Пособие для Наемника

Эмриса встретили еще на подъезде к городу.

— Ого, важный должно быть хер, — пробормотал Эван, когда навстречу им императорский гвардеец средних лет в сияющей кольчуге и еще более сверкающих латных наплечниках.

«Важный хер» зачитал длинный текст из сложных фраз, общий смысл которого Эмрис уловил как: «Покажите Норга и проезжайте, император вас примет».

Разобравшись с задачей продемонстрировать худого, перемученного главаря шайки из Редвуда, Эмрис получил одобрение и, в сопровождении не то конвоя, не то охраны, проследовал ко дворцу. Тот, раскинувшись на холме в отдалении, высился над пестреющим и шумным городом, как венец на челе монарха. Рубинами издалека казались черепичные крыши дворцовых башен, искусно выделанными пиками — зубцы широких стен, способных выдержать затяжной штурм. А по центру, словно вытягивая вверх полное дум чело императора, рос в небо огромный раскидистый донжон из светлого камня.

Спешившись и передав поводья коня мужчине, на которого указал провожатый, Эмрис поставил ногу на первую ступень дворцовой лестницы и сглотнул. Внутри он никогда не был.

Чем ближе становилась развязка истории с Редвудом и, соответственно, встреча с императором, тем больше внутренне робел Эмрис. Конечно, остальным об этом знать не следовало, потому он старательно строил сердитую рожу, надеясь, что она сойдет за решительность взять свое.

На подходе к парадной лестнице внутри здания их остановил «еще один важный хер», словами Дохлого, и заявил, что дальше с посторонними — нельзя. Пройдет только главный. Эмрис оглянулся на остальных. Качнул головой: без глупостей.

Путь наверх дался почти в беспамятстве: два этажа Эмрис проделал, слушая, как грохочет сердце и неистово воет ветер в голове, швыряя туда-сюда сгустки крови. Из всего, что вещал ему очередной дворцовый прихвостень, он уловил только, что должен обязательно поклониться. Как-то там по-особенному. И ждать, пока не разрешат распрямиться.

Эх, знал бы этот лизоблюд, что любая задница годится для трона, с укоризной подумал Эмрис.

Вскоре они достигли двустворчатой дубовой двери. Сопровождающий сказал пару слов стражникам, и один из них — Эмрис оценил его начищенную форму, как «вал железа, продав который мы могли бы есть два месяца» — постучал в кабинет.

— Прошу прощения, ваше величество. Пленитель Норга из Ред…

— Зови.

Голос у императора был ясным и… Эмрис бы сказал — «мужским». Таким голосом раздают команды солдатам, а не распоряжения управителям дворцовых завтраков.

— Ждите за дверью, — приказал Аерон, и Эмрис, вошедший в просторное помещение, от которого веяло бесконечной работой, почувствовал за спиной пропасть: он остался без сопровождения. Когда дверь за ним затворилась, пропасть превратилась в непроходимую стену, отрезающую путь к отступлению.

Эмрис гаркнул на себя: он что, проделал весь этот путь, чтобы отступать?! Нет уж! Что там говорил «важный хер»? Поклон? Нет проблем!

Железный отвел руку в сторону, другую руку приложил к груди, выставил вперед ногу и наклонил голову.

Аерон, как обычно стоявший между массивным письменным столом и окном, с пачкой бумаг в руках, оглянулся на Эмриса вполоборота, осмотрел сверху-вниз и изрек:

— Весьма коряво, барон. — Он вернулся к бумагам и, дочитав верхний лист, переложил в конец пачки. — Но ваши способности, я полагаю, куда полезнее умения стоять в позе, которая позволяет палачу с большим удобством отрубать голову. Встаньте.

Эмрис выпрямился, равно оглушенный рассуждением императора и его будто между прочим брошенным «барон». Аерон на визитера больше не смотрел, и Эмрис получил несколько мгновений, чтобы разглядеть государя.

Император напомнил Эмрису самца рыси в самом расцвете сил. Он был чуть уже в костях, чем сам Эмрис, сухой, поджарый, будто готовый к рывку в любой момент времени. Подобранный, Аерон выглядел как мужчина, который никогда не пренебрегал тренировками. Просто врожденная предрасположенность делала его сложение атлетичным, а не по-медвежьи мощным, как, например, у колосса Крейга.

