Страница 36 из 50
— Холост.
— С кем живешь?
— Один.
— Давно работаете слесарем?
— Четыре года. Два года в подвале. Все два года в этом подвале.
— С кем там работаешь?
— С Герасимовым.
— Расскажите все подробно — как работаете: сменно, суточно, оба одновременно?
— Мы здесь при технике-смотрителе. Иногда одновременно оба, иногда посменно — один утром, второй вечером, как скажет техник.
— Герасимов давно работает?
— Нет. Месяца три, наверное.
— Расскажите подробно, что вам известно об убийстве и изнасиловании девушки.
— Что известно? А ничего не известно.
— Ничего?
— Ничего.
— А о том, что она убита и изнасилована в подвале ЖЭКа № 2 по Соколиной, где и был найден вами ее труп, вам известно?
— Да.
— Что известно?
— Известно, что убита и изнасилована.
Парень перепугался, мял фуражку, на лбу выступили капельки пота.
— Расскажите, как вы увидели ее там, что делали после этого.
— Я пришел на работу в воскресенье, как всегда, в 8 часов утра. Спускаюсь в подвал. Там в коридоре темно, после светлой улицы ничего не видно. Я включил свет, чтобы осмотреться и пройти к себе в слесарку. Смотрю, дверь в подсобку открыта, распахнута. Я решил закрыть, заглянул в комнату, и увидел ее. Я сначала подумал, что она спит. Она лежала на спине, ноги были раздвинуты, платье поднято. В общем, она была… Ну, лежала так…
— Понятно, дальше, — сказал Иван Андреевич.
— Я подошел к ней. Глаза у нее были открыты. Я сразу понял, что она мертвая. Напугался и стал звонить в милицию.
— Вы ее знали?
Да, я ее встречал несколько раз в доме, знал, что она живет в тридцатой квартире. В подвале я ее не узнал. Я ее узнал потом, когда приехала милиция.
— Дальше?
— Ну, потом приехала милиция. Меня пригласили понятым. Потом я ушел.
— Что взяли с собой?
— Откуда?
— Из комнаты, где она лежала.
— Ничего, — не очень твердо ответил он.
— Вспомните. Не нужно спешить с ответом. Пожалуйста.
— Что я взял? Что я взял… Что я взял? А что я должен был взять?
— Подсказать?
— Не надо. Я взял молоток.
Андрей сидел, опустив голову, и смотрел в стол. Иван Андреевич сидел и спокойно рассматривал авторучку, снял колпачок, попробовал перо, снова одел.
— А где он лежал?
Парень смотрел в лицо Ивана Андреевича, о чем-то думал и молчал.
— Послушайте, Фомин. Не нужно тянуть время, рассказывайте все, как было. Быстрее закончим это.
— У стены он лежал, у батареи почти.
— А зачем вы его взяли?
— А я его там оставил раньше, в пятницу, я гвозди там, в этой комнате из досок выбивал и оставил его там. А когда увидел, решил унести.
— Когда вы его унесли?
— Когда? Приехал доктор, начал ее осматривать, милиционеры стали помогать. Я увидел молоток, взял его, положил в карман, а потом унес, — говорил он совершенно спокойно и даже с какой-то ленивой неохотой.
— Зачем вы его унесли?
— А зачем он должен быть там? Чтобы его увидели, а потом не найдешь, а у нас на двоих всего один молоток.
— Где вы его потом оставили?
— Положил в слесарке, где он всегда лежал. И все.
— Вы совершенно точно помните, что вы его там оставили, в той комнате, где была девушка?
— Да.
— Когда это было?
— Это было с утра, сразу как я пришел на работу.
— И больше не пользовались молотком до вечера?
— Не пользовался? Нет, как же, пользовался. Я потом еще пробку забивал им в одной квартире.
— Значит, вы не могли его там оставить? У кого имеются ключи от подвала?
— Ключи? У техника-смотрителя, домоуправа, у меня и у Герасимова.
— Всегда подвал закрывался?
— Нет. Иногда бывал открытым. Придешь утром на работу, а он открыт.
— Что вы знаете о Герасимове?
— Знаю, что он живет с матерью. Он недавно у нас работает.
— Был судим раньше?
— Да, он говорил об этом.
— За что судим, он не говорил?
