Спорим, влюбишься?

Какое-то странное, затянувшееся молчание. Извиниться пришел? Так молчит. Сама же не решаюсь нарушить тишину после случившегося. Медведев же, вместо того чтобы что-то сказать, подносит ладони к лицу и начинает с силой его тереть. Становится не по себе. Вот что ему сейчас надо? Наконец открывает ладони от лица и переводит на меня взгляд. Ну давай, извинись, и я не буду придумывать, как тебе отомстить.

– Твоя кошка обоссала пол в гостиной. Иди отмывай. С мылом, а потом спиртом. Если еще раз она так сделает при мне, я выброшу ее на улицу.

Рывком встает с кровати и, не оборачиваясь, выходит из комнаты, не закрывая дверь.

Хотела извинений, похвалы за завтрак и внешний вид? Ну, получай, Мария. Не забудь поблагодарить.

В некотором роде, я благодарна Мише, что вечером после случившегося он, как и обещал, дал мне работу. Вот только спустя неделю я поняла, что радоваться этому рано. Я совершенно не готова к самостоятельной жизни. Ума не приложу, как женщины успевают работать и заниматься домашними делами. На мое счастье, готовить ужины не пришлось в виду того, что Миша почти всегда отсутствовал дома. Уходил рано, приходил поздно, только ночевать. И то не каждую ночь. И если уж быть честной перед собой, я этому была рада, ибо стала его побаиваться.

Я же почти весь день проводила за текстами. Нудное, неблагодарное занятие, за которое мне еще даже деньги не заплатили. Причем за половину текстов и не заплатят. Такое себе занятие – для обеспечения себя. Возможно, когда я увижу первые заработанные деньги появится второе дыхание, а пока моя свободная жизнь совсем не вяжется с тем, какой я себе ее представляла. Благо есть два приятных занятия – игры с кошкой и ночные чтения книг.

Наконец, удовлетворенная своей работой, я закрыла ноутбук и перевела взгляд на часы. Супер. Закончить с работой в двенадцать дня – это рекорд.

– Кушать хочешь? – перевожу взгляд на ластящуюся Соню. – Сейчас насыплю.

Улыбка моментально слетела с губ, как только я заметила ее «подарок» в гостиной.

– Твое счастье, что ты это сделала не при нем. Фу, Соня, фу!

Что такое отчаяние, я поняла только сейчас. Медведев точно ее выбросит. Да чтоб тебя! Кидаю тряпку, не в силах остановить свой слезный поток. Два часа. Ровно два часа я потратила впустую. Пальцы уже не слушаются, рука как будто онемела. Коленки тоже болят от постоянного нахождения в таком положении. И никакого результата. Ну почему я настолько никчемная?

– Что случилось? – да как он это делает?! Почему я никогда не слышу его прихода?

– Ничего, – как можно спокойнее произношу я, шмыгнув носом. Ну и как скрыть это пятно?

– А ревешь чего?

– Просто в глаз попала кошачья шерсть, вот и слезы текут. Аллергия, наверное.

– Аллергия бы проявилась раньше. Ты с кошкой живешь уже больше недели. Почему на полу сидишь? – вполне дружелюбно интересуется Миша, наклонившись на корточки.

– Просто так. Молилась. На коленях самое то, – Боже, что я несу?!

– О чем молилась?

– О твоем здравии, – вот уж всего ожидала, но точно не того, что Медведев через какое-то мгновение обхватит одной рукой мой подбородок и смахнет тыльной стороной второй ладони мои слезы.

– Так что случилось?

– Я уже два часа оттираю лужу за Соней. Разными средствами, не знаю, как так пропиталось, что осталось пятно. Я, видимо, была сильно увлечена текстами, и не заметила. Наверное, лужица была с раннего утра.

– И?

– Что и? Ты сказал, что, если она еще раз нагадит при тебе, ты ее выбросишь. А след от лужи это не то же самое?

– То же самое.

Миша отпускает мое лицо, приподнимается с корточек и подходит к комоду. Берет статуэтку в руки.

– Ты что собрался убивать кошку статуэткой?! У тебя совсем крыша поехала.

– Посмотри, сейчас пятно есть?

Опускаю взгляд на пол: ничего нет. Секунда и снова есть, но в другом месте.

– Маша, это тень, а не пятно от кошачьей мочи, – на удивление спокойно произносит Миша, при этом улыбается.

