Багул

Шкафа не было, занавесок тоже. Лесли надеялась, что постельное белье получится выудить из кучи неразобранных коробок. Закрыв дверь, вытряхнула на матрас свои пожитки, перебирая привезенное. Косметичка свалилась с края кровати, ударившись о железную ножку.

– Да ладно! Черт!-, выругалась девушка.

Среди скромной косметики обнаружились осколки датчика ЭМП, разбившегося вдребезги. Она вытащила все, что он него осталось, разложив перед собой. Починить его шансов не было, корпус был уничтожен. То, что осталось от внутренней начинки было теплым. Лесли вскинула голову, быстро осматривая комнату. Не было холода, не мигали лампочки. Только липкие опасения не давали успокоиться. Без датчика она не могла проверить элементарного. Она осталась слепой.

Девушка собрала остатки прибора. Её нельзя было назвать верующей, хоть работа и не давала возможности сомневаться в сверхъестественном, но вера, тем более религия была чем-то другим. До неё доходили слухи, что Бог есть, и что он полный мудак. Её это не задевало, она не молилась ему. Только вот сейчас она была готова помолиться, если б это помогло избежать худшего. Она бы помолилась за то, чтобы в этом старом доме не было ничего опаснее тараканов и крыс.

– Ты слишком долго охотилась, девочка, – хлестнув себя по щеке, Лесли рухнула на матрас, - это профдеформация какая-то, видеть то, чего на самом деле нет.

========== Часть 2 ==========

Лесли думала, что давно привыкла к трудностям. Работа была такая. Однако, никакой опыт не спасал её от гнетущего напряжения семейного ужина. Родители сидели по разные стороны стола, поглядывая друг на друга исподлобья. Она жевала курицу, не зная, стоит ли начать диалог. О чем ей говорить с ними? Что у них было общего за столько лет?

Братья тоже не спешили рушить тишину, угрюмо жуя свои порции. Никакого алкоголя за столом, только теплый тыквенный сок, который Лесли ненавидела с десяти лет, когда отравилась скисшим на солнце напитком. Однако, под тяжелым взглядом матери она давилась мелкими глотками, скучая по привычным пиву и пицце в обшарпанных мотелях. Она чувствовала себя лишним кусочком пазла, из-за которого не сходилась общая картинка.

Это место даже не было её домом. Не было никаких воспоминаний об этих стенах. Все было совершенно чужое. Под ребрами тяжелым камнем лежали невысказанные вопросы о доме, о причине быстрого переезда в такую глушь. Разумеется, не стоило об этом упоминать при детях, но от звенящего в воздухе напряжения становилось все хуже. Еда застревала в горле, а от сока тошнило еще больше.

— Вы уже решили, чем займетесь на новом месте? — она решила зайти с самого безопасного угла, но сразу поняла, что промахнулась.

Отец угрюмо посмотрел, словно слова задели его за живое. Отложил вилку, сделав большой глоток из стакана. Лесли поерзала на стуле, пытаясь улыбнуться, но выходила только трещащая по швам маска. С усилием, проглотила последний кусочек мяса, готовясь к любой словесной атаке, как к настоящей драке.

— Лучше ты расскажи, чем занимаешься после того, как бросила колледж? — мужчина выплюнул это, подобно яду.

Как удар под дых. Он не знал всей правды, но и с того, что всё же знал, мог бы понять. Попробовать понять. Но он не хотел, а она не могла рассказать всей правды, боясь, что потянет их за собой. Прошло уже больше десяти лет, с того дня, как отец забирал её из морга, бьющуюся в истерике. Первый год в колледже стал последним. Она была юной, влюбленной в парня мечты. Думала, что впереди вся жизнь, пока на экскурсии в национальный парк их группу не нашел вендиго.

Она выжила, оставшись с шрамами на ноге. Мартин, её парень отвлек монстра, дал ей сбежать. Через три дня в город приехала охотница, и с того момента она уже не могла по-другому. Лесли жила в долг и каждый раз, когда она спасала кого-то, то словно возвращала его. Она уехала из города, боясь, что однажды зло придет к порогу родных, а может это был простой побег от собственных кошмаров.

— Ничего не изменилось, — Лесли перевела дыхание, смотря куда угодно, но не на него, — продолжаю заниматься исследованиями мифов… путешествую по стране.

