Ростов-папа

Именно эта странность заставила меня присмотреться к коляске. И, как выяснилось, не зря.

Внезапно на облучке встал в полный полный мужчина с ручным пулемётом Льюиса в руках. Не заметив меня, он поднял ствол пулемёта, похожий на круглую, чёрную от копоти трубу печки-буржуйки, и направил на окна кабинета Художникова.

Ах ты сукин сын!

Я потянулся за наганом, понимая, что счёт идёт на миллисекунды. Сейчас преступник нажмёт на спусковой крючок, полоснёт очередью по кабинету начальника угро, а может и не только: в сразу нескольких окнах мелькали силуэты сотрудников. Гарантировано кого-то зацепит: хорошо, если только ранит…

Я был быстрее самого быстрого ганфайтера Дикого Запада, мой выстрел опередил толстяка с пулемётом, и пусть я не попал, поскольку палил от бедра и не целясь, всё равно спугнул его, заставив задрать ствол в небо. Короткая очередь унеслась в облака, распугивая ворон и прохожих.

Второй мой выстрел оправдал себя на все сто: бандит выронил шедевр американской инженерной мысли пулемётостроения и выпал из коляски, однако кучер, правивший ею, не сплоховал. Экипаж резко стартовал и понёсся вперёд, быстро скрывшись из виду. Догонять его, тем более на своих двоих, не имело смысла.

Эх, сейчас бы патрульную машину с мигалкой, замечтался я и быстро себя одёрнул: многовато желаете от 1923-го года, товарищ Быстров.

Подбежал возбуждённый напарник. Его аж трясло.

— Ты как? — почти проорал он, хватая меня за плечи.

— Порядок! — заверил я.

Из дверей высыпали возбуждённые милиционеры, не увидев на улице никого, кроме нас с Петром, они растерянно замерли.

— Кто стрелял? Где он?

— Удрал, сволочь! Но одного я всё же достал, — я показал на толстяка, лежавшего на дороге.

Попыток встать он не предпринимал и вообще не выказывал признаков жизни. Мой выстрел выписал ему путёвку на тот свет.

Чтобы убедиться, я подошёл ближе и осмотрел тело. Пуля угодила аккурат в висок и вышибла бандиту мозги. С одной стороны — хорошо, одним гадом меньше, с другой — гадай теперь, кто тут такой наглый, что решил устроить налёт на угрозыск. Наверняка толстяк всего лишь исполнитель, за которым стоит фигура покрупнее.

Появился Художников, он растолкал столпившихся вокруг меня милиционеров.

— Что тут произошло, товарищ Быстров? Что за перестрелка?

— Вот, товарищ начальник, полюбуйтесь на субчика. Хотел расстрелять угрозыск из пулемёта.

— Один?

— Было как минимум двое, лиц других я, к сожалению, не разглядел. Подъехали на чёрной коляске с опущенным тентом. Этот встал на облучке с пулемётом. Пришлось стрелять в него, другого выхода не было.

— Вы среагировали правильно, товарищ Быстров. Многие наши сотрудники теперь обязаны вам жизнью, — похвалил Художников.

Я смущённо потупился.

— Ничего особенного, товарищ начальник уголовного розыска. Это наша работа.

Художников склонился над толстяком и принялся внимательно изучать его лицо, затем распрямился и повернулся к остальным милиционерам:

— Кто-нибудь его знает?

Пётр виновато повёл плечами:

— Впервые вижу, товарищ Художников.

Остальные тоже не смогли опознать бандита.

— Передайте Левону, другим ребятам — пусть поспрашивают агентуру, — приказал Художников. — Надо понять, кого это мы так зацепили, что он не побоялся белым днём по нам из пулемёта палить…

Толстяка утащили в морг, начальник угрозыска велел положить труп на ледник, чтобы была подольше возможность опознать.

— Весело денёк начался, — озадаченно произнёс Пётр. — И это ещё восьми утра нет, что ж такими темпами к вечеру будет?!

Кто-то дёрнул его за рукав, Пётр так резко повернулся, не забыв выхватить револьвер, что испугал этим усатую киоскёршу из табачного ларька.

— Тьфу ты, дурная баба! — разозлено воскликнул он. — Чего тебе надо?

— Товарищ, — пролепетала женщина, — а деньги?

— Какие деньги?

— За папиросы! Вы их взяли, а заплатить не успели, когда пальба началась.