— Сказал, за бабу: избил ее, наверное, вот и сел.
— От вашей слесарки у кого ключи?
— У меня и у Герасимова. И все.
— Когда вы в воскресенье пришли, слесарка была закрыта или открыта?
— Не помню. Я так был взволнован, что не помню. Кажется, закрыта. Но точно не помню.
— Ну, все. Большое спасибо. До свидания. О чем мы здесь с вами говорили, никто не должен знать. Договорились?
— Хорошо. Договорились. До свидания.
— Вот так, дорогой Андрюша. Правду говорит Фомин?
— Думаю, что да.
— Я тоже склоняюсь к этому мнению. Думаю, что Фомин не причастен. Хотя окончательное решение принимать не стоит. В нашем деле все возможно. Возможно, что он — если это преступление совершил он — специально пришел первым и вызвал милицию, чтобы отвести от себя подозрение. Посмотрим, что покажет следствие дальше. Был отец Степановой? Нужно завтра утром найти ту женщину из 78-го отделения и провести опознание. Герасимова вызвать в отдел по другому поводу. И пригласить как бы случайно на опознание. Посадить вместе с другими и показать ей: опознает она его или нет. Одеть в серую фуражку.
— Будет сделано, Иван Андреевич. Я свяжусь с участковым, пусть он его вызовет в отдел, допустим, по поводу какой-нибудь жалобы, и проведу опознание.
— Хорошо. Действуй, Андрей.
Через некоторое время Андрей доложил, что женщина Семенова Валентина Ивановна, проживающая по ул. Карла Маркса, 25, уехала в дом отдыха и будет не ранее, чем через месяц.
— Андрюша, тебе придется срочно за ней съездить. Срочно, буквально сегодня. Установи точно ее местонахождение, найди ее и уговори обязательно, во что бы то ни стало приехать сюда.
— Есть, Иван Андреевич.
— Сколько тебе нужно времени?
— 3–4 дня.
— Давай. Сегодня среда. Жду тебя в понедельник. Договорились? — Да.
— А за Герасимовым это время придется посмотреть, а? Как ты думаешь?
— Арестовать его, и все.
— А что это даст? У нас ничего прямого против него нет. Ничего. Не пойман — не вор, как говорится. Да, за что он судим? Получили справки о судимости?
— Да. Использовав морскую форму, занимал деньги, сходился с женщинами, говорил, что ходит в заграничное плавание. Получал с них деньги на покупку вещей. Второй раз — за изнасилование двух женщин и несовершеннолетней девушки. В халате врача, с медицинскими инструментами производил по квартирам медицинский осмотр и насиловал. Освободился он, Иван Андреевич, в октябре прошлого года, немногим больше полугода назад.
— Да, такой может убить. Необходимо срочно привезти ту женщину.
— Иван Андреевич, а если вызвать ее телеграммой?
— Действуй, как находишь нужным.
— Хорошо, я поехал к ее родственникам.
— Давай.
Через час Андрей был снова в кабинете и докладывал Ивану Андреевичу:
— Нам очень повезло. Когда я приехал, поговорил с ее матерью и хотел уходить, зазвонил телефон — звонила она. Мать ей все рассказала и просила на день приехать. Завтра днем она будет здесь, у нас.
— Отлично. Связался с участковым?
— Да.
— Герасимов будет здесь?
— Да.
— Подготовь фуражки, одну обязательно серую. Спроси об освещении, при котором видела Семенова насильника, и продумай, где их посадить.
На следующий день все были на местах. В половине пятого Семенова была в кабинете у Андрея.
— Расскажите подробнее, как все произошло.
— Я уже рассказывала несколько раз раньше, в 78-м отделении милиции.
— Еще раз, пожалуйста.
— Я задержалась у знакомых. Меня хотели проводить, но у них раскапризничался ребенок, и я ушла одна. Время было позднее. Когда я спустилась в подъезд, там стоял мужчина в коричневом пальто и серой фуражке и курил. Я помню прямой нос, впалые щеки, и папироса во рту. Когда я спускалась на площадку, самую нижнюю, на которой он стоял, он поднял руку ко рту и взялся так за папиросу, и я заметила на руке наколку.
— На какой?
— Сейчас… Он стоял так, я шла так, он поднял руку так… на правой руке увидела наколку.