— А работа у тебя есть, — он не отставал, наседая, — чем зарабатываешь на жизнь?

«Проворачиваю аферы с кредитками», так и хотелось прокричать. Посмотреть на то, как скривиться его лицо, но она промолчала. Всё это было фарсом, в котором они отыгрывали одну роль за другой, и не важно, что бы она сказала, для отца ничего не изменится. Иногда, проснувшись ночью в очередном мотеле, смотрела в потолок и думала, а если бы они знали правду? Гордились бы хоть чуть-чуть? Самую малость. Или прокляли, обозвав сумасшедшей?

— Питер! — мать, со звоном кинула вилку в тарелку, — хватит, это её выбор…

— Это всё дурь, — он сцепил зубы, — все променяла на жизнь бездомной, никому не нужной…

— Отец, — Лесли перебила его, борясь с желанием метнуть нож в стену рядом, — у меня есть жизнь. Я помогаю людям, занимаясь… волонтерством. Денег не так много, но оно того стоит.

— Так помогла бы родителям! — он вскочил, опрокидывая посуду, глаза прожигали яростью.

Все замерли. Мальчишки, до этого не издавшие ни звука, вжались в стулья. Смотря то на нее, то на отца, Лукас сжал кулаки, шипя, как гадюка. Маркус взял его за руку, безмолвно прося успокоиться, но тот и не думал этого делать. У нее сжалось сердце и кулаки. Лесли встала, улыбнулась матери и взяв под руки братьев, вышла из комнаты, уводя их в комнаты наверху. Спектакль был окончен.

За окном стемнело, деревья за окном скрипели вместе со старым домом. Лукас вырвался вперед, таща в свою комнату. Здесь было намного уютнее, чем в гостевой, но все еще не обжито. Куча коробок, надувной матрас и складной стол с учебниками. К своему стыду, Лесли не знала, как выглядела комната мальчишки в старом доме. Чем он жил, что ему нравилось.

Сев на пол, прижала к себе дрожащего Маркуса. Лукас закрыл дверь на ключ, не проронив ни звука. Молчание давило, и она не знала с чего начать. Она уже успела все испортить внизу. Будучи родными друг другу, они были едва знакомы. Если бы она не была охотницей, то могла бы видеть, как парни растут, как впервые идут в школу. У них была целая жизнь, а она так и норовила отдать свою, в очередном темном подвале, истекая кровью рядом с обезглавленным монстром. Иногда Лесли задумывалась о том, могла ли она стать им хорошей старшей сестрой. Окончила бы колледж, подавала бы пример.

— Это правда, что он говорит о тебе?

Лесли моргнула, смотря на такого серьезного среднего брата. Он упер руки в бока, смотря из-под упавшей светлой челки. Вид его был настолько воинственный, что она не могла не почувствовать укола в сердце. Они были так похожи.

— А что он говорит? — она погладила Марка по волосам, спрашивая себя, откуда у этих ангелов силы любить ее, едва знакомую женщину?

— Что ты постоянно врешь, живешь в своё удовольствие… Бросила нас всех, — его голос надломился.

На глаза навернулись слезы, которые она быстро смахнула. Она не могла им рассказать, ей снова нужно было соврать. За годы непрерывной охоты Лесли изменилась, стала зависимой от погонь и драк. Её руки были по локоть в крови, и бросить она не сможет. За первые годы охоты, безрассудная, неопытная, она натворила много дел, увязнув в этом навечно.

Если бы она попробовала им рассказать? Если бы они поверили… Она не могла позволить им считать себя героем. Она видела, как смотрели на неё спасенные дети, кто-то даже говорил, что хочет заниматься тем же. Это пугало намного сильнее всякой мистики. Братья были слишком маленькими, чтобы различать, что хорошо и что плохо в глобальном смысле. Спасать людей хорошо, оставлять за собой разрушенные жизни плохо, но одно без другого не выходило.

Она любила их и не могла позволить им повторить её ошибки. У них должна быть жизнь намного лучше.

— Милый, иди сюда, — позвала его охрипшим голосом, — я хочу, чтобы вы знали… Жизнь, которой я живу, не приносит удовольствия, но я делаю хорошие дела. Стараюсь помогать людям.