Избранное

Перевод М. Донского

Отшельница и пилигрим

«Ах, отшельница святая,Ты, что в тишь уединеньяСкрылась от мирских соблазновДля молитвенного бденья! —Долгой истомлен дорогой,Молит странник Христа ради:– Переночевать позволь мнеЗдесь в покое и прохладе».И отшельница, услышавСтоль смиренное моленье,Опустила очи долуИ рыгнула от смущенья.«Ах, я вам состражду, отче,В том порукой вседержитель,Принимать вас недостойнаЖалкая моя обитель,Но коль вы проголодалисьИ утомлены дорогой, —Не побрезгуйте, отец мой,Этой хижиной убогой».Вводит она гостя. В келье —Плеть, вериги, власяница…Странника за стол сажает,Предлагает подкрепиться.Есть козлятина, да толькоНи полена дров в жилище.Странник, постных яств отведав,Возжелал скоромной пищи.С шеи сняв полпуда четок,Пламя он разжег такое,Что на нем в одно мгновеньеПодрумянилось жаркое.До жаркого на закускуПодала она орехи,Возбудили они в старцеТягу к сладостной утехе.После трапезы отменнойС богомольной голубицейЗа ее гостеприимствоСтарец ей воздал сторицей.

Перевод М. Донского

Против безудержной поэтической лести

Чтоб воспеть улыбку милой,Жемчуг песнопевцу нужен:Как же он прославит зубки,Не упомянув жемчужин?А вот зубы коренные,Не в пример передним, нищи,Хоть на них лежит заботаПережевыванья пищи.В мадригалах и сонетахНепременнейшие гости —Перламутровые ушки,Носики слоновой кости.Чем же провинились локти,Что о них молчат поэты?Челюсти, виски и скулыТоже вовсе не воспеты.В виршах множество сравненийДля слезинок вы найдете,Но не сыщете полсловаО слюне и о мокроте.Если дева плачет – бисерИ роса идут тут в дело;Ну, а что мне надо вспомнить,Если милая вспотела?Кудри – золото; но если,Веря стихотворной справке,Локон я подам меняле,Выгонят меня из лавки.Были женщины из мясаИ костей; теперь поэтыВидят розы в них и маки,Лилии и первоцветы.Эх, зеленщики-поэты!Женщинам вы не польстили,Прелести их воспеваяВ этом травянистом стиле.Нет, с кораллом целоватьсяБыло б делом невеселым,Так же, как лобзать гвоздикиСладостно лишь разве пчелам.Очи зарятся на деньги,А уста подарков просят,И, однако, виршеплетыБез конца их превозносят.А ведь есть тихони-бедра,Есть бессребреницы-ляжки,Коим не присущи завистьИ спесивые замашки.Вот кому за бескорыстьеПосвящать должны поэтыОды, стансы, и канцоны,И романсы, и сонеты.А рубинам ненасытнымИ сапфирам завидущимЛишь презренье вместо гимновПусть достанется в грядущем.Алчные уста, о коихПриторный несете вздор вы,Называть бы надлежалоУстьями бездонной прорвы.Глазки, в коих блещет жадность,Это язва моровая,Зубки, рвущие добычу, —Хищная воронья стая.Разорительны прически,Так что волосы – бог с ними —Даже черные как сажаМогут зваться золотыми.Знай, слагая гимны зубкам,Не вкусишь ты жизни мирной:Тощей стервой поперхнешьсяИли будешь съеден жирной.

Перевод М. Донского

Огородная свадьба

Дон Редис и донья Редька —Не креолы, не цветные,Вроде там Цветной Капусты,Но испанцы коренные —Поженились. И на свадьбуИх высокоогородья,Чьим благодаря щедротамКормится простонародье,Всю свою родню созвали,Пригласили цвет дворянства,Тех особ, кому подвластныВсе земельные пространства.Прикатила донья Тыква,И дородна, и спесива, —Оттого, что всех дородней,И спесива особливо.А за нею – донья Свекла,Неопрятная уродка,Все лицо в буграх и ямах,Бахрома вокруг подбородка.Вот дон Лук – торчат нахальноВ шляпу воткнутые перья;Скольких дам до слез довел он,Обманувши их доверье!Не замедлила Маслина:Этой смуглой андалускеНадо быть без опозданья, —Без нее ведь нет закуски.Вот дон Апельсин. МинистромСтал он, двор его возвысил.Глянешь – гладок, верно, сладок,А когда раскусишь – кисел.Вот сварливый и колючийДон Каштан; в его владеньяНе проникнешь, не имеяДолжного вооруженья.Вот обсыпанная пудройКуртизанка донья Слива:Смугловата, нагловата,Но округлости на диво.Вот капризная и злаяНизкорослая Горчица:Всякий, кто не вышел ростом,Свыше меры горячится.Вот изящная Черешня:Молодая – скулы сводит,Но зато, когда созреет,Тьму поклонников находит.Вот ее сестрица Вишня:Покислей, темней оттенок,Смолоду – в цене, а позжеПродается за бесценок.Вот обманщица Капуста:С виду – сдобненькая пышка,Но под массой белых юбок —Лишь сухая кочерыжка.Дыня – образец матроныДобродетельной и честной:Вид ее сулит блаженство,Вкус, увы, довольно пресный.Вот дон Баклажан – сияетЛысиной своей лиловой:В годы юности зеленойБыл он малый непутевый.Вот дон Огурец: сутулый,Прыщеватый, малокровный;Сразу виден в нем идальгоС безупречной родословной.Вот дон Кабачок. Он бледен,Давней одержим любовью:Даст в куски себя разрезать,Спечь, стушить, – но лишь с Морковью.Прибыл и двуличный Персик.Зависть его сердце точит,Жесткость внутреннюю скрыть онБархатной улыбкой хочет.Дон Лимон толк знает в свадьбах,Не пропустит ни единой;Побуждаем тонким вкусом,Судит-рядит с кислой миной.Вот карета с доном Хреном,Очень важною особой;Дряхлый, скрюченный подагрой,Жив он горечью да злобой.Вот хвастун, бретёр дон Перец,Он – причина слезных жалоб:Стоит Перцу поперечить —Вмиг глаза полезут на лоб.Вот ввалилась донья Брюква.Все ухватки грубиянкиОбличают в ней утехуШколяров из Саламанки.Но достаточно. В злословьеПерешел я грань приличья.Впрочем, свадьбы, мой читатель,Так скучны без злоязычья!