Север&юг

— Он ещё там? — уточняет деловито.

Тихо ахреневаю, смотрю на Брагина, а тот демонстративно закатывает глаза. Поджимаю губы, чтобы не прыснуть в трубку, делаю быстрый выдох, вытянув губы в трубочку, и отвечаю обычным голосом:

— Нет, ушёл.

— Кто-то ранен? — спрашивает осторожно.

— Нет.

— Убит? — ахает в трубку.

— Все живы и здоровы, — отрапортовала бодро.

— Оборудование?

— Цело и невредимо.

— Детали, Майя! — вспыхивает начальник, сообразив, что повод, по которому его подняли с постели, не так уж и существенен. Выдаю короткий рассказ, начальник молчит с минуту и приказывает: — Забудьте.

— В смысле?! — выпаливает Сашка громко, не выдержав.

— В прямом, — отвечает шеф едко. — Его всё равно не найдут, а все образцы будут скомпрометированы! И никому не докажешь потом, что исследование провели до того, как лабораторию истоптал наряд полиции! Или я ошибаюсь и он предварительно переоделся в халат, надел маску и шапочку, а полицейские будут так учтивы, что не станут проходить внутрь?! — Сашка сдулся, а шеф сменил гнев на милость, спросив спокойно: — Работы много?

— Только данные вбить, новых образцов нет, — отвечаю за всех.

— Доделывайте и по домам. Завтра с двенадцати.

Отключается, а я развожу руками.

— Ожидаемо, — пожимает плечами Брагин, — Александр, ступай, ты на нервах. Я помогу Майе и прослежу, чтобы она благополучно добралась до дома.

— Ладно, — бурчит недовольно, — бред какой-то… какой-то козёл тыкал в меня пистолетом, а я должен забыть…

— Как страшный сон, — хмыкнул Брагин и по-отцовски похлопал его по спине.

— Да я сама справлюсь, там осталось всего ничего… — бормочу, едва Александр нас покидает, — и такси вызову.

— Во-первых, я на машине, а живём мы поблизости, о чём тебе прекрасно известно, раз мы ездим вместе, — говорит с лёгким укором, — во-вторых, мой разум не затуманен ущемлённым самолюбием и я прекрасно понимаю, с чем ты сейчас планируешь справляться. Я помогу.

Чувствую, как мои щёки заливает румянец.

Стыдобища!

— Да я… — мямлю, теребя в руках телефон, — просто любопытно.

— Мне тоже, — пожимает плечами с невозмутимым лицом и протягивает руку ладонью вверх. — Что там у нас?

— Флешка, волосы с луковицами, — начинаю бодро, вытаскивая всё из кармана поочерёдно, но на третьем образце вновь мямлю: — И… слюна.

Брагин не выдерживает и слабо хрюкает, раздвинув губы в добродушной ухмылке, а моё лицо начинает пылать.

— Не смущайся, — говорит мягко, — дело молодое. Парень он видный, я не шутил.

— Да я… — начинаю невнятно, но внезапно накатывает равнодушие и я махаю рукой с незамысловатым: — А, пофиг.

— Тут смотри какое дело… — говорит задумчиво, выбирая из всего арсенала улик пакетик, — парень молод, нахален, лицо не скрывал, а пистолет вытащил из кобуры. О чём нам это говорит?

— О чём? — переспрашиваю с неподдельным интересом, как обычно «заглядывая в рот» коллеге, когда он включает наставника.

— На девяносто пять процентов из ста уверен, что он опер. Работает меньше трёх лет, я его не знаю, может, перевёлся из другого города. Мне послышался непривычный говор в паре слов… да и на вид ему за тридцать, то есть, стаж должен значительно превышать три года. Хотя, может просто жизнь успела потрепать.

— Как же это опер так вваливается? — пробормотала растерянно. — Угрожает, связывает… да и, ко всему прочему, там же своя лаборатория.

— А вот это — вопрос, — поднял вверх указательный палец, одновременно с этим натягивая латексную перчатку. — Но вреда не причинил, не хамил, не бил, вежливо попросил связать коллегу, я даже проникся. Думаю, у него неприятности, но своей вины он не чувствует, а коллегам не доверяет.

— То есть, его в чём-то обвиняют, но он не при чём? — уточнила осторожно, чувствуя, как из груди рвётся желание помочь.

— Не обязательно, — пожимает плечами Брагин, слегка охлаждая мой пыл и доставая волосок из пакета пинцетом, — всегда есть вероятность, что он хочет просто запутать следствие, избежав заслуженного наказания. И не меньшая вероятность, что все мои рассуждения яйца выеденного не стоят. Но любопытно узнать правду, не так ли?

