Повелительница стали

Им даже не нужно применять силу, чтобы вытащить нас из камеры и провести через ряд запертых дверей. Мы, наконец, выходим из подземелий туда, где тепло. На самом деле даже слишком тепло.

В замке тихо. Я не слышу смеха придворных или музыки. Все словно замерло, и от этого почему-то становится только хуже.

Нас ведут в большой тронный зал, и это первое место, которое хоть как-то украшено. Равис, старший из братьев и сестер Петрика, сидит в большом кресле. По обе стороны от спинки кресла торчат наконечники копий, основания которых ведут вниз к задним ножкам этого роскошного изделия. Подлокотники вместе с передними ножками изображают гигантские кошачьи когти.

Принц одет в свободный алый сюртук. Рукава доходят до запястий, а подол касается лодыжек. На ногах у него сандалии, усыпанные драгоценными камнями, а на каждом пальце сверкают кольца. На его голове красуется массивная корона, каждый шпиль которой заканчивается смертоносным острием. В основании шести шпилей находятся шесть драгоценных камней: красного, синего, зеленого, желтого, оранжевого и фиолетового цветов.

Он выглядит скучающим.

– Кто вы и что вы сделали с моей целительницей? – спрашивает принц. Он еще даже не взглянул на нас. Вместо этого он смотрит на длинный кинжал, зажатый в его правой руке.

Ни Келлин, ни я не отвечаем.

– Скиро забрал ее обратно, не так ли? – спрашивает Равис, ничуть не смущенный нашим молчанием. – Кто бы мог подумать, что у него хватит смелости? Или силы. Не важно.

Равис крутит запястьем, несколько раз описывая длинным лезвием широкую дугу.

– Я обезглавил последних дураков, которые пытались украсть у меня Серуту. Что мне делать с дураками, которым это удалось?

Мой голос не подчиняется мне, я не могу найти слова. Едва могу дышать от страха, пронзающего меня все больше с каждым ударом сердца.

– Пошлите нас вернуть ее вам, – говорит Келлин.

При этих словах меня захлестывает волна паники. Что за игру затеял Келлин?

Равис начинает смеяться. Он выпрямляется и, наконец, смотрит на нас сверху вниз.

– Зачем мне это делать?

– Мы наемники, – говорит Келлин. – Ваш брат заплатил нам, чтобы мы вернули целительницу. Предложите нам бо́льшую сумму, и мы вернем ее вам.

Равис фыркает, а затем снова сосредотачивается на вращении своего чересчур длинного кинжала.

– Расскажите мне о том, как вы оказались здесь и как Серута так быстро исчезла. Какую новую магию открыл мой брат?

– Точно не знаю, – говорит Келлин. – Все, что я видел, так это то, что мы прошли через ваш портрет и внезапно оказались здесь.

– Хм. Волшебный художник, так? Что ж, мне надо будет найти его, когда я буду штурмовать ворота, чтобы забрать Серуту.

Келлин реагирует молниеносно:

– Зачем вам делать это самим, если можно послать нас?

– Потому что я все равно собираюсь в поход на жалкую Территорию Скиро, и я не переношу лжецов. Стракс, проверь-ка остроту моего кинжала, ладно? Пожалуй, сначала на девушке.

Стражник, стоящий в нескольких футах позади принца, делает шаг вперед.

– Мы не лгали, принц. Позвольте нам выполнить ваш приказ. Пощадите наши жизни, и мы вернем ее вам, – говорит Келлин.

– Лжецы, утверждающие, что они не лжецы. Должно быть, сегодня вторник. – Равис вздыхает. – Скажи мне, зачем наемнице уничтожать портрет, который мог бы перенести ее домой? Какой наемник не спасет свою шкуру?

Равис направляет свой кинжал прямо на меня.

Я отвожу взгляд. Я все еще не могу подобрать слова. Все, чего я хотела, это вытащить Келлина отсюда, но теперь я ничего не могу сделать. Ни один из нас ничего не может сделать. Мы окружены стражей. Нашего оружия нигде не видно. От выхода нас отделяет целый замок людей. Не говоря уже о том, что нам нужно пересечь целую Территорию, прежде чем мы сможем вернуться к Скиро.

– Тот, у кого доброе сердце, – шепчет Келлин слишком тихо, чтобы Равис мог услышать.

– Стракс, – бормочет Равис и вкладывает свой кинжал в руки своего охранника.

