Осколки

Его кабинет находился на пятнадцатом этаже, самого высокого бизнес центра города.

Все самое лучшее…

Лучший кабинет, лучшая машина, лучшая жена и лучшая любовница….

Иван с детства стремился быть таким же как отец. Лучшим.

Мать, которая была тихой тенью, успешного отца, не вызывала особого уважения. Она воспринималась, как нечто, само собой разумеющееся.

Дома всегда чисто, вкусно и тепло. То, что за всем этим стоит мама, Иван понял только, когда вырос и съехал от родителей.

Самостоятельная жизнь показала ему, что уют и комфорт в доме организовывает жена, ну или хорошая домработница.

До того, как он познакомился с Алёной, у него в доме убиралась домработница.

Но именно с появлением Алёны, Иван понял, что значит слово — Дом.

Это место, наполненное теплом и ароматом счастья. Место, где тебя ждут и любят.

Иван вспомнил, счастливо бегущих к нему дочерей, счастливо улыбающуюся ему, Алену и в глазах защипало…

У него было такое место, пока он сам, своими руками, не разрушил его.

Иван всегда стремился доказать самому себе, что он не хуже чем отец. Что он такой же, «настоящий мужик».

Иван растерянно взъерошил свои короткие волосы.

А сейчас он кто?

Звонок телефона отвлек от мыслей.

— Иван Сергеевич? Здравствуйте. Это Евгений Миронович. Адвокат Алёны Николаевны. Вам удобно разговаривать?…

Перемены

Разговор с адвокатом выпил последние силы.

Иван устало сел в кресло и обхватив руками голову, еле слышно застонал.

Все таки, Алёна, подала на развод.

Признаться, Иван, в глубине души, надеялся, что Алёна передумает.

Но нет…

Боль одиночества скручивала виски, заставляя сжимать зубы.

Когда, Кирилл, принёс ему папку, с телефоном и адресом Алёны, Иван испугался.

Испугался увидеть в любимых глазах презрение. Если уж, его тихая, ласковая жена, собралась за один день и уехала в никуда, с девочками, оборвав все связи, то значит она действительно, не хочет видеть его.

Осознание этого придавило его тогда.

Как теперь жить? Как ему жить без своих девочек?

Иван снова тяжело вздохнул. Он не заслуживает их. Своими поступками он сам, разрушил все.

Поставив мнимую статусность выше, чем семья, он потерял все.

— Иван Сергеевич? — в кабинет вошла Лиза.

— Да? — Иван устало повернулся к ней.

— Иван Сергеевич… Вы идёте на обед?

— Нет, Лиза. А что обед уже? — Иван удивлённо посмотрел на часы.

— Да… Тогда… — Лиза чуть замявшись, продолжила- Я вам курочку принесла.

Иван удивлённо смотрел на то, как Лиза вошла в кабинет и поставила перед ним контейнер с едой.

— Вы, в последнее время, почти никогда не ходите на обед. Так нельзя, вы себя угробите.

Она принялась деловито раскладывать перед ним приборы, растилать, непонятно откуда взявшуюся салфетку.

— Подожди… Лиза! — Иван сердито встал из за стола. — Убери все это! Я сам, в состоянии о себе позаботится.

Лиза стояла, хлопая глазами, — Но… вы же… — её нижняя губа задрожала, глаза наполнились слезами.

— Елизавета… Простите меня, но то, что вы сейчас делаете, это лишнее. Уберите все и больше никакой самодеятельности.

Иван в раздражении отвернулся.

Утешать помощницу, которая, не понятно с чего, принялась кормить его, ему не хотелось.

Вообще, если задуматься, то видимо Кирилл прав. В последнее время, Лиза, все чаще, стала переходить границы. То блинчики принесёт, то вот, курочку. То подойдёт и поправит галстук…. И эти её, наряды. С каждым днем все откровеннее и откровеннее.

Ивана передернуло. Несмотря на то, что Лиза, достаточно симпатичная девушка, Иван к ней, совершенно ничего не чувствовал, ну, кроме, раздражения сейчас.

Хлопнувшая дверь, подсказала ему, что помощница ушла.

— Вот ведь… — Иван сквозь зубы выругался. — Сейчас придётся, новую помощницу искать.

Постояв ещё не много у окна, Иван вздохнул и вышел из кабинета.

У него много дел. Хватит заниматься самобичеванием.

