Страница 3 из 10
А ведь когда-то цель у меня была — я мечтала стать врачом, помогать людям и непременно найти лекарство от рака. Но её растоптали в зародыше мои многочисленные родственники, когда на пятом году обучения, не сговариваясь (я надеюсь), решили, что, раз я прохожу практику в медицинском учреждении, я достаточно опытна, чтобы давать консультации по всем вопросам, начиная от головной боли и заканчивая гинекологией. Поначалу меня распирало от самодовольства, я охотно делилась своим «профессиональным» мнением, но к концу года уже тихо зверела от их непрерывных жалоб и стенаний, просто-напросто потеряв интерес к учёбе. Закончила со скрипом, скорее из упрямства, следом — курсы профессиональной переподготовки, без труда устроилась на работу и наконец-то выдохнула.
Однако, настырность — черта семейная, звонки шли один за одним нескончаемым потоком, так что я сообщила всем, что с головой ухожу в науку, занимаясь важным исследованием, от которого отвлекаться просто не в состоянии. На работе стравила ту же байку, просто чтобы избавиться от надоедливых вопросов из серии «почему ты не работаешь терапевтом?» и «что врач забыл в лаборатории?», сняла скромную однушку на окраине, избавившись от зоркого глаза предков, литрами хлестала кофе и засиживалась допоздна, пытаясь соответствовать своей же выдумке. Не вышло.
— Отлично, — протянул Брагин довольно, а я вернулась в реальность и поняла, что аппарат отработал, — я сравниваю, ты отделяешь себя от него, и сразу выезжаем.
— Так точно! — гаркнула вполголоса и вставила наушники, включив музыку погромче.
— В общем, во времена моей далёкой молодости, — завёл очередную балладу Глеб Борисович, шваркнув дверью старенькой «Хонды», — когда я наивно полагал, что терпение благоверной бесконечно, неожиданно выяснилось, что это не так. Однажды она выставила меня за порог в два часа ночи, посоветовав вернуться туда, откуда я в такое время притащился. Спорить с этой женщиной занятие абсолютно бесперспективное, ослушаться я так же не посмел, тем самым выяснив, что проникнуть на территорию управления МВД, где расположена криминалистическая лаборатория, не так уж и сложно.
— Ага, — брякнула, сообразив, чем мы сейчас будем заниматься, — когда ты там работаешь.
— Твой скептицизм и утопический настрой убивает во мне дух авантюризма, — состроил рожицу Брагин. — И, между прочим, губительным образом сказываются на исходе предприятия.
— Так как Вы намерены это провернуть? Я отлично помню, что территория обнесена забором с колючкой, не раз там проходила. Не удивлюсь, если под напряжением.
— Я тоже, но проверять мы не будем, — ответил преувеличенно серьёзно.
Вскоре Брагин припарковал машину в соседнем дворе, натянул перчатки, протянул пару мне, и вышел, насвистывая весёлый мотивчик, но отправился не к зданию управления, а к жилому дому, находящемуся прямо перед нами.
— Раньше не было всех этих домофонов… — проворчал у последнего подъезда и достал из кармана увесистую связку ключей, — но, когда появились, я на всякий случай обзавёлся дубликатом. Желание наступать на одни и те же грабли наверняка зашито в генетическом коде, просто его до сих пор не обнаружили или я об этом не знаю. Кстати, неплохая тема для диссертации, не считаешь?
Я кисло улыбнулась, не желая раздаивать эту тему, а он распахнул передо мной дверь.
Дом старый, всего три этажа, как и соседнее здание управления, на крышу мы попали без особых трудностей, если не считать того, что у добропорядочного гражданина в кармане помимо ключей отыскался набор отмычек, с которыми он довольно ловко умел управляться.
— Я — криминалист, — хмыкнул, подавая руку с крыши и помогая забраться мне. — Я должен был знать, как выглядит замок, который пытались вскрыть. Мельчайшие царапины, крошечные насечки внутри механизма, всё важно, всё играет роль в расследовании. Соответсвенно, образцы для исследования приходилось ваять самому.
— Примеры того, как кровища и мозги разлетаются от выстрела Вы тоже собственноручно делали? — спросила невзначай, а Брагин скривился:
— Этого было предостаточно, особенно в девяностые.
