Страница 40 из 53
– Что с Ксюшей? Ты звонил своему лекарю-ши? Что он говорит? Есть ли какие-то изменения в ее состоянии? Ну, не молчи?
По тому, с каким лицом на меня смотрит Аркадий, мне становится не по себе. Есть предчувствие, что что-то случилось, но мне он не хочет говорить.
– Ты правда любишь свою жену? – в его тоне слышится недоверие.
– Я не обязан перед тобой отчитываться. И если не хочешь получить по шее…
– Ксюша пришла в себя. С ребенком все нормально. Об остальном Семен нам при встрече расскажет.
– Слушай, тебе не кажется, что тебя как-то слишком много в нашей семье?
– Хм, как ты запел, а?! Ты посмотри.
– Не иронизируй, Озимков. Я тебе морду до сих пор не набил за тот сраный поцелуй лишь только потому, что сам перед Ксюшей виноват.
– Знаешь, конечно, то, что произошло с Ксенией – это ужасно. Но, возможно, это все к лучшему?! Ведь именно эта ситуация помогла разобраться во всей лжи, которая против вашей семьи выстраивалась столько лет. Ты не думаешь? И кто знает, чтобы было, если бы вы продолжили противостояние дальше, сколько бы дров наломали. Подумать страшно.
– Сказочник, – сухо отвечаю, а сам где-то глубоко в душе соглашаюсь с ним.
– А что? Это же так. Я при всей своей любви к тебе и слабости к твоим женщинам, так и продолжил бы помогать Ксении. Уж не сомневайся. И что бы вышло из нашей дружбы, не могу сказать наверняка, но жена твоя мне нравится. Да и целуется она…
– Не нарывайся… – рычу.
– Ты ее хорошо обучил.
– Гад, – вкладываю в удар всю свою душевную боль и резко бью локтем в бок Аркадия.
– Дурак, – хохочет Озимков. – За дорогой следи. А то ж так и в аварию можно попасть. А кто тогда твою Ксюшу защитит? От меня.
Падла. У меня аж в глазах потемнело. Но эта сволочь прав. Надо держать свои эмоции под контролем. С такими нервами долго не протянешь.
– Пошел ты!
– Вот так-то лучше. А то башку твою тупую рвет по каждому поводу. Думать совсем разучился и эмоции держать, как я вижу, под контролем совсем не можешь. Раньше ты был другим. Или не любил Кристинку?
– Если знаешь, зачем спрашиваешь?
Аркадий вдруг притих. И даже показалось, что в салоне места больше стало. Удивленно взглянул на него.
– Что, Кристинка покоя до сих пор не дает?
– Не в этом дело, – отмахивается, а на лице застывает задумчивая маска.
– А в чем тогда?
– Задумался над тем, какой могла бы быть моя жизнь с Кристинкой. И знаешь, что понял, вот прямо сейчас в моменте: что все, что ни делается… делается к лучшему. Кристинка, она же совсем не изменилась.
– Ну, не скажи…
– Я не про внешность, если что. Она всегда обладала шикарными внешними данными. На мой вкус.
– Сложно не согласиться. Но и в своей профессии девчонка достигла больших успехов. Она когда пришла ко мне устраиваться на работу, я ей сразу сказал, что без навыков, по старой дружбе не возьму и не потому, что мы с ней расстались не очень, а потому, что лишний рот с приличной зарплатой в своей фирме я не готов оплачивать. И представь, как я удивился, когда мой юрист после нескольких часов собеседования с ней одобрил ее кандидатуру, да еще и оценил ее навык и опыт по высшему балу.
– А я не удивлен, Игнат. Кристинка с мозгами всегда умело дружила. Я и не сомневался в том, что она карьеристка до мозга костей. Но при этом она пустышка. Чувств в ее сердце нет. Души у нее нет.
– Да и черт с ней! Стервой была, а циничной стервой стала. Это ее право. Она вольна выбирать.
– Только мне непонятно, зачем она пыталась разрушить твою семью?
– Месть?! Я думаю, именно она сдетонировала в ней, когда мать Кристине предложила всю ту дичь, которой они занимались.
– Скорее всего, да. А ты знаешь?!
– Что?
– У меня тоже есть ребенок и… жена. Правда, неофициальная. Но это пока.
– Да, ладно!? А зачем тогда к моей жене приставал?
– Чтобы позлить.
– Тебе это удалось, – зло рычу.
– И я люблю свою жену. И у меня есть сын. Итон. Три года.
– Поздравляю, – звучит как-то сухо, но на большее я не способен, учитывая то, сколько нервов мне помотал этот кретин. – Она здесь?
