Золотая жила

– Неголодна, – заявила она сиплым голосом и скрылась из виду, чуть слышно пробормотав себе под нос: – Сами жрите свою мерзкую бурдятину.

Стас равнодушно пожал плечами, взял ложку и с аппетитом отправил в рот первую порцию своего ненавистного, но почему-то такого притягательного кушанья. Вдруг он замер и задвигал челюстями вперед-назад, как будто что-то рассасывая. Нечто необычное попалось ему на зуб, и он попытался языком определить природу своей находки. Так и не поняв, что такого могло встретиться ему в соусе, он полез в рот пальцами и вытащил оттуда крупный комок спутанных черных волос. Непроизвольно скривившись и подавив рвотный позыв, Стас вдруг вспомнил про утренний кошмар с волосами жены. Но как они с пола попали в кастрюлю?

Он испуганно глянул на Лету и быстро отвел руку за спину.

Заметив странное поведение мужа, Лета насторожилась:

– Что там у тебя, лавруха попалась?

– Ага, – соврал Стас.

– Ну-ка, покажь? – потребовала Лета – в ее голосе как будто слышалась тревога.

Лета действительно разволновалась, боясь, как бы муж не обнаружил подмену. Ведь вместо лаврового листа в этот раз она использовала лист жабовника болотного – прекрасного средства для возбуждения аппетита. Просто в последнее время домочадцы как-то плохо стали кушать ее соус – единственное блюдо, которое она умела сносно готовить.

– Покажь, я сказала! – строго повторила Лета.

Стас, все это время судорожно пытавшийся стряхнуть с пальцев предательский клок, нехотя вернул руку из-за спины… и сразу же зажмурился. Лета с изумлением уставилась на его руку: к жирным, измазанным томатом пальцам был примотан спутанный комок ее собственных волос.

– Где ты их взял? – воскликнула Лета, пытаясь припомнить, добавляла ли она в этот раз в соус свои волосы, и если добавляла, то почему не достала после приготовления.

– Нашел на полу.

– Что ты брешешь? Я же видела, как ты достал их изо рта.

Лета поднялась с дивана и поводила поварешкой по дну кастрюли. На дне явно что-то было – что-то, чего там не должно было быть по рецептуре.

Глава 10

Чувствуя сопротивление чего-то тягучего, Лета с усилием вытащила поварешку из кастрюли с соусом – вслед за ней тянулся длинный жгут черных волос, обмотанных вокруг свиного хвоста.

– Это еще что такое? – изумленно выдохнула она.

– Волосики? – проблеял Стас.

– Сама вижу. Но как они попали в кастрюлю?

– Может, это Эва их туда положила?

– А она откель их взяла?

– Ну не знаю, собрала с пола, видать.

– Какой еще пол? Что ты городишь? У меня отродясь волосы не сыпались. Волосик к волосику всегда был…

– Да ладно, вон их скока.

Стас широким жестом обвел комнату, ища глазами хоть один волосок жены, а затем быстро заглянул под диван, в поисках того самого клока, что этой ночью собрал с подушки и бросил на пол. В узком просвете между стеной и спинкой дивана, как сгорбленная крысиная тушка, на пыльном бетонном полу лежал клубок спутанных черных волос. Стас просунул руку и зацепил его пальцами.

Лета откуда-то сверху продолжала верещать:

– …У меня каждый волос на счету.

Вынырнув из-под дивана, Стас протянул жене облепленный мотрохами пыли ком волос:

– А это что, по-твоему?

Лета недоверчиво вгляделась, но все же взяла из его рук грязный, спутанный комок и покатала его между пальцами. Без сомнения, это были ее собственные волосы – упругие, гладкие и шелковистые. Но это значило, что они действительно лезут. Лета несколько раз провела растопыренными пальцами по волосам на голове, словно гребнем, как бы расчесывая их сверху донизу. С каждым разом ее пальцы опутывались волосами все больше и больше.

– О черт! – взвизгнула Лета, увидев почерневшую от волос руку, и непроизвольно отвернулась от нее, как от чего-то пугающего, но потом снова посмотрела и снова воскликнула, не выдержав: – Черт! Да что же это такое? – Она смотрела на опутанные волосами пальцы не отрываясь, не в силах даже пошевелить ими, как смотрят на обнаруженную у себя проказу.

