Страница 50 из 95
— Я, знаете, ли, при всем уважении, за женскими юбками прятаться не привык.
Идель не поставила ни в грош слова барона.
— И как бы на вас не давили, не вздумайте раздавать обещания — будь то устные или письменные.
Ну, раз она снова оставляет ему только роль ведомого, прямо сейчас он ничего сделать не сможет. А вот по возвращении в Редвуд, надо будет все-таки поручить Эвану разузнать об этой женщине все, что можно, чтобы найти какую-то на нее управу. Он, Эмрис, конечно, перестал ждать от нее подлости или убийства, по крайней мере, пока, однако в остальном…
Да. Она сложная. Она по-прежнему не делает ничего, чтобы ее ненавидеть. Но не делает и ничего, чтобы ей доверять. Это… это и есть деловые связи? Если так, он, Эмрис, предпочел бы деловые отношения.
— Вроде векселей? — уточнил Железный, не теряя нить разговора.
— Вроде векселей.
— Звучит, как куча проблем.
— Так и есть, поверьте. — Напоследок она все же улыбнулась и встала из-за стола. Эмрис поднялся тоже: похоже, обсуждать больше нечего. Впрочем, у него еще остался один вопрос, на который Идель вполне могла бы ответить.
— Еще одно, — обратился мужчина, теперь стоя удерживая внимание леди. Та отозвалась взглядом: да?
— Я хочу сказать спасибо. Если двадцать шесть тысяч талиев, которые вы получили в Патьедо, в самом деле…
— Они ваши. — Обращение барона не показалось Идель чем-то требующим внимания. Она отмахнулась, собираясь к двери, чтобы недвусмысленно выпроводить Эмриса. Тот постарался задержаться:
— Да, я понял, и я благодарен. Но вы ведь наверняка имели еще планы на оружие, которое я по вашему поручению украл с кораблей в Патьедо. Как-то поздно спохватился, но, наверняка ведь вы планируете сбыть его в Талассии. Так вот я к чему: это хорошие мечи и щиты и, если бы вы позволили, то часть вырученных денег из двадцати шести тысяч я бы…
— Создатель, барон! — Отбросив маску любезности, выдохнула Идель и на миг выпучила глаза. — Неужели вы до сих пор не поняли? Желай я его продать, вы бы сгрузили его в повозки, с которыми уехал Дарет.
Эмрис завертел головой, поглядывая на Идель то с одного глаза, то с другого.
— То есть, я правильно понял?
Прежде, чем нетерпимость ее светлости достигнет того предела, когда она попросту выпихает его прочь или кликнет Рейберта, Эмрис перехватил Идель на пути к двери и естественным образом оказался к ней ближе положенного.
— Это оружие с самого начала не предназначалось для продажи?
Идель не попятилась и не опустила взгляд, и это только больше смутило Эмриса. Было бы лучше, если бы она дала понять, что ей неприятна его близость. Может, стоило отодвинуться самому, однако…
От нее пахло едва уловимо, но исключительно приятно, несмотря на то, где они и чем занимались последние дни. Сладко-солоноватый запах, который Эмрис учуял в их первую встречу и который, похоже, был неотъемлемой ее частью.
— Это наше оружие, из арсеналов Греймхау. — Леди легко повела плечиком. — Мой подарок вам в честь назначения.
Железный не моргал.
— Вот почему император опасался, что вы не успеете вовремя. Вы ехали не верхом, а груженной.
Идель только улыбнулась, бесстрашно встречаясь с голубыми глазами. Эмрис не выдержал и опустил взгляд. Тут же мазнул им по женской груди. Идель была одета, как обычно, но воображение щедро подкидывало воспоминания о тонкой льняной безрукавке с вырезом.
Железный медленно ощупал взором ключицу женщины, шею и утонченный овал лица с заостренным подбородком, даже не заметив, что его дыхание стало слышным.
«Мне чужого не надо» — припомнил Эмрис слова Нолана, брошенные ему в борделе.
Тогда Эмрис сказал: «Мне тоже». Но сегодня… сейчас он совсем бы не поручился.
«Мы с вами не близки»
Бордель. Точно. Столько времени находиться вблизи подобной женщины без возможности действовать — кого угодно доведет до помешательства. Ему просто надо как следует расслабиться.