Который затем подходит ко мне.

Мной овладевает странное спокойствие, и я внезапно чувствую, что на самом деле нахожусь не здесь, а наблюдаю за этой сценой издалека. Вот что происходит на пороге смерти?

– Принц, прошу, не надо. Вам не нужно этого делать. Я виновник всего этого. Отпустите ее.

Слова Келлина никак не влияют на Рависа. Он поворачивается в кресле боком, закидывает ноги на один из подлокотников с кошачьими когтями. Затем его взгляд устремляется на меня. Он ждет, когда его человек расправится со мной.

Полагаю, это не самый ужасный способ умереть. Я сделала все, что могла, чтобы спасти Темру. И по ту сторону я могу встретится с родителями, не испытывая вины. По большей части. Вероятно, было много вещей, которые я могла бы сделать лучше. Но, по крайней мере, я сделала все, что могла, чтобы спасти жизнь моей сестры.

Я прожила хорошую жизнь. Я оставила свой след, свое оружие, которым может пользоваться весь мир. За последние несколько месяцев я повидала многое. У меня был первый поцелуй. Я узнала, каково это – быть с кем-то вместе. Я вырастила свою сестру, и, если она выживет, у нее все будет хорошо. Петрик позаботится о ней.

Я сожалею только о том, что Келлин последует за мной. Он этого не заслужил. Этот глупец не должен был попасться.

Теперь, смотря на него, я не испытываю ни капли злобы. Перед смертью все становится таким ясным. Как я могу беспокоиться, когда знаю, что скоро я перестану о чем-либо жалеть? Я смотрю в его золотисто-карие глаза, а его глаза смотрят прямо в мои. Какие же красивые у Келлина глаза! Я скольжу взглядом по его волосам, восхищаясь рыжим цветом, вспоминаю, как они ощущались под моими пальцами. Его губы идеальны. Светло-розового цвета и более нежные, чем что-либо еще в этом мире. Я рада, что он поцеловал меня сегодня. Я закрываю глаза, чтобы насладиться этим воспоминанием в последний раз, именно в тот момент, когда кинжал приближается к моей шее…

– Это Зива Теллион! Магически одаренный кузнец!

Когда эти слова срываются с губ Келлина, я распахиваю глаза.

Он не мог этого сказать.

– Вы не можете убить ее. Она пригодится для штурма замка Скиро.

Как, как он может предлагать такое? Мое сознание моментально возвращается в мое тело, и я снова ощущаю себя подавленой.

Равис поднимает руку, давая знак своему человеку задержаться.

– Докажи это.

– Наше оружие, – говорит Келлин. – Оно заколдовано. Это она его сделала. Пусть ваши люди возьмут его, и вы увидите. Мой меч спрятан на чердаке за портретом в раме.

Скиро с шумом опускает ноги на пол.

– Если ты снова мне лжешь, я отрежу твой язык и скормлю его тебе же. Стракс.

Высокий стражник исчезает из виду, и я свирепо смотрю на Келлина.

– Что ты делаешь? – шепчу я.

– Спасаю тебя.

– Предавая наших друзей? Предавая меня?

– Хватит шептаться, – говорит Равис. – Не важно, маг ты или нет, я все еще подумываю тебя убить.

Я хочу дать пощечину и Келлину, и этому надменному принцу. Я хочу увидеть свою сестру, хочу узнать, добралась ли Серута до нее вовремя. И в миллионный раз я хочу побыть в одиночестве в своей кузнице.

Когда Стракс возвращается, в одной руке он держит мои молоты, а в другой – двуручный меч Келлина.

Равис берет Леди Убийцу одной рукой и размахивает ею, как мгновение назад своим кинжалом.

– Что он делает?

– Пусть ваши люди атакуют вас все сразу, – инструктирует Келлин.

– Стракс.

Глава стражи Рависа подает сигнал нескольким замершим в ожидании мужчинам и женщинам. Они, хоть и неуверенно, бросаются на своего принца. Я наблюдаю, как они размахивают копьями, – не наконечниками, а древками, – в попытках нанести по нему удар.

Равис – искусный фехтовальщик, это очевидно. Но Леди Убийца делает его неприкасаемым. Он крутится, пригибается и перепрыгивает все занесенные копья. Сам он не наносит никаких ударов – он не хочет причинять вред своим людям. Но он демонстрирует невероятную ловкость, уклоняясь от каждого удара.