8 предновогодних вечеров в кафе-пекарне «Домовёнок»

Глаза Олега горели яростью. От вчерашнего желания вернуть дочери Новогоднее волшебство и хорошо повеселиться вместе не осталось и следа. Он злился из-за того, что теряет над дочерью контроль. Его огорчало, что она – уже не та светловолосая девочка с сияющими глазами, которая смеётся над его неуклюжими дурачествами и верит в чудеса. Но больше всего его сердце болело от беспокойства за неё. А вместе с тем, он знал и то, что она не поймёт того, что он желает ей лучшего и лишь хочет её уберечь. И это злило ещё сильнее.

– Знаешь Олег, я не эксперт в воспитании детей. Но с высоты своего опыта могу с уверенностью сказать лишь то, что агрессия, ссоры и крики ещё никому не помогали. А вот спокойные разговоры по душам – никому ещё не вредили.

Слова Любы ничуть не усмирили пыл Олега. Он хотел было ответить, что неуместно матери двух взрослых сыновей что-то советовать отцу-одиночке девочки-подростка, и что она права лишь в том, что не является экспертом в воспитании детей. Но его раздражение не успело выплеснуться наружу. Звон стеклянных ёлочных игрушек, только что разбившихся о кафельный пол сместил фокус внимания как Олега, так и всех остальных присутствующих в зале на Митю. Помощник Любы вжав голову в плечи смотрел на ёлку, лежавшую у его ног. Через мгновение он поднял глаза. Растерянные взгляды окружающих заставили его щёки побагроветь от стыда, а жгучее чувство вины смочило его глаза слезами.

– Я… я не хотел… – только и смог произнести он.

Люба медленно вышла из-за прилавка.

– Ничего… – начала она спокойным тоном. Но Митя уже сорвался с места и пулей выбежал из кафе в тонкой тщательно отутюженной рубашке.

– Чёрт! – Люба бросилась в сторону двери, но Олег её опередил.

– Я его приведу! – крикнул он за секунду до того, как дверь за ним захлопнулась.

Художник подошёл к Любе, которая нервно потирая лоб повернулась к ёлке.

– Не волнуйся, он с ним договориться. Не в первой, – поспешил утешить он, пряча под её чепчик выпавшую кудрявую прядь. Люба же аккуратно двинула головой, отстраняясь от его руки.

Художник молча вернул искусственное дерево на его законное место и повесил на ветви несколько уцелевших игрушек. Хозяйка кафе отправила осколки в мусорный бак.

Наконец зазвенел колокольчик и в дверях показался дрожащий Митя. Легонько придерживая его за плечо, Олег усадил беглеца за маленький столик около кухни. Люба тут же накинула на его спину махровый плед и поставила перед ним чашку горячего чая.

– Кажется, ты что-то хотел сказать? – шепнул Олег, а затем, взмахом руки попрощался с Любой и художником и вышел из кафе на встречу серьёзному разговору с дочерью.

– Простите, тётя Люба. Я… я… случайно, – неуверенно пробубнил Митя, не поднимая глаз и вытягивая из нагрудного кармана вязанного медвежонка.

Ему было так не удобно и стыдно перед женщиной, которая всегда была к нему добра, что он не понимал и смысла в своём извинении, ведь его было абсолютно недостаточно. Облезлый стеклянный медвежонок, розовый попугай с потёртой краской, золотистый лев и девочка Редиска, грибы и початки кукурузы – хрупкие маленькие воспоминания Любы рассыпались на мелкие осколки, ударившись о холодный пол.

– Митя, я не сержусь, – тихо ответила Люба.

Мите почти 30. И ему приходится не просто.

Его отец ушёл из семьи, после восьмого дня рождения сына, так и не сумев найти с ним общий язык. А потом в возрасте семнадцати лет упорхнула из материнского гнезда и старшая сестра. Она приезжала на праздники, привозила для мамы и Мити много подарков, но как бы от этого не было всем грустно – на долго не задерживалась. «Соне некогда, ей нужно спасать Мир» – говорил про сестру Митя. Он называл её Суперсоня и очень по ней скучал. Парень остался жить с мамой, стараясь быть самостоятельным на столько, на сколько мог и не доставлять хлопот. А с отцом он не общался. Да и не скучал…

Любовь Михайловна взяла его в помощники, когда ему исполнилось 18. С тех пор он старательно и добросовестно выполнял свои обязанности – протирал столы и витрины, мыл полы и окна, задвигал стулья, складывал салфетки, мыл посуду. Не забывая при этом о ряде правил: не глазеть на посетителей, не подходить к столику пока за ним кто- то сидит, не брать чужие вещи и при любых сложностях обращаться к тёте Любе. Он хорошо справлялся и ему это нравилось. Лишь иногда случались некоторые неприятности.

Что бы помочь Мите справиться с чувством вины из-за разбитых игрушек, Люба велела ему проявить фантазию и нарядить ёлку своими собственными силами – какими-нибудь необычными украшениями, или игрушками, сделанными своими руками. Услышав, что ему поручают такое ответственное дело – украсить ёлку, которую увидит так много людей и которую даже видно в окно с улицы, Митя воспрянул духом. Он поблагодарил Любу и схватившись за тряпку, метнулся к освободившемуся столику, чтобы натереть его до блеска и добавить в салфетницу столько салфеток, что бы по итогу их насчитывалось десять.

26 Декабря

В пекарню вошла невысокая привлекательная молодая женщина в вязанной шапке и распущенными рыжими волосами, в которых путались снежинки. Она подошла к витрине с пирожными, сложив руки на округлившемся животе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «