Железный Зад

Вечером, за ужином, Владимир поведал Кешбеку о своем приключении. Упустил он лишь детали о своем влечении к новой знакомой, но казах, похоже, что-то все равно почувствовал и спросил, когда Владимир закончил рассказ:

— А она ещё кто такая?

— А я откуда знаю. Сказала, что Каликой ее зовут.

— Как? Калиткой?

— Дурацкая шутка.

— Конечно, дурацкая. И ситуации, в которые ты влезаешь, тоже дурацкие.

— Как будто я по своей воле…

— По своей. Мы все по своей воле ищем приключения… — произнес Кешбек и посмотрел на Бибигуль, которая на кухне мыла посуду. — А после содеянного думаем, а потяну ли я это всё?

Владимир посмотрел на Кешбека, а затем на его жену. Он не заметил намека на ее беременность, но Кешбек явно об этом сказал.

— Самое смешное, что я не помню, когда в последний раз залезал на нее… Пойдем, выйдем.

На улице Кешбек сразу же закурил. Дым вышел из него большим вкуснопахнущим облаком, которое накрыло и Владимира. Оба почувствовали успокоение. Можно было дальше продолжать болтовню.

— Я всё-таки оседлал Уленбека. Разрубил на части, скрутил и подвесил в бане сушиться.

— Кого убил? — не поверил своим ушам Владимир.

— Убьешь эту скотину! До сих пор шевелиться! Так и тянет ко мне свои ветки, чтобы задушить.

— Уленбек — это растение?

— Да, в теплице рос. Я несколько дней ходил вокруг него, думал и раздумывал. Никак меня не отпускал этот куст. Такие шикарные листья отрастил, что грех их было бы ему оставить. В общем, встал среди ночи, Уленбек как и все растения после захода солнца дрых, взял топор и ресхерачил его на части. И теперь, — Кешбек затянулся и медленно выпустил дым, — у меня есть запас дурилика на два года. А, может, и на три, если постараться растянуть.

— С твоей любовью к отраве и на год не хватит, — заметил Владимир.

Кешбек с улыбкой кивнул ему. Казах любил курить, с этим не поспоришь. В мыслях фантазируя, как он на чердаке бане будет рубить листья Уленбека на мелкий табак, ему неожиданно пришло озарение, что неплохо бы проверить своего травяного подопечного на семена.

— Отвлек своим Уленбеком! — Вдруг вскочил Владимир, разгоняя дым руками. — Я же не просто так был в потустороннем мире. Я выяснил там, что с Регины никто из местных не может снять с нее проклятие. Калика посоветовала искать нам ответ среди живых.

— Нэрсэ? — не понял Кешбек. — Тьфу! Брат, с умной мысли сбил! Я теперь век не смогу вспомнить какая мысля мной владела. Даже обидно!

— Вспомнишь. Втянешь опять и все твои думы сразу вернутся. У тебя давно ничего нового на ум не приходит.

— Я тут чувствую какой-то намек, но ни хрена не понимаю. Чего ты хочешь от меня?

— Помоги мне. Ты всю жизнь здесь живёшь. К кому можно обратиться, чтобы снять проклятие с Регины?

— Да я хрен знает. К цыганам, гадалкам, ведьмам там. Слушай, я такими вещами не интересуюсь. Разве что русалками… С ними хорошо, они много не болтают, тем более, что рот занят.

— Бибигуль беременна, а ты про русалок думаешь.

— Все равно за измену не считается. Русалки мертвые.

— А пользуешься ей как живой женщиной.

— Эээ… Все равно не считается!

Увидев, как Кешбек насупился, Владимир примирительно протянул ему руку. Казах, не думая, пожал ее.

— Так поможешь?

— Конечно, брат! Когда я тебя бросал?

Владимир улыбнулся, вспомнив, как Кешбек с визгом драпал, столкнувшись с царем мира мертвых, Аделя, во всей красе, и так бежал, что даже ни разу не обернулся на брошенного им Владимира. Хотя он никогда за этот поступок он осуждал Кешбека. В отличие от него у казаха не было такой силы и выносливости, поэтому собой рисковать в той битве точно не стоило.

— Тогда нам надо найти кого-то, кто сможет помочь.

— Русалки?

Кешбек улыбнулся во все черно-желтые зубы.

— Они из мира мертвых, а нам нужен кто-то из живых, но кто связан со сверхъестественными силами…

— Гузлиха! — одновременно догадались Владимир и Кешбек.

