Ахимса

Навозившись, мы замерли, тяжело дыша. Я с удобством устроилась на Адриане, поднимаясь вместе с его грудной клеткой при дыхании. Сложив ладошки и умостив на них подбородок, чтобы не колоть Агрестову грудь, я посмотрела на раскрасневшегося парня.

— Какие планы на сегодня, котёнок?

Обращение сорвалось с губ легко и просто. Ну, он и был моим котёнком, если так подумать. Мощным Котом Нуаром. Но всё-таки стоило следить за языком: мало ли кто что подумает. Всем не объяснишь про такую штуку, как «романтическая дружба».

Жалко, нельзя на себя тегов понавешать.

— Никаких, — отозвался Агрест, заведя руки за голову.

— А день рождения?

— Отец запретил праздновать, — скривился мой Кот. — Так что я слегка сбежал.

Прикрыв глаза, я положила голову Адриану на грудь. Мощное сердце гоняло кровь, и я чувствовала стучание под пальцами. Тук-тук. Тук-тук.

— Надо устроить тебе вечеринку, раз уж у нас появилась такая возможность.

— Отличная идея, душа моя.

Адриан замер. Я усмехнулась. Да уж, не одна я язык за зубами не держу: «своей душой» в последнее время Кот Нуар называл Ледибаг.

Я и не возражала. Мы были частичками целого, Инь и Ян. Носители равновесных сил…

Разрушение и Созидание.

Про Нью-Йорк я даже спрашивать не стала: ясное дело, что Габриэль против. Но, если у канонной Маринетт удалось уговорить плохого папочку, то и у меня получится.

Что я, хуже, что ли?

====== Интерлюдия. Dark Paradise. ======

Комментарий к Интерлюдия. Dark Paradise. ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ, ВЫ ЧИТАЕТЕ ИНТЕРЛЮДИЮ! Она НЕ ЯВЛЯЕТСЯ каноном для истории!

.

Lana Del Rey – Dark Paradise

Было холодно.

Здесь всегда было холодно, даже летом.

Может, дело было только во мне. И это я мёрзла.

Но мне простительно — половины крови в венах не было, всё-таки.

Уже три года не было, а я всё никак смириться не могу.

— Маринетт, ты идёшь?

Я дёрнулась, услышав родной голос, но мотнула головой. Мне нужно было ещё немного времени.

— Хорошо, — вздохнул мужчина у меня за спиной. — Я подожду в машине. Но только десять минут.

— Спасибо.

Звук удаляющихся шагов. Мимо пролетела птица. Шелест её перьев. Успокаивающий шёпот квами. Дыхание мира — ветер, ерошащий мои совсем короткие волосы.

После убийства Бражника, — даже если он не был Бражником больше, — я обрилась налысо. Никаких больше хвостиков, косичек, длинных прядок. Надоело. Они не мне нравились.

Плюс в том, чтобы быть супергероем — не застудишь себе ничего, даже если час просидишь на холодной земле. Большое подспорье, учитывая, что за временем мне теперь было трудно следить.

Всё равно оно растягивалось, как бесконечная жвачка. Что минута, что год — всё одно. Вечность, когда…

Мир был серым — в прямом смысле. Я стала первой женщиной-дальтоником, но волшебство и не на такое способно.

Крутанув на пальце кольцо, — массивное и серебряное; золотое, обручальное, я носить просто не могла, — я мрачно улыбнулась. Пропавшие краски усугубляли мою депрессию, и я совсем не знала, как из неё выбраться. У Луки не получалось меня вытащить, у Альи — тем более.

Алье самой нужна была помощь. Нино был прекрасным защитником… был.

Надо было убить Бражника ещё раньше.

Почему я такая дура, кто скажет?..

— All my friends tell me I should move on{?}[Все мои друзья говорят, что я должна двигаться дальше], — сказала я, даже не пытаясь начать петь. — I’m lying in the ocean, singing your song{?}[Я лежу посреди океана и пою твою песню.]…

Сколько я не пела уже? Год, два? Не могу: горло перехватывает, сжимает в тисках, сдавливает, как Бражник в наш последний бой.

Для него, вернее, не последний. Для другого…

Я убила Бражника после, даже если он больше не был мотыльком.

Но он успел… успел подгадить. В последний момент. Ухмыльнулся мне в лицо, сжал в пальцах мою мочку с волшебной серьгой.

На глаза у меня набежали слёзы.

