Страница 9 из 19
Как думаете, стал бы кто-нибудь с таким энтузиазмом потрошить методологию Бема, если бы тот заключил, что доказательств предвидения не существует? Вот вам подсказка: критика Олкока тщательно разбирает все эксперименты Бема, кроме № 7. Возможно, в этом седьмом эксперименте все пошло как надо, думаете вы. Возможно, Олкок сделал ему поблажку, потому что методология Бема хоть раз оказалась безукоризненной? Дадим же слово самому Олкоку:
«Процент догадок в этом эксперименте значительным не был. Поэтому я избавлю читателя от своих рассуждений».
По-видимому, плохую методологию незачем критиковать, если ты согласен с результатами.
Это плавно подводит нас к, возможно, самому главному возражению против работы Бема, к самой распространенной рефлекторной реакции, которая одновременно пронизывает и обусловливает методологические нападки: чистейшее головокружительное недоверие. «Это херня. Это не может не быть херней. В этом, черт побери, нет никакой логики».
Этого не может быть. Следовательно, этого нет.
Конечно, никто не станет формулировать это так прямо. Они скорее скажут, что «в физике нет механизма, способного объяснить эти результаты». Вагенмакерс и др. дошли до того, что заявили, будто эффект Бема не может быть реальным, потому что никто не разоряет казино по всей планете благодаря своим телепатическим умениям; с точки зрения логики это эквивалентно заявлению, будто защитные панцири не могут быть адаптивными, потому что лобстеры не являются пуленепробиваемыми. Что касается избитого аргумента, будто не существует никакого теоретического механизма, способного объяснить эти результаты, то я не могу придумать более эффективного способа затормозить науку, чем отбрасывать любые данные, не вписывающиеся в нашу текущую модель реальности. Если бы все так думали, Земля до сих пор оставалась бы плоским диском посередине хрустальной Вселенной.
Некоторые люди лучше других справляются со своей недоверчивостью. (Один из рецензентов статьи заметил, что находит результаты «смехотворными», однако все равно рекомендовал ее к публикации, потому что не смог отыскать изъяна в методологии или анализе.) Другие же находят прибежище в мантре: «экстраординарные утверждения требуют экстраординарных доказательств».
Я всегда думал, что это неплохая мантра. Если бы кто-то сказал мне, что мой друг напился и въехал на машине в телефонный столб, я бы отнесся к этому скептически из верности другу, однако фотография места происшествия меня, скорее всего, убедила бы. Люди, бывает, напиваются (особенно мои друзья); несчастные случаи происходят. Но если бы тот же источник сообщил мне, что летающая тарелка захватным лучом стащила машину моего друга с дороги, одной фотографии было бы недостаточно. Я бы всего лишь потянулся за руководством по «Фотошопу», чтобы выяснить, как ее подделали. Экстраординарные утверждения требуют экстраординарных доказательств.
Вопрос – сейчас, во второй декаде XXI века – следующий: что такое «экстраординарное утверждение»? Сто лет назад экстраординарным стало бы утверждение, что кот может быть жив и мертв одновременно; пятьдесят лет назад экстраординарным стало бы утверждение, что жизнь возможна в условиях температур, превышающих температуру кипения воды, на глубине в несколько километров под поверхностью Земли. Двадцать лет назад экстраординарным было бы заявление, что Вселенная не просто расширяется, но расширяется все быстрее. Сегодня физика допускает теоретическую возможность путешествий во времени (на самом деле, как мне говорили, вся эта тема со стрелой времени всегда вызывала у физиков вопросы; бо́льшая часть их уравнений работает в обе стороны, не нуждаясь в однонаправленном течении времени).