Не тратя времени и даже не оповестив Бибигуль о своем уходе, Владимир и Кешбек направились к дому Гузлихи. Они обрадовались, когда увидели свет в окне. Женщина была дома.

— Даже сторожа нет, — заметил Владимир, когда они зашли во двор.

— А зачем собаке собака? — ответил со смешком Кешбек.

Владимир постучал в дверь и они стали ждать хозяйку.

— И что ты ей скажешь?

— Да она и так всё знает, вместе же были на болоте. Регину она видела и в ночном сыр-боре тоже приняла участие, хотя могла и не помогать нам.

— Ну и что? Тогда ей захотелось, а сейчас не захочется.

— Ты скептик и пессимист, брат.

— Не, я травокур. А когда дуну, то ещё начинаю здраво рассуждать.

Им никто не открывал. Владимир ещё раз постучался, они опять подождали, но с тем же результатом. Кешбек хотел посмотреть в окно комнаты, откуда светило, но не дотянулся. Владимир сам посмотрел на внутреннюю обстановку дома. Вроде все было как обычно. Аккуратно застеленная кровать стояла в дальнем углу. На полу лежали пестрые коврики, создавая уют. На подоконниках в горшках стояли цветы. Все было тихо и мирно, одна лишь люстра горела, словно хозяйка должна быть дома.

— Может, к соседям ушла? — предположил Кешбек.

Но поиск по соседям тоже не дал результатов. Все как один отнекивались, говоря, что пару дней Гузлиху точно не встречали. Волноваться за нее никто не начинал, так как свет из спальни по вечерам горел, значит жива. Аргумент Владимира, что женщина жила одна и ее иногда надо было бы проверять, был встречен недовольством:

— Тебе надо, ты и следи, — ответила соседка и громко закрыла дверь перед Владимиром.

— Вот дрянь! А как надо будет крышу крыть, первая прибежит за помощью, — ворчал Кешбек, пока они возвращались обратно к дому Гузлихи.

— Есть в нас что-то такое. Как только беда случается, мы ищем помощи. А как у другого — то нас не тревожь.

— Неправильно ты говоришь. Я помогаю, когда у меня просят помощи. Ты помогаешь, когда к тебе идут.

— И я о том же. Сейчас мне помощь нужна, хрен кого найдешь. Ту же Гузлиху. Где ее черт носит?

Они вернулись к дому и вновь вошли во двор.

— А может с ней что-то случилось?

— Что с ней может случиться? Она оборотниха.

— Вот именно: всё, что угодно. Надо ее найти.

— Вот ты задаешь нереальные задачи! Где мы будем искать эту блохастую? Она может быть где угодно. Мы не знаем, почему она ушла из дома. Видишь, она настолько торопилась свалить, что дверь не заперла!

Кешбек толкнул дверь и она открылась.

— Вот ты голова! Я бы и не подумал толкнуть дверь.

Они вошли в сени, посмотрели на аккуратно расставленную женскую обувь и нашли среди нее домашние тапки.

— Теперь мы знаем, что из дома она точно сама вышла и ее не украли.

— Это все равно ничего не даёт.

— Ты прав. А что нам остаётся? Придется идти в лес, будем искать ее там.

Они вышли из дома. Пройдя немного, Кешбек уныло вздохнул.

— Это придется за каждый куст заглядывать? А если ее и в живых-то нет? А что если она совсем в другом селе находится? Или голышом по полю мышь гоняет?

— Нам ее все равно надо найти. Была бы хоть какая-нибудь знакомая ведьма, я бы к ней обратился.

— Давай к моей теще обратимся. Она та ещё гадюка. Не удивлюсь, если она в полночь на шабаш летает.

— Да ну, брат, твоя теща очень достойная женщина.

— Ты ее с кем-то путаешь. Ведьма как она есть! Ты видел, какой котел у нее в печке стоит? Она в нем зелье варит или людей живьём!

— Брат, это казан для плова. Слушай, кури поменьше, а то у тебя воображение слишком разыгралось.

— Эх, если бы! Просто ты не видишь, а вот я… Не зря у меня глаз узкий, прищуренный. Я всё вижу!

Владимир закрыл за собой калитку и направился в лес. Кешбек спустя минуту догнал его и показал монетку.

— Осталась последняя. Сейчас загадаю.

— Последнюю ты вроде как мне отдал…

Владимир не успел договорить, как Кешбек пожелал найти Гузлиху. Монетка, подброшенная в воздух, исчезла в закате. Владимир не сразу осознал, что произошло.