Страница 3 из 4
Расправившись с сырной вафлей, Павел оделся, попрощался и покинул кафе. Митя поспешил к освободившемуся столику с тряпкой. На столе лежал телефон. Митя тщательно протёр стол вокруг, не прикасаясь к смартфону. Потом подошёл к Любе и шепнул ей на ухо о находке.
– Паша… – вздохнула она, выходя из-за прилавка.
Митя оглянулся, выискивая Павла.
– Он ушёл, – тут же уточнил он и вытащил из нагрудного кармана рыжего медвежонка.
– Да Митя, я знаю. Скоро вернётся.
Художник подошел к прилавку, чтобы забрать чайничек травяного чая, который уже заварила ему Люба.
– Может на январских праздниках сходим на щелкунчика? – спросил он у хозяйки кафе. – Билеты еще есть.
– Извини, сейчас у меня на это нет времени, – отрезала Люба и сочувственно улыбнулась.
Теребя вязанного медвежонка за ухо, Митя подошёл к ёлке, чтобы, с позволения Любы, поправить игрушки, которые она бездумно развесила на ветках. По пути к своему привычному месту, художник на несколько секунд остановился за спиной Мити с подносом в руках, задержав взгляд на праздничном деревце.
Невысокая искусственная ёлка, увешенная старинными стеклянными игрушками, стояла на тумбе рядом с прилавком. Этой ёлочке уже больше 20 лет, а запасами хрупких расписных фигурок с Любой поделилась ещё её бабушка, когда любимая внучка съехала от родителей, поэтому в их истории было больше 50 Новогодних праздников. На колючих ветках красовались несколько разноцветных стеклянных шаров, шишки, грибы, початки кукурузы, герои сказки Чиполлино, львы и медвежата на прищепках, птицы и зайчата. И лишь второй раз в жизни, Люба нарядила эту ёлку в одиночестве, а не в компании мужа. Вторая же перемена в её жизни после развода была связанна с тем, что она отказалась от выходных и всё больше времени проводила на работе, распрощавшись со сменщицей. С 6 часов утра она пекла пироги и булочки со своей помощницей и подругой Ирой, в часы более-менее свободные от посетителей, готовила десерты, два-три раза в неделю задерживалась в пекарне после закрытия, чтобы сделать заготовки на заморозку. И лишь иногда оставляла всё кафе на подругу, когда летала навестить внуков. Но работа её ничуть не обременяла, а наоборот спасала и вдохновляла. Выпечкой хозяйка пекарни всегда занималась с нежностью и любовью. С уважением относилась к тесту и даже с ним разговаривала. Аккуратно выкладывала булочки, приглаживая края, с трепетом лепила пирожки, всегда по достоинству оценивала аромат свежеиспеченного хлеба. Она постоянно экспериментировала на своей кухне и улучшала рецепты. Не смотря на некоторую бестактность, громкий голос, а порой и грубость, она располагала к себе посетителей. Наверное, потому что просто всегда была собой и ей никогда не было всё равно на других людей. Разве что на их мнение ей было плевать, но не на их проблемы. Однако на свои проблемы она старалась закрывать глаза.
– Спасибо тётя Люба, – угрюмо поблагодарила Катя Любовь Михайловну, принимая у неё пакет со сладкими круасанами. – За наши толстые попы.
– Чего?! – возмутилась Любовь Михайловна.
– Вкусная у вас выпечка, говорю, и десерты. Никак не завязать.
– Во- во! – согласился большой Боря, рассматривая витрину с диетическими десертами.
– Ну некоторым, которые по пять булок за раз со сладким чаем уплетают, конечно надо бы завязать, – ответила Люба, глядя на Бориса. – А тебе то что? – перевела она взгляд на девушку с розовыми волосами.
– Откладываются где не надо.
Хозяйка кафе вышла из-за прилавка, разглядывая Катю со всех сторон.
– Это у тебя что ли по-па растёт? От моих то булочек?
Катя закатила глаза и уже поняла, что зря съязвила.
– Вот этому, моя дорогая, не помешало бы подрасти, – пренебрежительно и совсем не тихо продолжила Люба, утягивая широкий пуховик на Катиных бёдрах. – Это, во-первых.
Катя огляделась, чтобы убедиться, что на них никто не смотрит.
Смотрели все. Кто-то исподтишка, кто-то просто прислушался, кто-то прям пялился. Ну, по крайней мере, Кате так казалось.