– Нет. Осталась в Калифорнии.
– Почему не забрал?
– Она афроамериканка. И, Итон похож на Кэтрин – это моя жена.
На некоторое время в салоне автомобиля снова воцаряется тишина. Я изредка бросаю неоднозначные взгляды в сторону Аркадия в ожидании продолжения рассказа. Но Озимков продолжает хранить молчание.
– А что мать с отцом? Знают?
– Нет.
Да и понятное дело. Если бы отец знал, хрен бы сейчас Озимков сидел в кресле гендиректора. Уже давно бы уехал покорять демократичную во всех смыслах Американскую Республику. А так сидит у папки под боком, сам как сыр в масле катается и бабенку свою содержит. Неплохо. Что уж тут скажешь. Все и без слов ясно.
– Отец ее не примет. Да и мать тоже.
– Так зачем ты вообще с ней куражился? Или не думал, что зайдет все так далеко?
– И это тоже, – подтверждает Аркадий. – Но, если честно, я влюбился. Куда ты! Смотри на дорогу! – взревел Озимков неожиданно, когда я всего на несколько секунд отвлекся от дороги.
Дернул головой, взгляд мгновенно оказывается устремлен на дорогу, где прямо передо мной на пешеходном переходе замирает бабуля с костылями.
Резко бью по тормозам. Визг тормозов оглушает. На глаза опускается непроницаемая пелена. Это страх. Я чувствую, как бешено колотится мое сердце, как оглушающе бурно пульсирует кровь в висках.
– Я ее сбил? – не видя, на ощупь открываю дверь.
Встряхнув головой из стороны в сторону, прихожу в себя. Зрение возвращается.
– Чокнутый! Мудло ты не мытое! Чуть не сбил меня! Гад ползучий! Машин понакупили, а глаза не разувают! Дрянь паршивая!
Тут же слышу откуда-то из-под капота.
В один гигантский прыжок оказываюсь впереди машины, где на асфальте сидит бабка и орет во все горло.
– Ты что? Куда несешься? Не видишь, тут люди ходют!? Больные!
– Бабуль. Не видел. Извини, а.
Подхватив ее под мышки, ставлю на ноги. Бабка совсем как пушинка. Легкая. И если бы я ее сбил, то вряд ли она бы выжила.
– Извини его. А че ж с тобой делать-то еще? Вон детина какой! Тебе откажешь разве?
Продолжая ругаться, бабка заковыляла дальше.
– Тут, за этим зданием, реабилитационный центр. Отец хотел выкупить место под гостиницу. Не дали. А дальше за ним и сама больница…
Озимкова перебил громкий сигнал. Обернувшись, он увидел несколько скопившихся машин сзади своей.
– Поехали? – поторопил Озимкова, который зачем-то догнал бабку, помог дойти до тротуара, а еще, насколько понял, он ей денег дал.
– Ну, ты едешь или как? – орут из машин.
– Да еду-еду. Ты видишь, бабуле помогаем! – огрызнулся.
Забравшись в салон автомобиля, посигналил.
Аркадий махнул рукой, мол, паркуйся, я скоро приду.
Парковка перед больницей была почти пустой. На ней стояло всего несколько автомобилей. Поэтому бросил авто почти возле входа, направился к дверям.
Аркадий нагнал меня в приемной.
– Бабулька огонь. Ну, да ладно. Бог с ней. Хорошо, что все обошлось. На самом деле, на этом пешеходе были случаи, когда сбивали людей. Невнимательность с обеих сторон приводит к трагедиям.
– Опять философа включил. Хватит умничать. Звони своему лекарю. Где он?
– Я здесь.
К нам навстречу выходит молодой парень. Худой до такой степени, что синие вены на лбу просвечивают через кожу. Невысокий, в очках, с копной всклоченных волос на голове.
– Семен Васильевич. Можно просто Семен, – протягивает руку для приветствия. Мы с Озимковым здороваемся по очереди.
– Как Ксюша? – задаю больше всего волнующий меня вопрос.
– Вы кто?
– Муж.
– Да. Конечно. Глупый вопрос. Это же очевидно. У меня для вас есть несколько новостей и все они не с радужной перспективой на будущее для вашей жены, Игнат...
– Можно просто Игнат.
Сглатывая сухость во рту, отвечаю сдавленно.
– Так вот. В принципе, Аркадия я уже предупреждал, но, как вижу, без толку. Что ж, повторюсь. У вашей жены, Игнат, полное нервное истощение. Я не знаю, как при ее состоянии еще не случился выкидыш. Это просто загадка.