Если честно, я мечтала о том, что есть подземный ход. Спустимся в подвальчик, где-то в углу тихо пискнет крыса, я соберу волю в кулак и достойно выдержу испытание, пройдя узким мрачным коридором, освещенным лишь фонариком с мобильного. Но нет.
— Да там метров пять до соседней крыши… — я с сомнением покосилась на Брагина, а он покивал согласно и сказал то, что мне совершенно не понравилось:
— Вот и я решил, что шестиметрового бруса вполне хватит.
— Я, пожалуй, дождусь Вас тут, — буркнула, сделав широкий шаг назад, подальше от парапета.
— Видишь ли, Майя… — пожевал губами Глеб Борисович, — я несколько набрал за последние годы, — он любовно погладил свой пивной живот, задумчиво глядя в даль. Развернулся ко мне и вздохнул: — Лезть придётся тебе.
— Отпад! — фыркнула и нервно хохотнула, вытирая о джинсы вспотевшие ладони.
— Да там всего двенадцать метров вниз, — попытался подбодрить меня, похлопав по плечу.
— Может, я между прутьев просочусь, а? — спросила с мольбой во взгляде. — Раз уж Вы и не планировали идти со мной…
— Можешь, конечно, попробовать, — кивнул серьёзно, — только вот камеры направлены вниз, территория патрулируется, а на входной двери сигнализация. С крыши — нет.
— Не было во времена Вашей молодости, — заметила едко.
— Туда курить бегают, — улыбнулся по-отечески, пропустив толстый намёк между ушей, — и стар и млад, лишь бы пропуском лишний раз не светить. Это самый безопасный вариант и, пожалуй, единственно возможный. Если, конечно, ты не передумала…
— Ставьте свой брус, — выдохнула обречённо.
— Подсоби-ка! — крякнул и присел.
Через пару минут я стояла на парапете и с тоской размышляла о том, на кой хер мне это было нужно. Любопытство? Или же двигателем моего безрассудства выступает банальное половое влечение? Всплеск дофамина, повторения которого отчаянно жаждет мозг.
— Светает, нынче, рано… — заметил Брагин невзначай, а я отважно шагнула вперёд. На брус такой ширины, что едва помещалась одна моя нога.
Высоты я не боялась, погода стояла безветренная, сухая, но такого безотчётного страха я ещё не испытывала. Ладони вспотели от напряжения, на лбу выступила испарина, сердце как будто вообще биться перестало, но, так или иначе, до крыши управления я добралась без приключений. Слезла с парапета, наконец-то начав дышать, развернулась, а Брагин тут же начал убирать брус, чтобы не привлекал внимание снизу.
— Фактически, ты стоишь на здании лаборатории, — начал инструктаж Глеб Борисович, а я поправила в ухе гарнитуру и достала из кармана три ключа, связанных красным лоскутом, которыми он меня снабдил.
Был риск, что замки успели поменять, но я беспрепятственно прошла внутрь здания, спустилась на второй этаж, без труда нашла нужный кабинет и самый ближайший к окну стол, на котором стоял нужный компьютер. Системный блок мерно шумел в тишине, света прожекторов с улицы было достаточно, чтобы не натыкаться на предметы, умиротворённый голос старшего товарища успокаивал нервную систему, а компьютер требовал ввести логин и пароль.
— Попробуй вот эту комбинацию, — сказал Брагин деловито, назвал чужую фамилию и комбинацию букв и цифр.
— Не подходит, — вздохнула угрюмо.
Такой путь проделать и ради чего? Обидно, чёрт возьми!
— Подними клавиатуру, — хмыкнул Брагин, я выполнила указание и покачала головой, увидев клочок бумаги с паролем, который тут же ввела.
— Безопасность — уровень Бог, — буркнула в гарнитуру, вставила флешку, а воодушевлённый успехом криминалист начал тараторить, объясняя где и что искать, как будто видел экран прямо перед собой.
Через полчаса, скинув на свою флешку всё, что смогла найти, не особенно разбираясь, а надо ли оно мне, я вновь забралась на крышу, с неудовольствием отметив, что на улице стало гораздо светлее. Оставалось всего-то метра полтора до Брагина, когда моё внимание привлекла одинокая фигура на тротуаре, на противоположной стороне дороги.