Ну все, клеймо тупицы года уходит мне. Пока я размышляю об очередном своем позоре, Миша подходит ко мне и протягивает руку.

– Кажется, ты дотерла пол до более светлого, – усмехнувшись, произнес он. Хватаюсь за его руку и наконец выпрямляюсь. Не знаю, что говорить. Просто в очередной раз показала себя дурой.

– Приготовь, пожалуйста, нам обед. Точнее обедоужин.

– Ты будешь есть дома?!

– Да.

– А вечером куда-нибудь уйдешь?

– Нет. Только не омлет, а что-нибудь посытнее.

– Дрочена подойдет?

– Чего?! – удивленно произносит Миша.

– Дрочена картофельная, – уточняю я. – Подойдет?

– Всегда мечтал о картофельной дрочк…ене.

– Ну тогда сегодня твоя мечта сбудется.

Глава 13

Несмотря на недавний очередной позор, я на каком-то интуитивном уровне почувствовала, что что-то в поведении Миши относительно меня изменилось в лучшую сторону. Он не груб и даже не хмур. Более того, не ушел в свою комнату, дожидаться ужина, а остался в гостиной.

Благодаря кухне-гостиной, с кухонной зоны мне удается изредка поглядывать на Мишу. И то, что я вижу, меня несомненно радует. Во-первых, он не работает, а делает вид, иначе как объяснить то, что его взгляд устремлен не на экран ноутбука, а на клавиатуру. При этом его пальцы ее не касаются. Только одна напряженная ладонь сжимает мышку, словно та кистевой эспандер. Во-вторых, когда я концентрируюсь на терке картофеля и не смотрю на Мишу, он совершенно точно прожигает во мне дыру. Один раз резко перевела взгляд от тарелки на его мощную фигуру и окончательно убедилась, что это не мое разгулявшееся воображение.

Не могу объяснить себе, почему мне так радостно от того, что я, в каком-то смысле, ему интересна. Наверное, это чисто женское. Как сказала одна из героинь недавно прочитанного мною романа «желание нравиться любому мужчине у нас в крови». Хотя, это все же спорно, ибо у меня желания понравиться моему, к счастью, несостоявшемуся супругу, не было.

– Как продвигается твоя работа? – ну надо же, еще и заговорить со мной решил просто так. Не иначе, как его молнией ударило.

– Хорошо. Только это занимает много времени, я мало что успеваю для себя.

– Добро пожаловать в реальную жизнь, – усмехнувшись, произнес Миша, потерев свой подбородок. Только сейчас поняла, что со времени, как я оказалась с ним, его растительность на лице стала еще больше. Ну вот зачем она ему сдалась? Прибавляет, как минимум, лет пять. – Когда получишь первые заработанные деньги, тогда немного полегчает. На что их, кстати, потратишь?

– Еще чего, свои я буду исключительно копить. А тратить твои, – ничуть не смутившись, выдаю ему правду. – Ну я за это оставлю тебе браслет. Точнее не тебе, а твоей Наташе. И цепочку еще с кулоном.

– А дальше что? – вполне дружелюбно произносит он.

– В каком смысле?

– Накопишь, и?

– И уйду из твоей квартиры в самостоятельное плавание.

– Замуж за меня уже не хочешь?

– А ты предлагаешь?! – от неожиданности картофелина выскользнула из руки и упала на пол.

– Нет, конечно, – вот же гад. Поднимаю с пола картофель и промываю его под водой. – Просто любопытно, что реально творится в твоей голове, – еще бы я сама знала, что в ней творится.

Молча продолжаю тереть картофель на терке, мысленно прокручивая выученный ранее рецепт. Все же удивительно, как так получается. Делаю блюдо первый раз, но совершенно отсутствует ощущение, что это трудно. С «ленивым хачапури» было такое же ощущение подвоха. Но если прошлое блюдо мне не удалось попробовать, то уж с этим я постараюсь. Еще бы знать, каким было хачапури на вкус. Возможно, внутри не пропеклось, поэтому Миша промолчал, дабы меня не обижать.

Это что я сейчас его защищаю? Бред какой-то. Если бы блюдо было сырым, пересоленым или просто невкусным, Медведев обязательно сказал бы мне об этом, да еще так гаденько, напомнив о моей несостоятельности. Из всего этого делаю вывод, что хачапури был вкусным. От этого простого осознания, вновь заулыбалась как умалишенная.