Лета перевела взгляд на мужа: Стас напряженно молчал, виновато потупив глаза.

– А ведь это из-за твоей чертовой хренофуги, – вдруг догадалась она. – Значит, это из-за нее мне всю ночь…

– Да нет, – поспешил возразить Стас, – это все на погоду, Летушка. Я сам встал, а у меня…

Лета вытянула вперед «оволосевшую» руку:

– А это тоже на погоду?

– Это? Нет, это… э… это от нервов. Вчера с мамой погавкалась, вот и перенервничала чуток. Такое часто бывает. Ты, главное, не психуй, а то еще больше полезут. Лучше сделай припарку на волосы из травок целебных, и все пройдет.

Дельная мысль понравилась Лете: она действительно давно не делала укрепляющую припарку для волос. Так и не доев злополучный соус, она поспешно вышла из комнаты. Не мешкая, Стас ретировался вслед за ней. Эва осталась в полном одиночестве доедать свою порцию. Небесно-голубые глаза девочки, как две блестящие пуговицы-глазки ее плюшевой собачки, неподвижно смотрели в никуда. А изо рта у нее свисали в тарелку длинные черные волосы матери, и она, не понимая, что это такое, втягивала их в рот, как спагетти, и все это время жевала… жевала… жевала… безостановочно их жевала, но прожевать никак не могла.

Стас выбежал из мужского зала и остановился в темном тамбуре, выглядывая по сторонам свою мать. К тому времени старуха уже успела подготовить свое рабочее место – поставила на пластиковый столик у двери обрезанную бутыль из-под хлорки, служащую для сбора денег, а рядом разложила складной табурет. Самой сборщицы нигде не было.

– Мам? – громко выкрикнул Стас. – Ма-а-ам?

Откуда-то из глубины женского зала послышался злой старушечий голос:

– Ну что тебе еще, пустобрех окаянный?

– Мам, а как тебе седня дрыхлось?

– Чего?.. Как ты сказал?..

Неожиданный вопрос заставил старуху бросить все свои гигиенические процедуры и выйти к сыну.

– Чего-чего? – повторила она, запахивая халат. – С чего ты это… Зачем тебе?

– Ну просто интересуюсь, как твое самочувствие… и как твои волосы?

– Ка… какие еще волосы? – Старуха взъерошила рукой всклокоченную седую шевелюру.

Судя по всему, с ее волосами все было в порядке, да и вообще было похоже, что на старой женщине ночной гул никак не сказался. Скорее всего, она его попросту не замечала, по причине имеющегося гула в ее голове, появляющегося там каждое утро с похмелья. Короче, она как была до этого сонным овощем с одутловатым лицом и всклокоченными волосами, такой и оставалась.

Но все-таки на всякий случай Стас спросил:

– Мам, а ты, кстати, никакого гула не слышишь?

Старуха, прищурившись, с презрением поглядела на сына: гаденыш как будто издевался над ней, намекая на вчерашнее. Да, она, конечно, перебрала немного… Но как он посмел?

– Ничего я не слышу! – гневно воскликнула она. – Это у тебя самого в пустой твоейной голове гудит!

– А-ах… – Стас нервно махнул на нее рукой и побежал обратно в туалет.

А старуха все продолжала выкрикивать ему вслед:

– Поганец… Научился с матерью разговаривать… Вылупень бестолковый… Руками он машет… Я тебе щас как помашу на меня руками… по губам как помашу…

Закрывшись от чертовых баб в кабинке, Стас в сердцах ударил кулаком по блестящей металлической поверхности агрегата. Острая боль пронизала руку до самого локтя.

– О че-е-ерт… – проскулил он от боли.

Через некоторое время, справившись с эмоциями, Стас принялся за работу: обмазав многочисленные стенки барабана густой массой из ведра, он подсоединил его к муфте, произвел сцепление с валом ротора и крутанул регулятор мощности сразу на половину оборота. Ровное гудение мощного электродвигателя, вращение барабана и перемигивание желтых индикаторов мгновенно погрузили новатора в состояние, схожее с гипнотическим трансом.

Глава 11