Страница 7 из 9
– Я проверил, вы действительно тоже сейид. Нам, сейидам, необходимо упразднить «яблоко раздора» в отношениях христиан и мусульман. И для этого вернуть Айя-Софию (знаменитый собор Св. Софии в Стамбуле) в распоряжение православного мира. У меня солидные связи в кругах, близких к турецкому президенту Эрдогану. Если мы задействуем ваши связи в московской Патриархии, то, уверен, победа будет за нами…
У меня не было и нет сомнений в искренности желаний этого мечтателя послужить благородному делу. Но, в отличие от него, я слишком хорошо понимал всю многосложность проблем, взгромоздившихся тогда перед священноначалием нашей Церкви, чтобы всерьёз включиться в столь не шибко реалистичный проект. И наверняка остался в памяти этого добряка человеком, не оправдавшим высокого звания сейида.
В другой раз мой друг Сергей Исаков, успешный предприниматель и глубоко православный человек, тоже решил использовать во благо мои мусульманские корни. Во второй половине 1990-х годов он участвовал в программе реализации нефтяных квот Ирака, которому в то время запрещалось самостоятельно торговать собственной нефтью. Заработок Сергея в этом бизнесе напрямую зависел от количества квот, выделявшихся его компании иракским правительством. Предложение, которое сформулировал Сергей, сводилось к следующему:
– Я тебя назначаю вице-президентом моей компании, мы вместе летим в Ирак для встречи с Тариком Азизом, правой рукой Саддама Хуссейна, ответственным в их правительстве за распределение квот, и я представляю ему тебя как потомка Магомета. Ты воображаешь, какое огромное количество квот мы получим дополнительно?!
– Ты не только не получишь дополнительных квот, – парировал я, – но реально рискуешь лишиться тех, которые тебе уже выделили!
Его лицо выражало крайнее недоумение. Пришлось пояснить, на чём основано такое предположение:
– Потому что, узнав о моём православном вероисповедании, они не пожелают иметь никаких дел с компанией, в которой вице-президентом служит великий ренегат и жалкий вероотступник! А отрекаться от православной веры, как ты хорошо понимаешь, я не намерен…
Сергей расхохотался и больше на своей идее не настаивал.
Но вернёмся к моим предкам Казем-Бекам…
Александр Александрович Казем-Бек, сын академика-востоковеда и мой прадед, сделал блестящую карьеру на государственной службе: долго возглавлял одно из ключевых управлений министерства образования, а потом стал сенатором. Отличался редкой порядочностью, был глубоко верующим православным человеком и аристократом до мозга костей.
Моя прабабушка Мария Львовна Казем-Бек (урождённая Толстая), начальница Петербургского института благородных девиц. Петербург, 1897 год. Портрет работы художника А. М. Кокорева.
©«Государственный музей изобразительных искусств Республики Татарстан»
Его жена и моя прабабка Мария Львовна Толстая приходилась дальней родственницей Льву Николаевичу. Восхищаясь его литературными дарованиями, она на дух не переносила его богоборческих идей, о чём не стеснялась писать ему в личных письмах.
Через Толстых, у которых богатое родословное древо и обширные кровные связи, мы породнились с целым рядом знаменитых русских фамилий. В числе обретённых родственников оказались князья Шаховские, Оболенские и Чегодаевы, а также Бутурлины, Римские-Корсаковы, Панаевы, Баратынские, Бутаковы и многие другие.
О Марии Львовне Толстой в семье рассказывалось немало интересных и поучительных историй. Но ярче всего образ этой выдающейся личности вырисовывается из её собственных дневников, которые она вела с раннего подросткового возраста до самой смерти в 1918 году.