Девушка была готова провалиться сквозь землю или убить тётю Любу. Или сначала убить, а потом провалиться вместе со всеми этими несчастными булочками. А потом вернуться в чёрном костюме и Нейрализатором стереть всем присутствующим память. И желательно так, чтобы они все забыли про этот разговор, про существование булочек, поп и вообще про девушек-подростков.
– А во-вторых, я вот своё достояние уже 57 лет ращу. – Люба хлопнула себя по ягодицам. – И ни чего, многим нравится! Да, красавчик? – она повернулась к художнику, который как раз наблюдал за Любой.
Тот тут же поперхнулся чаем. Закашлялся и постукивая себя кулаком по груди, кивнул. Люба улыбаясь снова повернулась к Кате.
– И дорогая моя, за день мы можем столько глупостей натворить, что съесть вкусное пирожное или нежнейшую булочку может стать лучшим решением.
– Пирожные проблемы не решают.
– Но и не создают их. – Люба встретилась взглядом с Борисом. – Ну 6 пирожных конечно могут создать проблемку, – уточнила она чуть громче. – Но одно… точно нет. А если ты со своей угрюмостью еще и сладкое перестанешь есть, то вообще грымзой станешь, – бросила Люба, удаляясь за прилавок. – Так и буду тебя называть, Грымзочка Олеговна.
Катя снова закатила глаза и направилась к выходу.
– До свидания.
– Грымзочка Олеговна! – окликнула девушку Люба. Катя обернулась.
– Улыбка и вкусности способны спасти мир! – Люба искренне улыбнулась.
– Маму это не спасло.
Люба перестала улыбаться.
– Но спасало её душу от отчаяния! – тут же ответила она. – И всех нас.
Катя вытянула провода из-под воротника, вставила гарнитуру в уши, натянула капюшон и вышла из пекарни.
Люба повернула голову в сторону диетических десертов. Боря смотрел на неё, поджав губы. Через пару секунд он ткнул указательным пальцем в витрину.
– Два чизкейка пожалуйста. Один мне, второй жене.
Люба кивнула.
В кафе ворвался взъерошенный Павел. Глянув на столик, за которым сидел несколько минут назад и который уже был занят парой молодых людей, он поспешил к Любе. Та стояла за прилавком подбоченившись и качая головой.
– Пашка, ну что с тобой делать, а? – улыбнулась она, протягивая ему телефон.
– Смириться, – усмехнулся Павел. – Спасибо.
– Мите.
– Спасибо, друг, – громко поблагодарил он Матвея. Тот в ответ смущенно улыбнулся, не отрывая взгляд от ёлки.
Через некоторое время в пекарне появился Олег.
– Говорю же тебе, это не моё! Сколько ещё раз нужно повторить? – услышала Люба, раздражённый голос Кати в его телефоне, когда он подошёл к прилавку.
– Столько, сколько потребуется, чтобы это стало правдой! – ответил Олег, повышенным тоном.
– Это не моё. Это не моё. Это не моё… – раздавалось на том конце провода.
Люба кивком спросила «что случилось?». Олег, не отрывая от уха телефон, продемонстрировал хозяйке кафе электронное устройство, похожее на толстую ручку.
– Катя, домой! Сейчас же.
Ничего не ответив, Катя повесила трубку.
– Она курит, Люб! – Олег перевёл всё своё внимание на женщину за прилавком. – И скорее всего она сейчас не у подруги. Или у неё, но там есть кто-то или что-то, что, по её мнению, мне нельзя видеть. Потому что по видеосвязи я до неё дозвониться не могу. Мой ребёнок нагло врёт и совсем этого не стыдиться! Буханку белого, дай пожалуйста. – Олег сунул электронную сигарету в карман. – Ну я ей устрою.
– Эй, попридержи коней, – возмутилась Люба, протягивая свежий хлеб. – Она только минут 10 назад была здесь. До эпицентра грязи и разврата ещё точно не успела добраться. Скорее всего только едет. – Люба чуть улыбнулась. – А твой психоз тут не поможет.
– На прошлой неделе от неё за версту несло алкоголем. А сегодня утром я нашёл это! – Олег снова достал электронную сигарету из кармана и кинул на прилавок. – Думал вечером после работы поговорим, а она слиняла, типа к подружке. И что будет в следующий раз?
– А в следующий раз она будет лучше прятать и прятаться. Думаешь, если она захочет тебя обмануть, у неё это не получится? Или она просто побоится это сделать? Не будь так наивен. А исходя из того, что она купила 4 круасана перед отъездом, маловероятно, что она направилась в какой-нибудь мерзкий притон. Всё-таки круасаны…