Страница 40 из 40
Кстати, фильм «И никого не стало» не слишком понравился мне именно из-за финала для Веры. У Агаты Кристи, в фильме Станислава Говорухина этой героине, несмотря на то, что она сделала, можно посочувствовать. А в «И никого не стало» перед нами законченная мерзавка, цинизмом превосходящая даже Ломбарда. Да, в какой-то момент она хотела повеситься. Только вот увидев, что в комнату вошёл мистер Оним, тотчас передумала. Стала просить о пощаде. Причём предлагала обвинить во всём Ломбарда, человека, которого сама же убила. К которому у неё вроде возникли чувства.
Честно говоря, прочитав роман, я не могла понять, кто мистер Оним — наименее виновный или, напротив, самый страшный преступник из них всех.
С одной стороны, он стремился восстановить справедливость. С другой — его жертвы, конечно, дурные люди, но никто из них не убивал ради удовольствия. Более того, даже не все они убили намеренно. А для А. Н. Онима довести Веру до самоубийства — «увлекательный психологический эксперимент». «Жажда убийства была ведома мне с детских лет», — пишет он в своей исповеди. «Я упивался, наблюдая гибель живых существ, наслаждался, убивая их». При этом мистер Оним подчёркивает, что никогда бы не убил невинного.
В фильме, нужно сказать, образ А. Н. Онима несколько отличается от того, что есть в романе.
Оним в книге — человек, который хочет убивать. Но поскольку моральные принципы у него всё же есть, убивать кого попало ему не позволяет совесть. Оним выбрал себе жертвами людей, которых, как он думает, не жалко.
А вот в фильме Станислава Говорухина акцент сделан именно на чувстве справедливости мистера Онима, на его желании наказать преступников, которых законным путём осудить невозможно. Наверное, поэтому ни словом не упоминается смертельная болезнь Онима: диагноз не должен влиять на его решение. К тому же если дни А. Н. Онима сочтены, то его готовность умереть ничего не стоит. Ему просто-напросто нечего терять. Смерть от пули лучше медленного угасанья от болезни.
Самоубийство мистера Онима в фильме — признание, что, как и его жертвы, он убийца. Единственный достойный выход, чтобы не обесценить то, ради чего это было.
В романе — всё совсем не однозначно. С одной стороны, мистер Оним пишет: к тому времени, когда врач сказал, что новая операция не поможет, план был готов. Значит, Оним уже продумал и то, что будет делать после убийства всех жертв? С другой же — тогда для чего было нужно упоминание о разговоре с врачом?
Кроме того, Ониму хотелось, чтоб ни один не сумел разгадать, кто совершил все эти убийства. Во всяком случае, без его помощи.
Все жертвы А. Н. Онима, как он и предполагал, оказались виновны. Но, возможно, ему просто-напросто повезло? Может ли человек, который хочет убить, быть справедливым судьёй?
Мне нужно было сразу же определиться, кто будет мистером Джастисом. Анджела Эванс верно отметила: для мистера Джастиса важно было убедиться, что все намеченные жертвы виновны. Кроме того, он хотел, чтобы они знали, почему он убивает. Но отчего мистер Джастис настолько уверен, что сможет по реакции на обвинение безошибочно определить, кто виновен, а кто нет? Скорее всего, он много лет имел дело с преступниками.
Также нужно учитывать, как профессия способна повлиять на личность человека.
Кроме того, героев довольно много, как познакомить читателей сразу со всеми?
А также возникла проблема с финалом. Нет, то, что Анджела и Артур выживут и снова будут вместе, а Гилсон тоже должен умереть, я знала с самого начала. Загвоздка здесь в другом. Ведь если Гилсон будет застрелен Артуром или, не дожидаясь ареста, покончит с собой, то для него это станет не наказанием, а милостью. Настоящей карой для него было бы раскаяться. К смерти же мистер Гилсон готов.
К тому же разве тот, кто считает, что поступил правильно, станет убегать как преступник, как самый обыкновенный, подлый убийца? Какое же это правосудие, если других он убивать готов, а за свои поступки отвечать не желает? Тем более что в романе Агаты Кристи А. Н. Оним был смертельно болен.
В романе Агаты Кристи есть отрывок из Библии. У меня — из Евангелия и с другим смыслом. Сравните:
«Обрушились народы в яму, которую выкопали; в сети, которую скрыли они, запуталась нога их.
Познан был Господь по суду, который Он совершил; нечестивый уловлен руками дел своих».
«Не судите и не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоём глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: „Дай я выну сучок из глаза твоего“, а вот в твоём глазе бревно? Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего».
Беременность миссис Рассел придумала я. То, что дворецкий и его жена оказались родителями погибшей горничной, — тоже моя идея. В романе на остров была приглашена только хозяйка девушки.
В романе Агаты Кристи на острове не было любимого Веры.
Описывая дом, я добавила пугающих деталей.
Кроме того, я ввела игру «Убийца».
Сцены из прошлого Артура и Анджелы почти полностью мои.
Кошмары Амелии Миллер и Блера тоже придумала я. Так же, как и утреннюю встречу Анджелы с мистером Гилсоном у обрыва.
Прошлое доктора Картера тоже придумано мной.
Вот так и была создана эта история.
[1] Мф. 6:7—15.
[2] Мф. 7:1,5.
[3] Уильям Шекспир. «Отелло».
[4] Уильям Шекспир. «Ромео и Джульетта».
[5] Мф. 18:21—33.
[6] Оскар Уайльд. «Баллада Рэдингской тюрьмы».
[8] Ф. В. Ницше.