Взгляд Эмриса прошелся по облачению монарха: камзол из черного сукна опрятен и застегнут на все заклепки (он выручил бы за него достаточно, чтобы кормить всех своих людей полгода!); пояс из кожи тончайшего дубления закреплен безукоризненно (он бы точно отбил стоимость «арозанского вина»!). Два кинжала — оба с правой стороны — говорили о знакомстве Аерона с военными обычаями портового торгового города Талассия и о том, что император находит их не лишенными смысла.

Руки у императора скорее рабочие, чем ленные — видно и мелкие шрамы, и некоторую огрубелость кожи. Судя по лицу, государю что-то около тридцати. Плюс-минус. Коротко остриженные и чуть торчавшие надо лбом волосы в отблесках полуденного солнца напоминали Эмрису ядрицу красного дерева.

Но все это враз поблекло, когда Аерон, наконец, посмотрел на наемника, и Железный увидел его глаза: темный, как спелый каштан, правый и зеленый, как вязовый лист, левый.

Пока Эмрис переживал удивление, император осмотрел его в ответ. На этот раз — снизу-вверх.

— Ваша одежда… — Протянул Аерон. Эмрис едва не вытаращился на государя в ужасе: «Неужели до сих пор воняет?!» Прачки первым делом выстирали их с ребятами форму, чтобы Эмрис мог с Норгом отправиться в столицу!

— Черный цвет, матовые ткань и кожа, ни одной заклепки, крючка или пряжки — только шнурки да подвязки. — Аерон сощурился, всматриваясь в пояс Эмриса. — А, нет, ремень с пряжкой все же есть, но поверх него вы по привычке носите тканевый кушак, так? Наемник, — определил мужчина.

Выходит, император и в самом деле прежде имел дело с наймитами, подумал Эмрис. Слухи ходили всякие, но кто ж наверняка скажет? А раз Аерон знает, что наймиты «щеголяют» пряжками только в безлунные ночи, значит, знаком с ними ближе, чем просто по разговорам. Возможно даже, он видит в них людей.

— Что ж, мои поздравления, барон Редвуд. — Аерон подошел к столу. Отодвинув стул, присел и рукой указал на ряд стульев у дальней стены кабинета. — Можете сесть. От того, что вы стоите, ваше почтение все равно не возрастает. К делу. Кто вы?

Капитан понял: лучше не тянуть, и еще до того, как направится к стульям, отозвался:

— Эмрис, капитан «Железных Братьев».

— О! — Лицо императора ожило. — Тех самых! Весьма неожиданно. И весьма, — чуть опустил голос Аерон, — весьма отрадно. Значит, барон, — император отложил бумаги, откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу так, что голеностоп правой лег на колено левой. — У меня на Редвуд серьезные и далеко идущие планы. Именно поэтому я искал человека, способного делать что-то кроме того, как вылизывать мне задницу и с воинственными криками сотнями укладывать деорсийцев под неприступными стенами. С одной стороны, вы мне подходите. С другой, раз вы наемник, то вряд ли имеете подходящий опыт для выполнения задачи, которую я поручу вам на днях. Поступим вот как.

Аерон снова указал рукой на стулья — Эмрис так и не сел. Огорошенный тем, что у него «недостаточно опыта», а у императора «серьезные планы», Железный пропустил три удара в груди: неужели сейчас отнимут? Отнимут земли? С чего бы тогда императору звать его бароном?

Аерон не продолжал, но быстро приобретал раздраженный вид. Эмрис заторопился и сел, куда велели. Что ж, отличное место: можно осмотреть кабинет. На всякий случай.

— Через пять дней я устрою вам публичное пожалование титула. Здесь соберется вся большая знать, я уже отправил приглашения.

— Уже? — не сдержался Эмрис. Когда успел-то?

Так, ну вроде ничего необычного: большой стол для императора, поменьше — для посетителей, если их будет несколько, еще небольшой столик с подготовленной шахматной доской у правой стены. С нетронутыми фигурами, значит, просто декор. Слева софа, видимо, чтобы прилечь. Ну да, работы-то у императора вал, правда? — саркастично подумал Железный и представил, как Аерона нет-нет заваливается на эту софу, не влазит целиком и потому укладывает ноги на боковой валик.