Страница 53 из 57
— Итак, новость не очень приятная: во время совместной операции милиции, уголовного розыска, ЧОН и войск ростовского гарнизона были проведены массовые облавы во всех местах, где мог скрываться особо опасный преступник по кличке Мамонт. К сожалению, как вы уже знаете, Мамонта обнаружить не удалось, и сейчас особая группа ГПУ товарища Мышанского разрабатывает новые рабочие версии.
— Так что — вообще улова не было? — нахмурился Пётр.
— Почему не было, попала в наши сети кое-какая рыбёшка, преимущественно мелкая. В большинстве своём — вчерашние крестьяне, которых голод и нужда выгнали из села в город, там они не нашли работу и таким образом пополнили преступные ряды. Как понимаете, это социальная болезнь, которую уголовный розыск не в силах устранить.
— Да уж понятней некуда, — буркнул Паша.
— Теперь новости из разряда хороших. Про то, что нам удалось взять опасного рецидивиста Кошкина все уже в курсе?
— Так точно, — кивнули мы.
— Он признался в нескольких кражах на территории области, так что нам удалось существенно повысить статистику раскрываемости. Со дня на день за ним прибудут товарищи из Нижнего, там он наследил куда больше. Ну и самое главное: товарищ Быстров, вы ведь подавали заявление в партию?
— Так точно. — встал я.
Художников улыбнулся.
— Так вот, поскольку в настоящее время вы прикреплены к нам, партийная ячейка ДонОблУгро, учитывая ваши большие заслуги, единогласно постановила принять вас в ряды РКП(б) и поручила мне, как секретарю организации, вручить вам партийный билет, — под аплодисменты ребят, он протянул мне красную книжицу.
— Спасибо за оказанное доверие, товарищи, — с трудом выдохнул я.
Здесь действительно к партийному билету относились очень серьёзно, и фраза «коммунисты — вперёд» многое значило для этих людей.
И я был счастлив оказаться среди них.
— Как понимаете, товарищ Быстров, с этого дня всё только начинается. Теперь с вас двойной спрос: и как с сотрудника уголовного розыска и как с коммуниста, — напутствовал начальник угро.
Допрос Гуревич я отдал Петру, пусть гражданка не думает, что у неё есть хоть какие-то шансы соскочить, а сам занялся другими сообщниками.
Всего в банде было девять участников, только трое из них принадлежали миру кино, остальные оказались обычными разбойниками с большой дороги. И по правде говоря, род их деятельности был прямиком написан на их лицах.
Часов в пять вечера пришёл Пётр. Вид у него был взвинченный, лицо красное от ярости. Он так громыхнул дверцей сейфа, когда укладывал туда папку с материалами, что я едва не подпрыгнул на стуле.
— Петь, ты чего?
— Да есть с чего. Эта… Гуревич… — он замолчал, подбирая слова.
— Ну-ну, — подбодрил его я.
— Короче, эта баба-киношница сначала строила мне глазки и показывала ножки. Когда убедилась, что на меня её ужимки не действуют, вздумала разыграть сценку, будто я её решил изнасиловать. — Он сплюнул. — Порвала на себя юбку и давай орать на всю Ивановскую с хвостиком… Хорошо, что Художников ей не поверил.
— Знакомая ситуация, — кивнул я.
У меня в прошлой жизни действительно была похожая история. Правда, той дуре не повезло: она не знала, что допрос пишет камера, и намотала себе дополнительный срок.
— Надо было её пристрелить там, в банке! — сжал кулаки напарник.
— Ещё настреляешься, — пообещал я. — Пойдём лучше в больницу, Лёву навестим. А по дороге пивка хряпнем — у меня сегодня праздник, так что угощаю.
— А вот это по-нашему, по-большевистски, — довольно потёр ладоши он. — Только чур, к пиву ещё и рыбка будет!
— Обижаешь! Что за пиво без рыбы! — воскликнул я. — Жаль, Лёве с нами нельзя…