Страница 19 из 72
— А, ты про косы. Это почти как браслеты — каждое кольцо, его положение имеет смысл. Прическа и плотность косы тоже. Чем длиннее и туже заплетены волосы, тем более стабильное положение мужей в семье. Раэль любимый муж, поэтому он носит много колец и машет своей косой как малолетняя выскочка. Лиам младший муж, он носил две косы, демонстрируя, что к жене у него доступа нет, только к хозяйству. Не ругай его, Ия, он решил, что вы сблизились достаточно, чтобы он переплел волосы.
— Я не злюсь, просто интересно.
— Я тоже сменил прическу. Наверное, мне хочется верить, что за это время ты успела ко мне привыкнуть.
— Успела.
Не став расстраивать мужчину неправдой, я вновь получила теплую, как карамель, улыбку.
С Туманом было просто.
Спокойный, взвешенный, он всегда находил слова и с радостью отвечал на мои вопросы. Мы много говорили, делились впечатлениями, и я не раз замечала в черных глазах летящую мечтательность, когда речь заходила о привычном для меня виде брака.
Однажды он признался, что наши мужчины не понимают всей ценности, когда у него одна жена и только для него. Он по своей натуре был заботливым и не боялся таких мелочей, как проявить внимание, спросить, как настроение, или поддержать мелочью вроде сладости, зарождая улыбку.
— Спасибо, Ия. Это много для меня значит. Еще чаю?
— Я лопну, Туман. Скажи, а чем у вас занимаются жены?
Искреннее удивление промелькнуло в его глазах, но мужчина все же ответил:
— Чем занимаются? Расслабляются, болтают, заказывают платья, украшения. Иногда, если становится совсем скучно, ездят за город на гору Вету. У ее подножья есть термальные источники.
— И все? А как же работа?
Туман передернул плечами.
— Не оскорбляй нас, дорогая госпожа. Наши женщины не хотят и не должны работать, для этого у них есть мы.
— А как же увлечения? — спросила я, вспомнив матушку. — Моя мама всегда любила шить, и однажды ей пришла в голову идея продавать свои наряды. Она до сих пор этим занимается и очень довольна, хоть отец ее никогда и не в чем не ущемлял.
— Звучит ужасно провокационно. Если кто-нибудь узнает, что наша супруга зарабатывает, нас распнут.
— А если… мм… бесплатно?
— Например?
— Я умею делать украшения из кожи. Если я буду делать их просто так, и дарить, например, дарить, а не продавать? Такое возможно?
Туман задумался, видимо, представляя себе картину, и спустя какое-то время опасливо кивнул.
— Звучит… сносно. Но у нас мало женщин, Ия, и скоро твои работы просто некому будет вручать.
— А как же мужчины?
Кимтарец напрягся так резко, что под его весом стол жалобно захрустел, а глаза затянуло белой пеленой.
— Ты хочешь еще мужей?
— Что?
— Что?
Глядя друг на друга в немом молчании, мы с Туманом не могли отвести взгляда. Я от растерянности, он в попытке успокоить неожиданную реакцию.
— Иногда я забываю, что ты еще не все знаешь. Прости меня за забывчивость. Если ты что-то даришь мужчине, то таким образом говоришь ему, что готова принять его в семью, только даешь право самому выбирать, стать твоим или отказаться.
— Я… не знала.
— Да, я зря вспылил. Так что нет, Ия, думаю, ты и сама не захочешь расширять свою и без того большую по твоим меркам семью.
— Но я могу дарить украшения их женам, а они сами будут решать, что с ними делать.
— Я подумаю, но не буду обещать, договорились? Все-таки это рискованная затея, кто угодно может расценить твои действия как не столь уж безобидные.
— Это я понимаю. Но иногда мне кажется, что сам Кимтар я никогда не смогу понять и навсегда останусь здесь иномирянкой. Туман, а как Кристиану удалось добиться разрешения привести себе жену с Амарана?
— Спроси это у него, — не скрывая лукавой улыбки, ответил он и вернулся к громыханию кастрюлями, повернувшись ко мне спиной.
— Он меня избегает, — поморщилась я.