Да, я знаю. Я подбираюсь опасно близко к той же защитной истерике, которую устраивает каждый псих-эзотерик, столкнувшись с сомнениями в Целительной Силе Петуний: «Ага, конечно, тысячу лет назад все тоже верили, что мир плоский». Разница в том, что эти психи выдвигают свои аргументы, не имея подлинных доказательств в поддержку своих утверждений, а ответом скептиков по всему миру всегда было: «Покажите нам данные. Есть оговоренные стандарты доказательств. Покажите нам цифры, P-значения, покажите хоть что-нибудь, способное миновать в крупном журнале стадию рецензирования уважаемыми исследователями с прочной репутацией. Вот стандарты, которым вы должны соответствовать».
Как часто мы это слышали? Как часто указывали, что у чудиков-уфологов и Бригады Призраков никогда не получается ничего опубликовать в рецензируемой литературе? Как часто мы объясняли, что их так называемые «доказательства» не соответствуют нашим стандартам?
Что ж, Бем взял эту планку. И некоторые отреагировали тем, что подняли ее выше. Все это время мы требовали, чтобы параученые подчинялись тем же стандартам, что и все остальные, и наконец-то паранаука справилась с этим требованием. И теперь мы говорим, что они должны соответствовать иному стандарту, более высокому стандарту, потому что делают экстраординарные заявления.
Все это вызывает у меня глубокое беспокойство. Я не то чтобы верю, будто существование предвидения доказано, – это не так. Пока нет независимого повторения результатов Бема, я остаюсь скептиком. И меня не особенно злит сущность претензий, хоть я и думаю, что некоторые из них граничат с откровенной недобросовестностью. Я известен как тот парень, который считает науку яростной дракой между соревнующимися предубеждениями, чаще субъективными, чем нет.[27] (С другой стороны, если бы я изо всех сил пытался опровергнуть доказательства существования предвидения и все равно получал бы «значимые» подтверждения в одном случае из девяти, то не стал бы заметать это под ковер с помощью фраз типа «не убедительны нигде» и «за исключением, возможно» – я бы говорил: «Срань господня, чувак, возможно, преувеличил свои достижения, но, кажется, в этом все равно что-то есть…»)
Однако я начинаю сомневаться в принципе Лапласа. Я начинаю думать, действительно ли мудро предъявлять более высокие стандарты доказательства к любому утверждению, которое на этой неделе кажется нам наиболее противоречащим здравому смыслу. Постоянно применяемый порог значимости – 0,05 – может быть произвольно выбранным, но он хотя бы свободен от прихотей общественных стандартов. Начиная вещать об экстраординарных утверждениях, вы должны дать им определение, а лучшее определение, которое получилось сформулировать у меня, звучит так: «Любое утверждение, которое не соответствует нашему текущему пониманию того, как все работает». Неизбежный вывод из этой формулировки таков, что нынешний взгляд на мир всегда верен; мы определенно уже разобрались в природе реальности, и все, что свидетельствует об обратном, вызывает у нас особое подозрение.
Что, уж простите меня за такие слова, само по себе звучит как довольно экстраординарное утверждение.
Возможно, стоит назвать его следствием Галилея.
Почему я бездарь
(Блог, 6 июня 2013 года)
Я только что проглотил целый сезон – то есть скромные три эпизода, что, видимо, становится для Би-би-си нормой (см. «Шерлок»), – нового сериала про зомби под названием «Во плоти».
Да, я знаю. По нынешним временам сама фраза «новый сериал про зомби» балансирует на грани оксюморона. И тем не менее это действительно новый подход к старой парадигме: вообразите себе, что много лет спустя после того, как мертвецы выкопались из-под земли и начали лакомиться живыми, мы придумали, как их починить. Не совсем вылечить: примерно как с диабетом или ВИЧ – контроль вместо выздоровления. Вообразите себе лекарство, восстанавливающее разум, пусть и не способное справиться с разложением или выцветанием глаз.
Вообразите себе постепенное восстановление когнитивных контуров, и флешбэки, которые оно провоцирует, когда перезагружаются животные воспоминания. Вообразите, каково это – когда внезапные свежие воспоминания об убитых и выпотрошенных людях считаются с точки зрения медицины признаком выздоровления.
27
https://www.rifters.com/crawl/?p=886