Проклятие мертвых Богов

– Он пошел прямо на нас, – вставил Каэле, – размахивая громадным мечом. Я говорил Базальту, Бог ничего не сможет нам сделать, но он ударился в панику и потребовал прервать заклинание…

– Я не требовал, чтобы ты переворачивал чашу, – засопел Базальт.

– Это ты завывал, как раненый дракон…

– Да ты испугался не меньше меня!

Нуитари нетерпеливо взмахнул руками. Базальт, струсив, спросил тихо:

– Повелитель, а Чемош явится, чтобы освободить ее?

Уточнений не требовалось.

– Возможно, – ответил Нуитари. – Если только мудрость Повелителя Смерти не больше, чем его одержимость.

Каэле искоса посмотрел на Базальта, который в ответ пожал плечами.

Круглое лицо Бога, с припухшими веками и полными губами, было совершенно бесстрастно. Маги не могли определить, доволен он или нет, удивлен или встревожен или же ему просто все это смертельно надоело.

– Уберите здесь, – вот и все, что сказал Нуитари, прежде чем развернуться и уйти.

Магам потребовались объединенные усилия, чтобы водрузить тяжелую чашу в форме змееподобного дракона на постамент. Когда та оказалась на своем месте, они уставились на лужу, растекшуюся по каменным плитам пола.

– Может, стоит попытаться спасти хотя бы часть крови? – спросил Базальт.

Драконья кровь, особенно такая, отданная драконом по доброй воле, была невероятно редким и ценным продуктом.

Каэле покачал головой:

– Она уже нечистая. Кроме того, кровь теряет способность воспринимать заклинания через сорок восемь часов. Сомневаюсь, что хозяину захочется в ближайшее время снова обращаться к этому заклинанию.

– Что ж, тогда неси тряпки и ведро, и мы…

– Может, я и твой подчиненный, Базальт, но я тебе не мальчик на побегушках! – злобно отрезал Каэле. – Я ничего не несу! Сам неси свои тряпки и ведро. А я должен осмотреть чашу, не треснула ли она.

Базальт зарычал. Чаша была сделана из драконьего металла. Ее можно было уронить с вершины Лордов Рока, и она приземлилась бы без единой царапинки. Однако он знал из личного опыта, что ему придется либо провести следующие полчаса в жарком споре с Каэле, который гному ни за что не выиграть, либо же самому принести тряпки и ведро. Чуланчик, в котором они держали столь низменные предметы, располагался тремя этажами выше того места, где они находились. Для коротеньких ножек гнома поход вверх-вниз по ступеням был настоящим испытанием. Базальт подумал, не вытереть ли кровь магическим способом или же заставить тряпки явиться сюда самостоятельно, но отверг обе возможности из страха, что узнает Нуитари.

Бог Черной Луны запрещал своим магам использовать волшебство для нужд тривиальных или фривольных. Он утверждал, что использование магии для мытья, например, посуды после ужина оскорбляет Богов. От Базальта и Каэле требовалось стирать, добывать себе пропитание (одна из причин, по которой они изобрели хитрое приспособление, в которое удалось поймать Мину), готовить и убирать – и все это без применения магических заклинаний. Другие маги, которые время от времени останавливались в Башне, подчинялись таким же жестким запретам. От них требовалось выполнять подобные задачи, используя труд физический, а не магический. Базальт отправился за тряпками и, вернувшись с ноющими икрами и в плохом настроении, обнаружил, что Каэле развлекается, рисуя пальцами ноги липкие фигурки из драконьей крови.

– На, – сказал Базальт, бросая ему тряпку. – Теперь, когда ты осмотрел чашу, можешь ее вымыть.

Каэле пожалел, что не воспользовался моментом, пока гнома не было, и не ушел. Полуэльф продолжал слоняться по комнате для заклинаний в надежде, что Нуитари вернется и на него произведет впечатление, как великолепно Каэле вычистил чашу, которая была одним из самых любимых артефактов Бога. И поскольку все еще оставалась вероятность, что Нуитари вернется, Каэле принялся вытирать остатки драконьей крови.

– А что имел в виду наш Повелитель, говоря, что мудрость Чемоша может оказаться больше его одержимости? – спросил Базальт. Гном стоял на четвереньках, яростно оттирая испачканные камни жесткой щеткой.