— Любопытно, — вздохнула обречённо и занялась образцом слюны.

— Похоже, он всё-таки кое-что украл… — заметил невзначай, с блуждающей улыбкой и хитрым прищуром.

— Мой сон, — буркнула себе под нос, хотя, уверена, старый лис имел ввиду что-то более всеобъемлющее.

Моё сердце, например.

К счастью, я не на столько романтичная особа. Он интересен мне лишь с точки зрения биохимии.

2

В десять вечера нас должна была подменить вторая смена, но мы с Брагиным как два цербера стояли на страже своих пробирок, оккупировав автоматическую станцию для выделения ДНК.

— Маечка у нас изволит диссертацию писать, — заявил Глеб Борисович важно и минут пятнадцать старательно пичкал коллег подробностями, выдумывая их на ходу и щедро приправляя псевдонаучными гипотезами.

Я кивала в нужных местах, бессвязно мычала и делала вид, что ну очень хочу вставить хоть слово, но перебивать старшего считаю невежливым, от того лишь открывала рот и захлопывала его обратно, пока коллеги окончательно не потеряли к нам интерес.

— Ну Вы и болтун, — фыркнула тихо, а Брагин хитро подмигнул, развернувшись ко всем спиной. — И что мы со всем этим будем делать?

— А что бы сделала ты, не прояви я любопытство?

— Ну… сравнила бы то, что просил сравнить он. Выделила его ДНК, отделив от своей… и пошла бы к Вам на поклон, — Брагин хмыкнул, а я развела руками: — У меня нет знакомых в органах.

— У меня, конечно, есть, — пожевал губами в крайней задумчивости, — да не сделать бы хуже. Если он в розыске, скажем. Придётся свой интерес как-то объяснять.

— Варианты? — уточнила деловито.

— Законных — ни одного.

В его глазах блеснул озорной огонёк, хотя лицо осталось невозмутимым.

— Мне стоит знать подробности? — спросила с сомнением, а он прыснул возмущённо:

— Знать! — и тут же вернул своему лицу привычное умиротворение. — Ты примешь непосредственное участие, я уже слишком стар проворачивать подобное в одиночку.

— Подобное чему? — понизила голос до заговорщицкого шёпота.

Брагин покосился через плечо на присутствующих коллег, убедился, что они заняты своими делами, и поманил меня одним пальцем. Я тут же подалась вперёд и получила слабый, но жутко обидный щелчок по носу, отпрянув и надув губы.

— Всему своё время и место, — сказал поучительно, — займись уже своей диссертацией, момент удачнее придумать просто невозможно.

Несмотря на то, что коллегам он нахально помочился в уши ради забавы (сказать по-правде, он тот ещё хорёк), диссертацию я в самом деле писала. Ну, как сказать… пыталась выбрать тему, но за душу ничего не брало. Первые полгода, устроившись на работу в эту частную медицинскую лабораторию почти сразу по окончанию вуза, я всячески пыталась нащупать в окружающем мире «то самое», на чём хотелось бы заострить своё внимание, но возиться с пробирками, колбами, реактивами и замудрённым новомодным оборудованием оказалось гораздо интереснее. С реальными биологическими материалами, от реальных людей, с их реальными проблемами и переживаниями, (которые они, к счастью, держат подальше от меня), а не с высосанными из пальца исследованиями, растянутыми минимум на сто страниц. Кому от этого польза? Уж точно не мне. На том и порешила, успокоившись душой и телом.

— Ты просто лентяйка, — последние полтора года подначивал меня Брагин. — Нельзя всю жизнь плыть по течению.

— А как надо? — фыркнула беспечно. — Против?

— Цель должна быть, Майя, — улыбнулся мягко, заставив меня нахмуриться и задуматься.

И тогда я твёрдо решила, что написать диссертацию — это явно не та планка, которой я хочу достичь. Правда, Брагину я об этом не сообщила, по одной простой причине — альтернативы пока не придумала. Этот человек способен в гроб вогнать своими нравоучениями, зачастую заунывными, но именно за это качество я его и обожала. И ничего парадоксального в этом нет: просто все они, как правило, были направлены на других, и их кислые рожи вкупе с его не очевидными издёвками вызывали во мне массу положительных эмоций. Мне же доставались увлекательные рассказы с мест преступлений и короткие, но ёмкие по содержанию, разговоры по душам.