Страница 17 из 91
Мне стало стыдно. Черт. Почему эта соплячка приводит меня в смущение? Кто она мне? Никто. И все же. Я затушил сигарету о траву, поспешно сказал:
— Прости, я волнуюсь. А когда волнуюсь, меня тянет курить.
Взгляд ее смягчился. Она предложила:
— Хочешь, я картошку погрею? Пообедаем.
— Хочу, — серьезно ответил я. — Только сначала дай мне какую-нибудь миску. Я нам сливы соберу.
Она кивнула и скрылась в глубине комнаты.
Помните гардемаринов? «Лeгок на помине! Эх! И опять к обеду!»
У нас в аккурат к обеду поспел Воланчик. Пришел он, как всегда счастливый, шумный. Принес за собой запах бензина и тяжелую сумку. С порога закричал:
— Хозяюшка, принимай подарки!
В памяти моей всколыхнулось презрительное: «Шут!»
От этой мысли меня покоробило. Мысль была не моя. Досталась в наследство от Сереги. Мне Влад почему-то нравился.
Он затащил сумку внутрь, поставил ее под окно и тут же сцапал из миски сливу.
— Грязными руками? — Возмутилась Вика.
Воланчик сунул сливу в рот, пробормотал:
— И ничего они у меня не грязные. Так, чуть-чуть…
Вика нахмурилась, показала на рукомойник.
Влад отвернулся, сплюнул косточку в кулачок, словно между прочим скинул ее в помойное ведро. Заверил:
— Помою-помою, только не ругайся.
— То-то же,
И успокоенная Вика полезла за чистой тарелкой.
Когда он все же уселся, я кивнул на сумку и спросил:
— Что там у тебя?
Воланчик тут же оживился, потянулся к окну.
— Там…
Вика нахмурилась. Он моментально отдернул руки, схватился за вилку. Сказал:
— Давай потом, после еды. А то опять заставит руки мыть.
— И заставлю, — подтвердила девчонка.
Я хмыкнул, взял кусок хлеба и принялся за угощение.
Из сумки Влад извлек под заинтересованными взглядами развесные сосиски, помидоры, хлеб и три банки спрайта. Я удивился такому набору и поймал себя на том, что лет двадцать не пил газировки. Рука сама потянулась и тут же отдернулась.
Вика удивилась не меньше:
— Ой, а что это?
Не знает? Странно. Я невольно задумался, интересно, а какой сейчас год? Судя по всему, девяностые. Надо выяснить точнее, при случае.
Воланчик принял важный вид:
— Ребята привезли из Польши. Газировка такая.
Он подхватил банку протянул девушке.
— На, попробуй.
Она улыбнулась, взяла. Покрутила в руках, посмотрела так и эдак, смутилась и хотела уже было поставить на место. Я отнял напиток, открыл.
— Держи, пей.
И понял, что отнял миг триумфа у Влада. Тот откровенно расстроился.
— А ты откуда знаешь, как открывать?
Я усмехнулся.
— Секрет фирмы.
Влад что-то пробурчал в ответ и вновь полез в сумку. Торжественно изрек:
— Но это еще не все! Теперь самое главное!
И тут я увидел до боли знакомую банку растворимого кофе.
Тогда этот кофе назывался Kronung. С двумя точками над буквой «О». Чуть позже в России его стали продавать под другим названием. Но этот кофе был тем самым, первым, родным, привезенным из-за бугра. И это был самый лучший сюрприз за последнее время.
Влад сложил сумку, погладил по ней рукой. Сказал:
— Теперь все. Жаль, что Лис запретил пиво. И, — он выразительно воздел глаза к небу, помолчал, добавил многозначительно, — ну, ты сам знаешь, кто еще.
Проблема как раз и состояла в том, что я не знал. Я ничего не знал. Ничего! И тогда я спросил, не слишком надеясь на ответ:
— Ребят, а какой сегодня день?
Влад хохотнул:
— Ну ты и допился. Четверг!
Вика глянула с жалостью. Потом переменилась, вероятно решила, что я шучу. Спрятала улыбку.
— Шестнадцатое. — Посмотрела на меня лукаво, добавила: — Августа. Девяностый год. Достаточно?
— Вполне! Спасибо.
Это было уже что-то. Так, значит, меня занесло в самое начало лихих девяностых. Разгул бандитизма начнется чуть позже. Сейчас криминал только поднимает голову. А, значит, есть шанс вылезти из авантюры с шаманом живым. Это событие стоило отметить, пусть даже без пива и водки. Я посмотрел на свою команду.
— Слушайте, ребят, — у меня появилась гениальная идея, — а, давайте, разожжем костерок? Я тут во дворе полешки видел, в сарае топор, и местечко подходящее есть. Сосиски пожарим, хлебушек. Кофейку выпьем, раз уж пива нет.
Вика захлопала в ладоши. Издала звук, в любое время означающий полный восторг. Влад поднял вверх бровь, в предвкушении потер руки.
— А почему бы и нет? Веди, командир!
Я выпятил грудь колесом, сделал важный вид и повел.
Место для костра было принято на ура. Вика тут же начала хлопотать над столом. Бросила только:
— Воды мне наберите кто-нибудь.
С водой вызвался помочь Воланчик. Он принялся с энтузиазмом крутить ворот, залихватски хекая на каждом повороте. Меня же отправили в сарай за топором.
Когда вернулся, вода уже была набрана. Вика стелила на столе одну из газет, принесенных Лисом. Влад стоял возле поленницы, скептически рассматривая стратегический запас. Я встал рядом с ним.
— Мокрое почти все, — сказал он. — Ночью лило, сам знаешь.
Я предложил:
— Давай посмотрим в середке.
Там было чуть получше, но все равно не фонтан. Воланчик поскреб в затылке.
— Что делать будем?
Я поспешил его обнадежить:
— Помаленьку разведем. Полешки надо потоньше порубить. Дома есть газеты. Лис утром целую пачку принес. Страницу с рекламой оставим, остальное на растопку. Ну и бензин, накрайняк, в твоей ласточке.
Про склад макулатуры в сарае я пока решил промолчать. Отчего-то мне казалось, что Вика его жечь не позволит.
— Короче, ты дуй за газетами, а я пока нарублю.
Я взял полено посуше, пристроил на колоде, примерился
Воланчик подскочил, попытался вырвать топор у меня из рук. Когда не вышло, сказал:
— Отдай мне, ты ж его в руках никогда не держал. Пальцы еще себе оттяпаешь. А я за тебя отвечаю.
— Ой, — отмахнулся я беспечно, так уж и отвечаешь!
Я всего лишь хотел пошутить, но Влад вдруг обозлился.
— Свинья ты, Серега, неблагодарная. — Он вырвал у меня топор. — Я уже десять раз пожалел, что поручился за тебя. Я квартиру свою в залог оставил! А ты… Скотина…
Он ушел к поленнице. По спине его, по всей его фигуре было видно, что он безумно, без меры обижен. Вика глянула на меня с укоризной, покачала головой, бросилась следом. От ее немого осуждения стало совсем тошно.