— Точно! Прости, мать, виноват! — он полез в карман за деньгами.

Мы вернулись в кабинет, Художников велел пока что никуда не уходить и заниматься текущими делами, хотя, если честно, мне было не до рутины. Не каждый день происходят такие нападения на угрозыск!

Постепенно стали заходить другие сотрудники. Все, кроме Левона.

В девять была ежедневная летучка у начальника угро, мы собрались на совещание, однако Петросян так и не появился.

Узнав об этом, Художников переменился в лице.

— На Лёву это непохоже. Ждём ещё полчаса, товарищи, и, если Левон за это время не появится, надо кого-нибудь отправить к нему домой. А пока начнём совещание. Ситуация на текущий момент, товарищи, у нас следующая…

Я слушал его вполуха, в голове тревожной птицей металась мысль: что если сегодняшняя атака как-то связана с тем, что нашего Левончика нет на работе? Хотя, может я зря себя накручиваю? Мало ли что могло произойти… Заболел человек, к примеру.

Судя по измученному виду остальных ребят я чувствовал, их мысли совпадают с моими. Невозможно спокойно работать, когда судьба твоего товарища неясна. Скорее бы прошли отведённые товарищем Художниковым полчаса, я был готов мчаться домой к Левону в числе первых.

Зазвонил телефон.

Начальник угро снял трубку.

— Художников у аппарата. Да, слушаю… Точно? Хорошо, понял вас. Конец связи.

Закончив разговор, он положил трубку и обвёл всех напряжённым взглядом.

— Товарищи сотрудники, мне только что позвонил главрач госпиталя: военный патруль доставил к ним товарища Петросяна. Его нашли два часа назад в канаве, неподалёку от дома. Кто-то всадил в спину нашего соратника нож…

Все невольно загудели, но быстро замолчали под тяжёлым взором Художникова.

— К счастью, его вовремя доставили в госпиталь. Главрач уверяет меня, что жизнь Лёвы вне опасности. Правда, пока что навестить его и опросить нельзя, Левон отдыхает после тяжёлой операции.

Художников замолчал, его глаза налились кровью.

— Уверен, каждый из вас знает, что нужно сделать, чтобы найти и покарать того, кто покусился на жизнь нашего товарища! Михайлов.

— Я, — отозвался Пётр.

— Вы назначаетесь старшим. В усиление вам придаю товарища Быстрова. В сроках не ограничиваю, однако чем раньше найдёте эту сволочь, тем лучше! И запомните: никто не избавляет вас и от других дел!

Глава 14

— Я за Лёву кому хочешь глотку перегрызу, — сквозь зубы произнёс Пётр, когда мы вернулись с летучки.

— Вот найдём гада и делай с ним, что хочешь, — сказал я. — Думаю, нападение на Левона и сегодняшний инцидент связаны между собой. Если это так, надо заняться личностью пулемётчика.

— Ребята уже пытаются установить гада. Вот что ты за человек, Жора, не мог аккуратно подстрелить, чтобы его можно было допрашивать?

— Ну извини…

— Да я шуткую.

— Я понял.

Появился Паша Рыженко.

— Есть новости по стрелку? — с надеждой посмотрели мы на него.

— Пока никаких. Мало ли в городе всякой сволочи. Всех знать невозможно. Но я уже кое-кого озадачил.

— Петь, а ты по своим каналам можешь что-то сделать? — обратился я к напарнику.

— По моим… — Он задумался. — А пошли-ка, Жора, на рынок. Как раз к открытию поспеем.

Понимая, что Пётр предлагает сходить неспроста, я кивнул.

Несмотря на раннее время народу на рынке было полно. Проходя мимо прилавков, напарник усмехнулся:

— Была у нас в прошлом году история: пошёл мужик на базар и купил, значит, самовар по дешёвке. Приходит домой довольный, а там дверь нараспашку и замок с поломанной дужкой. Оказывается, пока он до рынка ходил, хату его вскрыли и обнесли. Глядит на купленный самовар и вдруг понимает — так это ж его собственный! Мужик сразу к нам, так мол и так, квартиру обокрали и уже вовсю его вещами торгуют. Расспросил я его, где ему самовар толкнули, арестовал барыгу, а уж тот нам сдал всю банду. Мы её вместе с Лёвой тогда брали, — вспомнив о раненом товарище, Пётр грустно вздохнул.