Это не было лукавством. Эвердин действительно скрывался от меня, уходя засветло и возвращаясь только глубокой ночью. Можно было бы даже сказать, что он ночует где-то в другом месте, но за прошедшую неделю с того дня, как за окном гремела гроза, я пару раз спросонья слышала, как закрывалась дверь его кабинета.
Я не знала, как на это реагировать.
Вполне возможно, мужчина понял, что ошибся с выбором, и сейчас просто пожинает плоды своего опрометчивого желания обзавестись женой, а может, просто занят. Хотя ярко выраженная дистанция лежала на поверхности, не сталкивая меня с мужчиной нос к носу.
— После того, что произошло, неудивительно.
— Что?
Он рассказал?!
— Ты же поцеловала его.
— Я… я… я… — онемевший язык не позволил мне связать и пары слов. Кроме невразумительного мычания, ничего дельного не слетало с моих губ, но ситуацию спас Туман.
— Ия, мы живем с мыслью о том, что женщиной придется делиться. Не смущайся и не паникуй. Между нами нет ревности, и у тебя не должно рождаться неловких мыслей.
— Тебе легко говорить.
— Возможно, но ты должна знать, — перед носом опустилась тарелочка с ароматными ягодами и с помощью ладони Тумана подъехала еще ближе. — Он не избегает тебя, а старается не навязываться. Для нас, как и для тебя, это впервые; по правилам, муж не должен привлекать к себе все внимание госпожи, покуда она его не захочет.
Откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди, я обиженно поджала губы.
— Я этого не понимаю. В моем мире все совсем по-другому.
— Твой мир теперь здесь, — впервые за долгое время голос Тумана звучал слишком серьезно, без привычной теплоты и легкости. — Но я хотел бы знать, как ты видишь эту ситуацию. Поделишься?
— На Амаране мужчины ухаживают за своими женщинами, если они им интересны. Дарят цветы, подарки, стараются провести с ней хотя бы пять минут, чтобы поговорить. И если только женщина проявляет внимание, то это выглядит как жест отчаянья, будто ей нечего терять, раз она так откровенно навязывает свое общество.
— Интересно. Я запомню твои слова, моя госпожа. Страх быть надоедливым очень силен, но ради тебя, наша необыкновенная, я готов начать с ним войну, — пообещал он, вновь отворачиваясь к плите.
— Туман…
— Не надо слов, Ия. Просто оставь мне надежду, что когда-нибудь и ты посмотришь на меня как на мужчину, а не как на слугу.
— Что? — от возмущения я даже подпрыгнула, всем телом вытягиваясь вперед. — Это ты не разрешаешь мне помогать тебе по дому! Я никогда не считала тебя слугой!
— Но и мужчиной тоже, — грустно дернув уголками губ в кривой улыбке, кимтарец не стал продолжать, а мне, к сожалению, нечем было крыть.
Как только я попала в этот мир, полный незнакомцев, то почти сразу запретила себе думать о них как о мужчинах. Просто люди, без желаний и откровенных мыслей.
Так было легче.
Но сейчас, глядя на голую спину Тумана, я с сожалением прикусила губу, понимая, что обижаю его, не замечая его стараний поразить меня как женщину. Игнорирую знаки внимания, теплые улыбки и незримую поддержку, переводя все в дружеские тональности.
Но стоило уже сдернуть полотно успокоения и признаться себе — Туман смотрит на меня не как на друга, а как на жену, хоть и не наседает, позволяя самой пойти навстречу. Только вот, прикрыв свое сознание белой ложью, я никак не могла этого сделать, просто не зная, зачем и куда мне идти.
— Туман, мне сложно.
— Я знаю, — отозвался он так, словно совсем не расстроен. — Я не обвиняю тебя, нанеки.
— Нет, ты не понял. Ты замечательный, правда. Просто я боюсь. Боюсь так, что дыхание перехватывает.
— Знаю и готов ждать столько, сколько ты скажешь.
Поднявшись со стула, босиком пробежалась до мужчины, уже вблизи рассматривая его голую спину.
Она была такой горячей, что на расстоянии чувствовался идущий от кожи жар, такой же большой и согревающий, как и сам Туман. Затаив дыхание, я просунула ладошки под его локтями и обхватив крепкий торс, вжалась щекой между лопаток, закрывая глаза.