Страница 17 из 36
— Да, она была такая, — вновь посмотрев на меня, он сжал челюсть, — вы считаете, что кто-то мог воспользоваться этим? Каким же нужно быть монстром, чтоб использовать искреннего человека в своих грязных помыслах?
Вопрос был риторическим, но мы втроем знали ответ. Самым обычным монстром, нечистью, живущей только пропитанием. Им нет дела до человеческих жизней, до чьих-то поломанных судеб. И это было намного легче, чем осознание того, что не обязательно быть монстром, чтоб быть чудовищем. Но если нечисть можно понять, то вот маньяков — нет.
От горечи было отделаться сложно еще долго. Мы поговорили с ним, потроша не зажившую рану, а я задумалась, что было бы со мной, погибни кто-то, кто для меня бы был целой жизнью? Смогла бы я пойти дальше, или похоронила себя заживо в желании отомстить, не вынеся очередной смерти близкого человека. Обычные, нормальные люди, после трагедии начинают идти дальше, ищут возможность начать заново. Охотники, же не такие. Мы больные на голову, помешанные на собственной боли. На боль отвечаем еще большей болью. Сцепляем зубы и идем дальше, оставляя горы трупов за спиной. Разрушая самих себя.
Смотря на парня, я надеялась, что он сможет не быть таким как я. Сможет пойти дальше, а не погрязнет в боли, в раздирающем одиночестве.
— Он не выглядит серийным убийцей, — заключила я, возвращаясь на заднее сидение Импалы.
Моя машина стояла у мотеля, оставленная за ненадобностью. Меня же происходящее полностью устраивало, пока за рулем не я. Как пассажир, куда приятнее сидеть вразвалочку на мягком, не заваленном всяким барахлом сидении.
— Или хороший актер, — возразил Дин, кажется, просто чтоб возразить, говоря без напора, — странно все это.
— А может и нет, — вновь высунулась вперед, пока машина выезжала на дорогу, — это может быть и ответом. Кто-то мог воспользоваться доверчивостью.
— Монстр не новичок, сработал хорошо, но слишком заметно, — Сэм, потер переносицу, — словно хотел, чтоб его заметили. Подумайте сами, оставил труп на видном месте, но никаких следов. Никаких зацепок, улик. Жертва всеобщая любимица, о ней сразу все вспомнили…
— Привлекал внимание. Вопрос, зачем?
По пути в мотель мы молчали, каждый думал о своем. Я все больше была согласна с Сэмом. В деле есть огромный подвох, и поганое предчувствие все нарастало.
На улице темнело, и было решено закончить на сегодня активные действия, подвести итоги. Я разместилась на мягком стуле, уткнувшись в свой ноутбук, не желая быстро уходить на кровать. В привычных джинсах и толстовке, наконец чувствовала себя свободно. Пальцы стучали по клавиатуре, и я старалась вчитываться в текст новостных сводок и полицейских отчетов за последние двадцать лет, но взгляд то и дело возвращался к старшему Винчестеру.
Тот продолжал делать вид, что меня не существует. Это раздражало куда больше его ворчания. В голове проносилась встреча с шерифом. Вся та нелепость. Флиртовать с копами ради информации было для меня нормальным ведением дела, но в этот раз, я ничего не делала. Специально. Как он может не замечать всего этого?
Все равно ему… Тогда чего бычишься на меня, словно я предала весь род человеческий? Бр-р-р.
— Все равно не понимаю, почему нет следов, — вновь задумалась я.
Дин фыркнул, поворачиваясь ко мне.
— Если это не сам монстр, то полиция могла за ним прибрать, — снисходительно объяснил он мне, словно маленькому ребенку.
— И зачем же им это? — даже зная ответ, хотела услышать от него.
— Деньги, принцесса. Некоторым они нужны.
Он не мог знать, но его слова задели меня сильнее, чем ожидалось. Потому что, за свою жизнь мне часто приходилось такое слышать. Я сделала попытку убить взглядом, но Дин продолжил сидеть на месте, скрестив руки на груди. Мужчина говорил о другом, но все равно я сжала губы, и видимо, что-то такое мелькнуло в моем взгляде, что он немного смягчился, наклонив голову.