Я долго разыскивал эти дневники, но к началу 2000-х годов, окончательно потеряв надежду их обнаружить, решил, что они пропали навсегда. Однако после знакомства со своей кузиной Марией Николаевной Громовой, бабушка которой была двоюродной сестрой моей матери, понял, что ошибался. Оказалось, что Мария Громова находилась в тесном контакте с казанским музеем Баратынских, где размещался целый отдел, посвящённый Казем-Бекам. Проведя грандиозную поисковую работу, эта теперь уже самая любимая моя кузина за несколько лет раздобыла более тысячи (!) машинописных страниц дневников Марии Львовны. В результате эти дневники оказались опубликованными в 2016 году в издательстве московского Сретенского монастыря.
Читая этот бесценный документ, я неизменно ощущаю удивительное совпадение наших с ней мировоззренческих позиций как в отношении русского монархизма и неприятия либеральных идей, так и в понимании роли православия. Кроме того, я обнаружил у нас немало общего и в осмыслении педагогических подходов к воспитанию детей. Кстати, эти подходы высоко ценились вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной, которая назначила Марию Львовну начальницей санкт-петербургского Елизаветинского института благородных девиц и находилась с ней в самом тесном сотрудничестве.
Редакторы, готовившие к изданию дневники Марии Львовны, попросили меня для аннотации к выходящей книге кратко сформулировать основные черты этой незаурядной личности. Тогда я написал, что её образ «поражает глубиной православного мировосприятия, тонкостью патриотического чувства, высотой аристократического духа и яркостью литературного дарования». После этого я ознакомился ещё со многими новыми материалами, связанными с жизнью и деятельностью моей прабабушки. Все они дополнительно убедили меня в справедливости такой характеристики.
Мой дядя Александр Львович Казем-Бек с дочерью Диди (Надеждой) и сыном Исандиком (Александром). Франция, Везине, 1932 год.
В петербургском доме Марии Львовны и Александра Александровича, в котором воспитывались (в милосердии, но строгости) двое детей – дочь Прасковья и сын Лев, царила добрая атмосфера взаимной любви и заботливого попечения друг о друге. Сюда приходили сановные люди из высшего света, но оба супруга отличались крайней разборчивостью и не приглашали тех, кто был им чужд по духу и умонастроению. Помимо аристократической родни, их посещали отец Иоанн Кронштадтский, митрополит Антоний (Вадковский), К. П. Победоносцев, генерал А. А. Горяйнов – человек из ближайшего окружения императрицы Марии Фёдоровны, то есть люди, по-настоящему преданные Государю и Церкви.
На лето семья уезжала в толстовское имение Новоспасское на берегу Камы в Казанской губернии. Здесь Мария Львовна любила устраивать торжественные обеды, на которые приглашался аристократический люд из Петербурга. В связи с этим не могу удержаться, чтобы не рассказать уморительную историю, которую слышал когда-то из уст моей матери.
Как-то раз в Новоспасское на субботу и воскресенье съехалось особенно много петербургских великосветских гостей. В воскресенье утром все отправились на службу в новоспасский храм. Служил местный сельский батюшка – добропорядочный, богобоязненный, усердный, но вовсе не эрудит, а скорее, даже откровенно малообразованный. И поэтому, чинно совершая богослужения, он всегда старался обходиться без проповеди.
Но в этот раз, увидев такое почтенное собрание петербургской публики, он всё же решил попробовать блеснуть отсутствующим красноречием. И посвятил свою проповедь богоборцам эпохи Просвещения, из которых слышал только о Вольтере. А поскольку только слышал, но ничего конкретного не знал, то говорил долго и путанно не о нём, а вообще о тщетности и порочности борьбы с Богом.
Мария Львовна старалась поймать его взглядом, дабы намекнуть, что пора закругляться. Наконец, ей это удалось. Он согласно кивнул ей в ответ и громко произнёс в сторону стоящих петербуржцев:
– Так вот, господа, что вам сказать о Вольтере. Народ не зря говорит про него Вальтер – Скотт!!!
Только хорошее воспитание гостей помогло им удержаться от накатившего на них приступа смеха…