— There’s no relief,{?}[Нигде нет облегчения] — шептала я, даже не пытаясь стереть эти капли отчаяния. — I see you in my sleep. And everybody’s rushing me, but I can feel you touching me.{?}[Я вижу тебя во снах. Все торопят меня (отпустить тебя), но я до сих пор чувствую твои прикосновения.]

— Ты будешь страдать так же, как и я, — сумасшедше улыбаясь, сказал мне Бражник, прежде чем сдавить серьгу в своих пальцах.

— There’s no release, I feel you in my dreams telling me I’m fine.{?}[Нет освобождения. Ты приходишь в моих мечтах и говоришь, что с тобой всё в порядке.]

Каждый раз, закрывая глаза, я вижу красный на лезвии клинка.

Каждый раз, закрывая глаза, я вижу твою улыбку.

— Every time I close my eyes it’s like a dark paradise. No one compares to you, I’m scared, that you won’t be waiting on the other side.{?}[Каждый раз, закрывая глаза, я оказываюсь в раю тьмы. Никто не сравнится с тобой. Я боюсь, что ты не будешь ждать меня по ту сторону.]

Каждый раз, закрывая глаза, я вижу страх не-Бражника в последние минуты.

Это не приносит облегчения.

Маленький, сломанный, сумасшедший мотылёк…

— Every time I close my eyes it’s like a dark paradise. No one compares to you but that there’s no you except in my dreams tonight.{?}[Каждый раз, закрывая глаза, я оказываюсь в раю тьмы. Никто не сравнится с тобой, но тебя больше нет нигде, кроме моих снов.]

— Маринетт? Десять минут прошло.

Я кивнула, не оборачиваясь. В кармане завозился Плагг — он всегда беспокоился, стоило нам прийти сюда.

Сзади стоял Лука. Кто ещё? Мой милый морской ангел…

Мир был серым, серьги — сломанными.

Я — живой. Адриан — мёртвым.

Даже так, мы оставались противоположностями.

====== Интерлюдия. Dark Paradise / See you again ======

Комментарий к Интерлюдия. Dark Paradise / See you again ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ, ВЫ ЧИТАЕТЕ ИНТЕРЛЮДИЮ. Она НЕ ЯВЛЯЕТСЯ каноном для истории.

А вообще, прошлая часть не только вас, но и меня слегка разбила.

Исправляем настроение.

.

Wiz Khalifa – See you again

Птицы не поют, если жизнь к ним жестока.

Не поют в маленькой клетке.

Она тоже больше не пела.

Лука обнимал худые острые плечи, но не чувствовал, что Маринетт рядом. Та словно замёрзла: синие радужки выцвели до голубизны арктических льдов, кожа почти просвечивала, а душа словно витала где-то не здесь.

В машину Маринетт не села — рухнула. И ещё несколько минут просто смотрела в сторону кладбища, сидя на переднем кресле.

Лука подождал пять минут, — привычное время, которое он всегда давал ей, — прежде чем помочь девушке аккуратно убрать ноги в салон и прикрыть дверь. Маринетт пристегнулась. Она всегда пристёгивалась, в любой ситуации. Потом откинула голову и прикрыла глаза.

Она выглядела больной. Короткие волосы не придавали ей ни задорности, ни духа анархизма; больше всего Маринетт напоминала Луке Луи{?}[С ним вы встретитесь позже.]. Та же бледность, тонкие трепещущие венки и полнейшее безразличие ко всему вокруг.

Наверное, если бы не Алья, Плагг, её родители и сам Лука, то Маринетт бы просто не проснулась утром.

Он сел на водительское место, завёл машину и выехал с территории кладбища. Галстук душил хуже змеи, и Лука ослабил петлю.

— Как Сасс? — бесцветно спросила Маринетт. — Квами?

Шкатулку она ему отдала почти сразу после смерти Адриана. Сказала: нужно время, чтобы прийти в себя. Лука всё боялся, что Маринетт откажется от звания Хранительницы, ведь это значило бы, что она всё забудет…

Лука так этого хотел.

Чтобы она не помнила ни про Кота Нуара, ни про Бражника. Чтобы Маринетт отказалась от изуродованных серёжек, которые не подарят ей нормальной, долгой жизни: сломанный Камень Чудес тянул энергию из своей носительницы для восстановления.

Чтобы Маринетт снова стала собой.

Он был готов ко всему. Он бы помог ей, — не вспомнить, нет! — но встать на ноги. Рассказал бы, сколько прекрасных песен она написала. Он бы был рядом, даже если бы Маринетт откатило назад до четырнадцати — тогда она, кажется, получила свои проклятые серьги.