– Ясное дело, он одержим этой Миной. Вот поэтому нам и удалось заморочить ему голову иллюзией.

– Все равно мне непонятно, – проворчал Базальт.

Каэле, подумав, что хозяин может сейчас подслушивать, не упустил случая восхвалить его.

– Как бы то ни было, я считаю, замысел Нуитари был великолепным, – сказал полуэльф. – Когда мы только захватили Мину, Повелитель хотел заставить Чемоша молчать, обещая убить ее. Чемош, как ты помнишь, грозился рассказать кузенам Нуитари, что тот тайно выстроил эту Башню и пытается усилить свое влияние независимо от них. Он обещал раструбить всем Богам, что Повелитель собрал множество артефактов, среди которых имеются посвященные каждому из них.

– Но угроза убить Мину не сработала, – заметил Базальт. – Чемош бросил ее на произвол судьбы.

– Вот здесь-то и проявилась гениальность замысла нашего господина. Нуитари убил ее на глазах у Чемоша, то есть сделал вид, что убил ее.

Каэле выждал минуту, надеясь, что Нуитари войдет и поблагодарит своего верного приверженца за комплимент. Тот, однако, не появился, и вообще ничто не указывало на то, что он подслушивает льстивые речи полуэльфа. Каэле наскучила уборка, и он отшвырнул тряпку.

– Все, я закончил.

Базальт поднялся на ноги, чтобы проверить его работу.

– Закончил?! А когда ты начал? Ты только посмотри. На чешуе вокруг хвоста кровь, на глазах и зубах тоже, и во всех щелках между чешуйками…

– Это просто свет так падает, – возразил Каэле беззаботно. – Но если тебе не нравится, сделай сам. А мне пора идти учить заклинания.

– Именно по этой причине меня и назначили Смотрителем! – бросил Базальт в спину выходящему за дверь полуэльфу. – А ты – свинья! Все эльфы – свиньи!

Каэле развернулся, злобно поблескивая миндалевидными глазами, и сжал кулаки.

– Я убивал людей за подобные оскорбления, гном.

– Ты убил за это одну женщину, – заметил Базальт. – Задушил ее и сбросил со скалы.

– Она получила то, чего хотела, и ты получишь, если будешь высказываться в таком духе!

– Каком таком духе? Ты и сам не любишь эльфов. Ты все время говоришь о них вещи и похуже. – Базальт драил чашу, глубоко забираясь тряпкой между чешуйками.

– Поскольку та тварь, которая меня родила, была эльфийкой, я имею право говорить о них все, что пожелаю, – огрызнулся Каэле.

– Хорошо же ты отзываешься о собственной матери.

– Она свое дело сделала. Принесла меня в этот мир и получила удовольствие в процессе. У меня, по крайней мере, была мать. Я не выскочил из стены темной пещеры, как какой-нибудь гриб…

– Ты заходишь слишком далеко! – взвился Базальт.

– Нет, еще недостаточно далеко! – яростно прошипел Каэле, его длинные пальцы подергивались.

Гном швырнул тряпку на пол. Полуэльф забыл о заклинаниях, которые собирался учить. Оба бросали друг на друга злобные взгляды. В воздухе потрескивала магия.

Нуитари, глядящий на них из тени, улыбнулся. Ему нравилось, когда его маги сцеплялись друг с другом. Это поддерживало в них боевой дух.

Базальт был наполовину безумен. Каэле был безумен полностью. Нуитари знал об этом задолго до того, как привел их в Башню под Кровавым морем. До их безумия ему не было дела, пока они достаточно хорошо выполняли свою работу, а они оба были великолепны, поскольку много лет оттачивали мастерство.

Благодаря природному долголетию полуэльф и гном оказались среди тех немногих чародеев, оставшихся в Кринне, которые служили Богу Черной Луны еще до того, как его мать украла мир. Оба отличались блистательной памятью, оба за минувшие годы не растеряли своих заклинаний и мастерства.

Эти двое были среди первых взглянувших на небеса и увидевших черную луну, они были среди первых павших на колени и предложивших свои услуги ее Богу. Нуитари перенес их в эту Башню с одним условием – они не станут друг друга убивать. Оба, и гном и полуэльф, были исключительно могущественными магами. Битва между ними не только оставила бы Нуитари без двух ценных слуг, но, возможно, и серьезно повредила бы только что отстроенную Башню.