И… почему бы ему расслабиться здесь? Она уже беременна, с внезапным изумлением вспомнил барон, никто и слова не скажет и ни в чем не заподозрит. И если бы она только… Не зря же она флиртовала с ним сегодня и откровенно таращилась на него вчера!
— Что-то еще, барон? — Идель по-прежнему не двигалась, но по всему было видно, что ситуация ее тяготит. Отступление для нее невозможно, и сейчас Железному это на руку.
— Почему вы отослали с торгами Дарета? — Вопрос вырвался сам собой. Дурацкий, глупый вопрос, до Дарета Эмрису не было никакого дела. Но вопрос выигрывал ему время, чтобы решить: отступит ли он сейчас или все-таки рискнет стать с Идель еще ближе? Сегодня… сегодня они впервые смогли поговорить, как люди. И пусть не весь диалог прошел гладко, но они сблизились достаточно, чтобы позволить себе перевести дух без взаимных претензий.
Идель повела головой, словно в поисках дополнительного воздуха: из-за присутствия Железного женщина уже успела посетовать на то, что в комнате лишь одно окно.
— Потому что Дарет смазливый. Такие, как он, легко сговариваются со всеми людьми, особенно с женщинами, которых, как сказал мне Рейберт, в числе городских торговцев большинство.
Этот правда. Мужчины-купцы в Иттории чаще занимались внешней торговлей, а женщины вели дела на внутренних локальных рынках.
— И если у вас все, барон… — продолжила Идель.
Эмрис одернул себя. Он не о том думает. Дарет смазливый. Смазливый… Человека, который симпатичен, называют красавчиком, а не смазливым. Это его шанс.
— Вам не нравятся смазливые? — Эмрис почувствовал, как пересохло во рту. Облизнул осохшие губы.
Идель сложила руки перед собой крест-накрест, обхватив ладонями локти, и с непрошибаемым спокойствием констатировала:
— Думаю, как человек, который служил в Иттории два года, вы прекрасно осведомлены о местоположении ближайшего борделя. Хорошего вечера, барон. — Она отступила. Во взгляде, которым она наградила Железного на прощанье, сквозила смесь из снисходительной благосклонности, насмешки и легкого разочарования.
Эмрис, почувствовав наличие пространства, пришел в себя. Тоже сделал шаг назад, хотя в этом уже не было необходимости.
— Простите, ваша светлость. Не хотел поставить в неудобное по…
— Это все. — Леди не обернулась.
Эмрис замешкался ровно на миг, прежде, чем покинуть комнату эрцгерцогини. Слава Создателю, что она не обиделась. Несмотря на то, что он не мог утверждать наверняка, что смыслит в женских чувствах, он мог бы поклясться: Идель из Греймхау не обижается. Не потому что она сверхженщина, а потому, что обида не несет никакого смысла. Железный посмеялся: да, если он что и понял об этой даме, так только то, что без конечной выгоды — самой разномастной — она и с постели не встанет.
Ладно, успокоил себя Эмрис. Как бы Идель ни была по-женски привлекательна, как бы ни была с ним обходительна, человека вроде эрцгерцогини Греймхау гораздо, гораздо, просто в сто тысяч раз лучше иметь в друзьях, чем в любовниках. Любовники сегодня желанны, завтра — постылы. Дружба же прерывается только смертью, иначе она и дружбой-то не была. К тому же, судя по всему, Идель и сама держится подобной мысли, иначе откуда фразы, что она ждет его на своей стороне?
Уверившись, что все дело в долгом отсутствии отдыха, Эмрис действительно отправился в бордель, где встретил Рейберта, Ульдреда, Крейга, Берна и еще с дюжину бойцов из охраны и эрцгерцогини, и барона. Всех, кроме Дарета, над которым Рей и Ульдред потешались в голос.
Когда они всем скопищем возвратились в таверну, солнце уже поднималось. Однако в общей зале на первом этаже еще были люди: эрцгерцогиня, подперев кулаком щеку, сидела за столом в одиночестве и слушала, как поет Скеджа. Дарет тоже не спал: с очень грустным лицом он стоял в трех шагах позади леди и обиженными глазами смотрел на товарищей. Железный странно гыкнул и даже заржал: если б тут остался для охраны леди еще кто-нибудь, Дарет бы тоже вместе со всеми отлично провел вечер и ночь!