У нашей семьи были деньги, но они никогда не принадлежали детям. Активами традиционно распоряжался глава семьи. Мы были обязаны выглядеть с иголочки, чтоб каждый видел глянцевую обложку, хотя все это было одним большим враньем. Нам выделялся минимум, и то до совершеннолетия, а после… Либо зарабатывай деньги сам, либо впрягайся в семейные дела, живя в займы.
«Казаться, а не быть», вот настоящий девиз нашего дома. Однако, каждый встречный считал своим долгом ткнуть нас носами в роскошь, которой мы и не владеем. Конечно, по сравнению с другими, у нас было всего больше, но много ли надо охотнику? Я ушла в двадцать, и нанявшись к Хранителям знаний, получала смиренную зарплату охотника. Приезжая к родне только на праздники или по срочным делам.
— У копов зарплата не такая большая, — исправил свою реплику Дин, а я на мгновение испугалась, что тот прочитал мои мысли, узнал. Нет, этого быть не могло, может, он просто понял, что затронул, что-то личное.
Вот только теперь до меня полностью дошел смысл его слов, и в груди поднялась злость. Он с несчастного вдовца теперь вообще не слезет что ли? Не было понятно, что задевало меня больше. То, что в центре необоснованного гнева оказался вполне милый человек. Или то, что «кое-кто» был слишком слепым, чтобы понять случайность произошедшего…
Был еще один вариант, от которого горло сдавливало мерзкой холодной рукой. Ему могло быть действительно плевать. Не лгать самой себе было одним из правил моей жизни. И, что если я пытаюсь обмануть себя, выдать желаемое за действительное?
— Да чего ты так на него взъелся? — я захлопнула ноутбук, так ничего и не найдя, — у нас нет ничего против него. Конечно, может он и не самый большой гений, но это не делает его автоматически злодеем.
На мгновение мне показалось, что Дин зарычал от злости, но нет, он просто с грохотом откинул отчет о вскрытии. Что ж, теперь он точно обратил на меня внимание. Зеленые глаза потемнели от злости, на руках, от напряжения вздулись вены. Не самый внушающий чувство безопасности вид. Определенно, но сердце уже клокотало в груди, грозясь вырваться наружу.
— Пока виляла перед ним хвостом, совсем уже нюх потеряла? — его голос был низким, хриплым, отдающим сталью, — прошла неделя, он ничего не нашел. А ты как грустную историю услышала, так сразу на стуле растеклась.
Я сдержала несколько родных и емких, точно описавших бы всё его поведение, и моё к нему отношение. Как сказать это по английски я не знала, так что промолчала, внутренне матеря его так, что мать непременно выдрала бы мне язык с корнем.
— Он просто одинокий человек, — я уперлась руками стол, пытаясь удержать себя от резких движений, — если у нас будет на него хоть что-то, хоть какая-то догадка, кроме обычной неприязни, то я прострелю ему башку…
Дин скрипел зубами, пристально смотря на меня, но неожиданно успокоился. Плечи его расслабились, а губы скривились в усмешке. Однако, если у него настроение спонтанно улучшилось, то вот моё было безоговорочно испорчено. Мы встретились взглядами, и мир вновь замылился вокруг нас. Перестал иметь значение. Я уже не знала, чего хочу больше… Ударить его или поцеловать.
Осознание внезапной мысли выбило весь воздух из легких. Как рыба, выброшенная на сушу, потеряла нить реальности. И Сэма, как назло не было рядом. Куда он только успел пропасть? Мне нужно было остановиться. Срочно вспомнить о том, кто я, кто он, и почему все это плохо кончиться. Почему еще днем, у меня хватило сил, а сейчас?
Сейчас, одним резким движением, пересекла разделяющие нас несколько метров, жадно впиваясь губами в его, тут же оказываясь усаженной на колени. Прижатой к горячему, желанному телу. Наши руки были, казалось, повсюду, разгоняя пламя по венам, заставляя мысли исчезнуть, оставив только сладкие, жесткие движения губ.
Не разрывая поцелуя, его руки оказались под кофтой, мягко проходясь по свежему шраму, поднимаясь выше, лаская кожу, у самой кромки белья. Я же, вдруг оказалась неспособная полностью ответить. Зависимая, оказалась на самом краю, и стоило бы ослабить хватку на его плечах, сдвинуться хоть немного, и рухнула бы вниз. Мучительно осознавая, что именно так Дин этого и хотел.