Алёна

Если бы не помощь, бабы Веры, то ей пришлось бы туго.

Работы прибавилось, Алёна сейчас, ни от чего не отказывалась, понимая, что сразу после родов, она не сможет работать.

Взвесив все, она согласилась с адвокатом, что раздел имущества необходим. Так, по крайней мере, она сможет купить, хоть и небольшую, но все таки квартиру. Ей, с детьми, снимать углы, это не правильно. В конце концов, адвокат прав. Это нужно их, с Ваней, детям.

Заботу о девочках, взяла на себя, баба Вера. Она с удовольствием, возилась с ними. Многочисленные соседки её, тоже, всячески помогали с девочками.

Залюбленные, заласканные малышки, перестали просится к папочке, приняв то, что пока они живут отдельно.

Только вечерами, перед сном, прижавшись к ней, с обеих сторон, они вспоминали о нем.

— Мамотька, а папотька нас не зябил? — Катюша доверчиво смотрела на неё.

— Нет, Катюша, не забыл. Он вас любит.

— Тогда почему он даже не звонит? — Настюша обиженно спела рядом.

— Позвонит, малышка, скоро позвонит.

Алена уложив девочек спать, прошла на кухню.

Там, ночами, она продолжала работать. Сделав себе чашку чая и сев за стол, Алёна задумалась.

Торопливое решение уехать и спрятаться, теперь не казалось, Алёне правильным.

Убежав от боли предательства, она лишила своих дочерей, общения с любящей бабушкой и отцом.

Вспомнив, как Ванечка, вместо, Катюши и Настеньки повёз на море любовницу, Алёна заскрипела зубами от злости.

«Козёл!» она сердито отставив чашку, встала из за стола. «Вот ведь козёл! Козлище!!»

От злости хотелось кричать и крушить все вокруг. Но нельзя… дети спят.

Алёна вдохнула и медленно выдохнула. «Спокойствие, только спокойствие. Давай Алёна, дыши, дыши…»

Успокоившись, она снова села за стол.

«Нужно работать. Давай. Ты можешь. Ты сильная», но уговоры не помогали. Работать совершенно не хотелось.

Прикрыв лицо руками, сгорбившись, Алёна сидела на маленькой кухоньке и беззвучно плакала.

— Ты чего это, Аленка? — баба Вера, подошла к ней. — Чего ты? Ну?

Она обняла Алену и принялась поглаживать ее как маленькую. — Ну плачь, плачь. Давай… слезы боль с души смоют то. Плачь.

Алёна, получив поддержку, заплакала ещё горче.

— Так любила… так любила… А он… он… он с этой, — захлебываясь, заикаясь, она пыталась высказаться.

— Знаю милая, знаю. Тише. Тише… И ещё любишь, коли больно. Было бы не больно, если сердце спокойно. А раз болит, значит любишь. Поговорить надо.

— Нет, — Алёна сердито отстранилась от бабы Веры. — Нет! Не хочу я… ни видеть, не говорить.

Она отвернулась, вытирая слезы.

— А девчонки? — Баба Вера, ласково гладила её по плечам, — Скучают девки то. Все уши про отца прожужжали. Был бы плохой, не вспоминали бы.

Алёна сникла. — Не плохой он… Но я не могу… Пока не могу.

— Время надо. Это да… — баба Вера, ещё раз обняв Аленку, вышла из комнаты.

Алёна сидела на стуле, сгорбившись.

«Не плохой»

Если забыть об этих фотографиях, то её Ванечка был не просто не плохой. Он был, самый лучший.

Добрый, заботливый, нежный…

Алёна могла бы перечислять до утра, все его хорошие качества.

Ну и что, что не дарил ей золота. Так и не особо то хотелось.

Алёна была равнодушна к таким вещам.

Удобная одежда, минимум украшений, никаких духов.

Не разбалованная жизнью, она умела ценить то, что у неё было.

А было у неё, как ей казалось, много.

Любимый муж, желанные дети…

Прекрасная, большая квартира, которую она обставляла с любовью. Выбирала каждый стул, каждую салфетку, каждую поварешку.

Новейшая техника- стиральная машина, сушилка, посудомоечная машина.

Алена очень любила хорошую домашнюю технику. Соковыжималка, миксер, дегидрататор… все это, ей было дороже, чем золото или поход в салон красоты.

Алена не умела быть красивой, её никто этому не учил, но она умела быть хозяйкой, ей пришлось этому научиться.