу, а Руа призвал прибыть в отцовскую ставку, дабы принять титул царя.
— Значит, обязательства готского народа перед тобой, Руа, выполнены? — уточнил Эйрих, посмотрев на фактически состоявшегося рейкса гуннов.
— Да, — кивнул тот. — Я думал, что мне придётся вести вас в степь и сражаться против войск недружественных кланов, но в этом больше нет необходимости.
— Это хорошие новости, — усмехнулся Эйрих.
— Я хотел бы предложить тебе, Эйрих Ларг, поехать с нами, — произнёс Руа.
— Зачем? — спросил Эйрих.
— Ты показал себя отличным полководцем, — ответил Руа. — Да, между нами не всё гладко, трудно забыть, что ты убил моего отца, но я буду глупцом, если это станет причиной отказа от воителя, способного нас побеждать.
— С чего ты решил, что я умею побеждать вас? — усмехнулся Эйрих.
— Я видел бой, — Руа перевёл взгляд на пламя в каминусе. — Мундзук считает, что это случайность, но я разглядел в твоих действиях точный расчёт. Ты будто знал, как будет действовать Дариураш, но мне известно, что ты сходился с гуннами в бою лишь дважды в жизни. А выглядело всё так, будто ты думаешь и действуешь как кочевник. Как мы.
Руа сделал паузу. Иронично, но поступи такое предложение два года назад, когда Эйрих был никем, он бы без раздумий согласился. В гуннах видится потенциал, они, как чувствуется, способны сокрушать всех встречных врагов, при правильном обращении.
Но сейчас, когда Эйрих узнал слишком многое о римлянах и переоценил собственную прошлую жизнь, это предложение не выглядело таким уж соблазнительным. Сокрушать империи легко, но построить вместо них что-то своё, более долговечное — вот задача, которая высосет из тебя все жизненные силы. У него есть свой рецепт создания устойчивой державы, способной выдерживать даже самые ужасные удары судьбы.
— Мне лестна такая оценка, — с благодарностью кивнул Эйрих. — Но я вынужден отказаться от твоего предложения.
— Жаль... — вздохнул Руа. — Но у тебя есть достаточно времени, чтобы подумать.
— У меня есть просьба к тебе, Руа, — произнёс Эйрих.
— Ну так проси, — усмехнулся гунн.
— Я хотел бы нанять около полутора тысяч ваших конных лучников, на очень долгий срок, — озвучил свою просьбу Эйрих. — Плачу по три силиквы в день. Воевать придётся против римлян, как ты понимаешь.
— Мне какая выгода от этого? — поинтересовался Руа.
— Тысяча солидов, — ответил Эйрих.
— Это предложение мне следует обдумать, — произнёс гунн.
— ... сим поведёшь их к победе и славе, — закончил торжественную речь сенатор Торисмуд и надел на шею Эйриха бронзовую цепочку.
Военный трибун — это важная, но не самая важнейшая должность в остготском войске. Ведь существовала должность легата, которую не давали ещё никому, так как она пусть и учреждена, но не вписана ни в одну из существующих воинских структур.
Сделано это было намеренно, с подачи Эйриха, который собирался использовать должность легата в своём легионе, легатом которого собирался стать сразу же, как будет завершена подготовка новобранцев.
А касательно военных трибунов — тут ситуация несколько иная. Изначально Сенат назначил военными трибунами всех мало-мальски значимых вождей, с ограниченным сроком службы, чтобы постепенно низвести их власть до минимума, а затем и полностью устранить.
Вожди, к счастью для всех, оказались неспособны объединиться и противостоять такому произволу, творимому сенаторами, поэтому лишение полномочий прошло почти без эксцессов, хотя Эйрих только слышал смутные слухи о том, что кто-то в какой-то деревне громко возмущался и всё.
Теперь же военный трибун имеет то у же форму, что и раньше, но с совершенно иной формой. Нет никакой роли дружины, потому что уже состоявшихся вождей больше на эту должность назначать не будут, а в будущем, когда Сенат примет соответствующий закон, военному трибуну вообще будет запрещено иметь собственную дружину и как-либо участвовать в денежном содержании легионов. Потому что кто платит воинам зарплату, тот и есть военачальник. И платить должен только Сенат, в ином случае войско — это готовое топливо для смуты и вооружённых смен власти, а там и до деспотии можно докатиться.
Эйрих внимательно изучил историю римлян и прекрасно понимает, что именно разрушило республику, а также всегда шатало империю почти с самого момента её появления. Личная верность легионов легатам. Эту ошибку повторять нельзя вообще никогда, потому что она неизбежно ведёт к краху государства. Ну или к весьма жалкому существованию, как можно увидеть на примере Западной Римской империи.
А ещё Эйрих очень внимательно читал о временах после падения Северов, когда императоры едва успевали сесть на трон, как их смещали новые императоры, зачастую избранные легионерами их легионов.
— ... военному трибуну предстоит отправиться в Италию и помочь нашему собрату, рейксу Алариху, одолеть римлян! — продолжал вещать Торисмуд.
— Да пребудет с ним Господь Бог наш! — вторил ему отец Григорий. — И благодать Его! И воинство Его!